В Версаль заспешили гонцы, чтобы сообщить Людовику XV о результатах суда.
Тем временем друзья спрятали Бомарше в надежном месте, и он там буквально сидел на чемоданах, готовый в любое мгновение пуститься в бега. Он даже не знал пока, что после вынесения приговора его популярность возросла необычайно.
Через Мирона принц де Конти передал ему записку, в которой говорилось: «Я хочу, чтобы завтра вы пришли ко мне. Я принадлежу к достаточно хорошему дому, чтобы подать Франции пример, как должно вести себя по отношению к такому великому гражданину, как вы».
Так что следующий после суда день Бомарше провел в Тампле в компании герцога де Шартра и принца де Конти. Немилость принимала форму триумфа, и, казалось, власти не осмелятся привести приговор в исполнение.
И все же Бомарше не чувствовал себя в безопасности и тайно готовился к побегу. Но на публике он не мог не побахвалиться и не блеснуть остроумием.
И тут вдруг в хоре всеобщего признания зазвучала сентиментальная нотка.
«Он находил утешение, — сообщает Гюден, — не только в дружбе, но и в более нежных чувствах. Его популярность привлекла к нему внимание одной молодой дамы с чувствительным сердцем и решительным характером, способной стать его поддержкой в жестоких испытаниях, которые ему еще предстояло пережить. Она не была знакома с ним лично, но, придя в волнение от его мемуаров, рвалась душой к этому знаменитому человеку. Она горела желанием увидеть его. Я был рядом с Бомарше, когда она прислала к нему их общего знакомого с просьбой одолжить ей на некоторое время его арфу, поскольку в тот момент она занималась музыкой. Подобная просьба в подобных обстоятельствах красноречиво свидетельствовала о намерениях барышни, и Бомарше их сразу же раскрыл; он не остался равнодушным к порыву девушки и ответил ее посланнику: „Я никогда и никому не даю свою арфу, но если она хочет, то может прийти сюда, я послушаю ее, а она меня“. Она пришла; я был свидетелем их встречи. Я уже говорил, что в Бомарше нельзя было не влюбиться с первого же взгляда. Что уж говорить о том впечатлении, кое он должен был произвести на молодую женщину в тот момент, когда ему рукоплескал весь Париж, когда в нем видели защитника попранной свободы и борца за общее дело! Но и ему было трудно устоять перед этой барышней, он был покорен ее взглядом, голосом, манерами и речами; и это взаимное влечение, возникшее меж ними в первое же мгновение, возрастало с каждым часом, поскольку, лучше узнавая друг друга, они открывали друг в друге бездну очарования и массу различных достоинств. С тех пор сердца их слились в одно целое, и никакие обстоятельства не могли их разъединить, а любовь, уважение, доверие, время и закон сделали их союз нерасторжимым».
Молодая женщина, столь решительно вошедшая в жизнь Бомарше, по возрасту годилась ему в дочери, так как ей было около двадцати лет. Эта эмансипированная барышня была родом из Швейцарии, звали ее Мария Тереза де Виллермавлаз. Она принадлежала к одному респектабельному семейству из окрестностей Шарме и в описываемое время работала у маркиза де Дрё-Брезе. Идя на встречу с человеком, которого боготворила, она сделала себе прическу «Кес-а-ко».
Этой замечательной женщине, нежной и трогательной, было суждено стать третьей г-жой де Бомарше, произошло это спустя много лет после их первой встречи, но она не стала ждать так долго и в первый же вечер отдалась своему кумиру. Их совместная жизнь была отнюдь не безоблачной, так как чем старше становился Пьер Огюстен, тем меньше он мог противостоять искушению плоти. Но любящая его женщина с достоинством выдержала многочисленные испытания судьбы, она воплотила в себе все самое лучшее, все самое благородное и заслуживающее уважения, что было в жизни Бомарше. Именно благодаря ей у него появилась наследница, и род его продолжился.
После этой трогательной встречи Бомарше приступил к выполнению плана по обеспечению своей безопасности. Его отъезд был похож на бегство. Принц де Конти выхлопотал у принца де Линя разрешение для Бомарше отбыть во Фландрию. Глубокой ночью Пьер Огюстен сел в фиакр с опущенными шторками и приказал ехать в Бурже, где его ожидала карета принца де Линя, чтобы доставить его в Гент, откуда он должен был отплыть в Англию.
«Этот удивительный человек, — писал принц де Линь, — утверждал, что в противном случае его арестовали бы, но спустя неделю он находился в кабинете Людовика XV, давшего ему секретное поручение, которое он скрыл посредством этой игры, затеянной ради того, чтобы ввести всех нас в заблуждение».
Глава 24
НАЧАЛО КАРЬЕРЫ ТАЙНОГО АГЕНТА (1774)
Было бы ошибкой думать, что отъезд Бомарше явился результатом отчаяния или трусости. Он просто хотел оказаться подальше от своих судей, дабы избежать приведения в исполнение вынесенного ему приговора, поскольку наказание, которое собирались на него наложить, было поистине чудовищным: стоило ли бороться в течение двадцати лет за дворянство, богатство, благосклонность короля и литературную славу, чтобы в итоге оказаться на коленях в большом зале Дворца правосудия и услышать обращенные к себе слова первого председателя парламента: «Я порицаю тебя и объявляю обесчещенным».
Но исхитрившись избежать морального унижения, Бомарше не решил остальных проблем; вне зависимости от того, состоялась или нет процедура шельмования, наказания никто отменять не собирался. Кроме того, поскольку он так и не подал апелляцию, над ним по-прежнему висел приговор по тяжбе с Лаблашем. Чтобы добиться его пересмотра, нужно было подавать в суд новый иск и поторопиться с этим, иначе можно было потерять право на подобное обращение в связи с истечением установленного законом срока; человеку, приговоренному к шельмованию и бросившемуся в бега, выполнить эти условия было практически невозможно, изменить данное положение было во власти одного лишь короля, который мог продлить срок, предусмотренный для подачи апелляции.
Однако с момента вынесения приговора Бомарше никаких изменений к лучшему в его жизни не произошло. Ходили слухи, что он готовится опубликовать новые мемуары, а это, конечно, не могло понравиться властям. Сартин заявил Пьеру Огюстену, что если он получит приказ короля применить против него санкции, то будет вынужден подчиниться:
«То, что сейчас происходит, у многих вызывает раздражение. Разве вам мало того, что вас приговорили к шельмованию, ну проявите же разумную скромность. И, пожалуйста, ничего не пишите, так как король не желает, чтобы вы что-либо публиковали об этом деле».
Хотя Людовик XV был очень рассержен на Бомарше, он продолжал ему симпатизировать. Поскольку лишь король мог помочь ему с обжалованием решения суда, Пьер Огюстен не хотел вызывать его неудовольствие и не собирался нарушать предписанное ему молчание. Более того, перед тем как покинуть Францию, он счел необходимым написать своему государю и передал свое послание через Жана Бенжамена де Лаборда, генерального откупщика и камердинера его величества, сохранившего к Бомарше дружеское расположение и уважение. Письмо было доставлено королю. Оригинал его не сохранился, но Гюден донес до нас его содержание.
В своем послании Бомарше извещал короля о том, что он будет хранить молчание не из страха, а из уважения к Его величеству. Он сообщал, что покидает Францию под чужим именем, что вынужден будет оставаться за границей в течение всего срока, который отводится законом для подачи апелляции, и что по возвращении на родину явится к королю, «чтобы искать у него ту справедливость, коя является долгом королей и в коей они никому не могут отказать, а даже обязаны восстанавливать ее в отношении тех, кто в силу непредвиденных обстоятельств оказался вне закона, ведь именно в том и заключается привилегия королей, что они могут даровать милость».
