Постройка продвигалась быстро. Кортес решил поэтому всей силой двинуться в Тескоко — первый этап для завоевания Мешико. Путь на Тескоко выбран был после долгих обсуждений, и много было спора, не следует ли опереться на Айоцинко с Чалько, где также можно произвести сборку и спуск наших бригантин.
Еще во время этих обсуждений пришла весть, что в Вера Крус прибыл большой испанский корабль с множеством арбалетов, аркебуз, пороха и прочей амуницией, тремя лошадьми и изрядным количеством товаров. Весть эта казалась нам добрым предзнаменованием, и Кортес скупил весь груз без остатка.
Итак, мы были снаряжены богато, и капитаны, и солдаты в один голос требовали ускорения кампании. Кортес обратился к властям Тлашкалы за помощью в 10 000 человек, на что Шикотенкатль «Старый», вернее дон Лоренсо де Варгас, ответил: «Не 10 000, а гораздо больше дадим мы вам; войска уже заготовлены, и вместе с вами пойдет храбрый касик Чичимекатекутли». Так оно и было. Кортес устроил большой смотр, и на следующий день после праздника Рождества5 1520 года мы двинулись в путь на Тескоко.
Окружение Мешико
На мешикскую территорию прибыли мы лишь на второй день, к вечеру. Шли мы медленно, с опаской, ибо наслышались о засадах в горных теснинах. Ночь мы провели в предгорье при очень большом холоде; а наутро подошли к главному перевалу, который оказался заваленным бревнами и камнями. Враг не показывался; наши тлашкальцы легко разнесли засеку, и мы беспрепятственно прошли через горы. Вскоре начался спуск, и мы вновь увидели пред собой чудесный вид долины Мешико — с ее озерными городами. Всюду и везде дымились сигнальные костры, сообщая о нашем приходе. Мы вспомнили все наши беды и поклялись в новых боях проявить новую предусмотрительность и послужить Богу.
Первое столкновение не заставило себя долго ждать. Мост через довольно глубокую быструю речку был полуразрушен, а по ту сторону стоял отряд мешиков. Без труда мы его опрокинули, и наши тлашкальцы сейчас же принялись за военный разбой. Впрочем, все селения были покинуты жителями, а некоторые из пленных сообщили, что нас ждет большая засада между двух холмов. Но сражения не было: либо из боязни пред нашими тлашкальцами, число которых было очень велико, либо потому, что между Тескоко и Мешико были натянутые отношения; кроме того, оспа так неистовствовала, что множество защитников лежало при смерти. Во всяком случае, нас не задержали, хвала Нашему Сеньору Иисусу Христу.
Мы заночевали в двух легуа от Тескоко, а когда мы, с восходом солнца, хотели двинуться дальше, наши разведчики прибыли с радостной вестью: идет десяток индейцев-вождей с золотым знаменем, без оружия.
Действительно, то были высшие чины Тескоко. В знак мира они склонили свое золотое знамя, и один из них обратился к Кортесу: «Малинче! Коанакочцин1 — сеньор Тескоко, наш повелитель, просит тебя о дружбе. Пусть братья твои и тлашкальцы больше не разоряют полей и селений, а, наоборот, поселятся мирно среди нас, и мы снабдим их всем необходимым. В знак мира прими от нас это золотое знамя; а что касается нападений на перевале, то совершили их не мы, а мешики». Кортес обнял говорящего и немедленно приказал прекратить всякий военный разбой; запрет этот свято соблюдался, и только фуражировки происходили по-прежнему.
Заверениям мира мы, конечно, верили с опаской, а посему в этот день подошли лишь вплотную к городу, из окраин которого нам принесли множество еды. Тут же мы разрушили и несколько языческих капищ. Наутро же мы вошли в сам город, и нас сразу поразило полное отсутствие женщин и детей, а также угрюмый вид мужчин. Кортес велел нам быть настороже, не разъединяться и, кроме того, послал Педро де Альварадо, Кристобаля де Олида с 20 аркебузниками и отборными вояками — среди них был и я — занять главный си [(пирамиду храма)] Тескоко.
С вершины си открывался прекрасный вид на окрестности, и мы сейчас же заметили толпы женщин и детей, спешивших либо к горам, либо рассаживающихся по большим и маленьким лодкам, спрятанным в густом прибрежном тростнике. Об этом мы сейчас же донесли Кортесу; тот послал за сеньором Тескоко [Коанакочцином], но, оказалось, он успел уже улизнуть в Мешико.
Тем не менее ночь прошла спокойно. Наутро же Кортес собрал знатнейших граждан, отчасти враждебных бежавшему сеньору, и от них узнал, что сеньор этот завладел властью, убив своего брата, и что в Тескоко есть ряд лиц, имеющих куда больше прав на престол, нежели он. Особенно много говорили о молодом человеке, сыне короля Несауальпилли2 — сеньора Тескоко, вскоре ставшего христианином. Его-то и сделали сеньором Тескоко, и жители были рады и охотно ему повиновались. Для обучения же его вере, искусству управления и испанскому языку Кортес определил к нему некоего Антонио де Вилью Реала, а также бакалавра Эскобара; комендантом же при нем, чтоб окончательно порвать сношения с Мешико, назначен был бравый наш солдат, Педро Санчес Фарфан. Крещение произошло с великой торжественностью, и наречен он был, по крестному3, дон Эрнан…
Кортес немедленно потребовал индейских рабочих, чтоб углубить канал, ведущий к озеру, настолько, чтоб могли быть спущены наши бригантины, причем он объяснил, что желает тесно обложить город Мешико и с суши, и с озера. Индейцы прибыли не только из Тескоко, но и окрестных земель, которые тоже стали вассалами Его Величества, и вскоре ежедневно работало не менее 7 000 — 8 000 человек.
Наши тлашкальцы между тем заскучали и требовали какого-нибудь военного прибыльного дела. Тогда Кортес решил наказать город Истапалапан, который сильно повредил нам при отступлении из Мешико да и теперь жил не в ладу с нашими союзниками. Решил он это не только в угоду тлашкальцам, но и для облегчения Тескоко, ибо прокорм наш становился тяжким ярмом для этой провинции. Во главе экспедиции стал сам Кортес, и состояла она из 13 всадников, 20 арбалетчиков, 6 аркебузников, 220 солдат и всех тлашкальцев.
Мешики, наученные горьким опытом, выставили наиболее отборные войска, но мы все же их рассеяли и вступили в город, половина которого построена была на озере. Опрокинутый враг не ушел между тем, а спасся на лодках, схоронившись в домах на берегу и густом тростнике. Когда же наступила ночь и мы спали, расставив обычную лишь охрану, они внезапно напали на нас, открыв одновременно шлюзы. Кто не умел плавать — тонул, например, многие тлашкальцы, мы же кое-как вскарабкались на сушу, отбили врага и провели остаток ночи продрогшие, мокрые, голодные, в отвратительном настроении, ибо порох наш отсырел, и враги насмехались и грозили со всех сторон.
Утром битва возобновилась, хотя и не так рьяно. Мы опять-таки прогнали наседающего врага, но и сами так изнемогли, что отступили в Тескоко. Славы мы пожали немного; наоборот, нас грыз стыд, что неприятель так ловко нас перехитрил; тем не менее это был устрашающий урок для Истапалапана, — он перестал нападать и смирненько занялся похоронами убитых, лечением раненых и исправлением разрушенных домов4…
Послы от разных городов в окрестности, не переставая, приходили к Кортесу. Были тут и представители Отумбы, где мы одержали памятную блестящую победу. Сильно они нас ненавидели, но о сопротивлении не могли и думать; Кортес принял их сурово, но все же простил, потребовав формального их отложения от Мешико. Просил о мире и город Мискик, также лежащий частью на озере, а посему прозванный нами Венесуэлой5. Его переход нас очень порадовал, ибо он давал надежду на присоединение и других окрестных местностей.
