Мы с удовольствием пили чай, Сергеич налегал на вишневое варенье, Аннушка показывала мне альбом с фотографиями детей, домов и интерьеров, которыми в этой семье искренне гордились. Я слушала Аннушкин щебет про новый кабинет и китайскую комнату «в синем» и думала о том, что эти люди видят меня впервые, но принимают радушно, безраздельно доверяя человеку, который привел меня в дом.
Было около полуночи, когда мы вышли от Сергеича.
— Пройдемся? — предложил Эльф. — Здесь недалеко, боюсь, машину мы уже не словим.
И мы побрели вверх по улице, освещенной лишь светом скупых фонарей. Снег под ногами ворчал и повизгивал, месяц играл тенями, делая их то длинней, то короче.
— Нам сюда! — позвал Эльф, — Срежем на целый квартал.
Мы вошли в темный переулок, и звуки города мгновенно отступили. Шорох в ветвях постепенно затих, небо рассыпалось веснушками звезд.
— Замерзла? — спросил он заботливо, — Хватайся за меня, так будет и теплей, и безопасней.
Я хмыкнула:
— Не знала, что в Одессе так опасно!
— Нет, — покачал он головой, — у тебя тонкий каблук, боюсь, поскользнешься.
— А не боитесь, что свалимся вместе?
— Я устою, — уверенно произнес Эльф и подставил мне локоть.
Какое-то время мы топали молча, потом он повернул ко мне лицо:
— А почему ты без шапки?
— А вы?
— Не люблю и не умею их носить.
— Я тоже.
— И как же мне тебя согреть?
— Может, пробежимся?
— Ну ты сказала! После коньяка бегают только по нужде.
— Вам виднее.
— Конечно, мне виднее — я вообще мудрый ворон. Но тебе разрешаю звать меня на «ты».
— Вот это переход! — поразилась я, — И с вороном тоже хватили!
— Не нравится ворон? А какое прозвище ты мне придумала?
— С чего вы взяли?
— А ты их всем даешь, ты так устроена.
— А вы меня так быстро изучили!
— Когда о чем-то знаешь, срок не важен, — процитировал Эльф.
— Я про себя зову вас Эльфом.
— Я так и знал — это из-за моих ушей!
— А что с ними не так?
— Тогда почему?
— Не поняли?
— Дай подумать, — прищурился он, — Эльф — аббревиатура?
— Ну вроде того.
— Умница, годится! — и он сжал мою руку.
Из-за поворота показалась машина, вернее, послышался рокот, а следом выкатил сам агрегат.
— Ловите скорее, чего же вы встали! — я нервно задергала Эльфа за локоть.
Он послушно вскинул руку. Машина, сражаясь со льдом, поерзала и, наконец, застыла.
Эльф распахнул передо мною дверь:
— Прошу! Кататься, так кататься!
В салоне было жарко и темно, мирно играло радио. Я прикрыла глаза и не заметила, как задремала. Проснулась оттого, что мы стоим.
— Приехали?
— Прибыли.
Я вышла из машины, поежилась, огляделась:
— Постойте, мы, кажется, сели на том повороте?
— Тебе так не хотелось идти пешком, — рассмеялся Эльф, — вот я и решил покатать тебя по городу.
— И сколько я каталась?
— Не сказать, чтобы долго. Зато теперь ты посмотрела всю Одессу.
— И посмотрела, и запомнила…
Эльф усмехнулся:
— Завтра у нас трудный день, и нет вреда, что ты немного поспала. А Одесса подождет!
Поездка оказалась суматошной: мы скакали по городу от офиса к офису, от складов к ресторанам, и везде Лис щелкал калькулятором, щурился, дробно записывал что-то в блокнот. Он рисовал финансовые схемы, обводил в кружочки важные пункты и подолгу обсуждал детали. Редкие светские мероприятия проплывали как в дыму — мой язык заплетался, голова работала с перебоями. Креветка сочувственно улыбалась и бубнила о том, что Лис навряд ли оплатит мой ударный труд, ведь мистер Эдвард на редкость бестолково выстроил график поездки, и вместо того, чтобы вывести господина Наната на главного начальника всех начальников, таскает нас по мелким сошкам.
— Только зря время тратим! — повторяла она, морща свой невинный лоб.
Наконец, я не выдержала и выпалила Эльфу все, о чем напела мне Креветка. Эльф помолчал, потом спокойно произнес:
— Всю жизнь меня мучил вопрос: пытливый изворотливый восточный ум — это благость или наказание?
— Скорее благость.
— Так почему же он не действует во благо?
— На то он изворотливый.
— Еще скажи, что он пытается извернуться от собственной благости.
— Ну вот вы и дали ему определение.
— Боюсь, что все мои определения не решат твоих финансовых проблем, — вздохнул Эльф.
— Тогда объясните Лису, что он не прав!
— Ну что ты, — грустно улыбнулся Эльф, — в том-то и дело, что прав. Он трижды прав касательно собственных интересов, и тут мы бессильны его разубедить. Согласно его логике, мы все кругом повинны: я не организовал его встречу с всевышним, ты на этой встрече не озвучила его чаяний, а значит, он вправе не платить за то, чего не получил.
— Бред какой-то.
— Безусловно, какие-то деньги он тебе заплатит, но на многое я бы не рассчитывал — ему ведь пришлось оплатить поездку своей маленькой секретарши.
— Вот пусть она и переводит!
— Не горячись, вспомни, что я сказал тебе в Москве!
Я вопросительно уставилась на Эльфа.
— Ты ни в чем не будешь нуждаться! — напомнил он вполголоса и сделал очень строгое лицо.
* * *
Москва навалилась морозом и мраморной дымкой, поземка свернулась в кольцо, покрутилась у ног и умчалась прочь по взлетной полосе.
Водитель автобуса грелся в кабине и явно наслаждался нашим видом, дверь открывать не спешил — дожидался давки. Минут через пять он пустил нас в салон, но двери при этом оставил открытыми. Действуя в своем особом режиме, он долго мурыжил нас на сквозняке, пока не соскучился и не отвез нас в здание аэропорта.
Заспанный Митька выделился из местной среды, приблизился, поцеловал меня в щеку.
— Машина цела? — шепнула я тревожно.
— Машина на ходу. Как сама? Выглядишь усталой.
— Напереводилась на всю оставшуюся жизнь.
— Твой Лис — большой засранец! — констатировал Митька, подхватил мою сумку и зашагал на выход.
Я оглянулась на Эльфа.
— Все в порядке! Можешь ехать! — разрешил он, — Я сам довезу нашу свору до места.
