Эта работа открыла Пьеру Огюстену доступ ко двору, где на него посыпалось множество заказов. По просьбе Людовика XV он изготовил для принцессы Виктории забавные часы с двумя циферблатами, позволявшими видеть время на них с любой стороны. Когда Пьер Огюстен принес выполненный заказ в Версаль, король «узнал» его, и это стало первым шагом к успеху. Монаршее расположение выразилось в том, что Карону-младшему был пожалован титул королевского часовщика, тот самый титул, что носил Лепот. Для двадцатидвухлетнего подмастерья это было неслыханным взлетом. Пьер Огюстен счел своим долгом подкрепить это назначение просьбой принять его в Лондонское королевское общество.
Выполняя заказы королевских придворных, молодой Карон продолжал удивлять всех своими выдумками и показал себя мастером на все руки. Будучи уверенным, что он одним махом достиг уже всего, что только возможно, Пьер Огюстен даже не подозревал, что его тогдашняя слава не шла ни в какое сравнение с тем, что ожидало его в будущем. Ведь он думал, что так и закончит свои дни в лавке на улице Сен-Дени, а между тем ему предстояло покинуть ее, чтобы начать новую жизнь.
Глава 5
ЖЕНИТЬБА КОНТРОЛЕРА-КЛЕРКА КОРОЛЕВСКОЙ ТРАПЕЗЫ (1755–1756)
«Едва появившись в Версале, — писал Гюден да ла Бренельри, — Бомарше сразу же покорил женщин своим высоким ростом, ладной фигурой, правильными чертами и свежим цветом лица, уверенным взглядом и видом превосходства, как бы приподнимавшим его над всем, что его окружало, а также той пылкостью, что сквозила во всей его наружности. Мужчины же увидели в нем лишь новичка, не имевшего ни звания, ни состояния, ни поддержки, ни протекции, чье поведение и чья манера говорить и действовать начистоту не оставляли никаких сомнений в том, что он не станет угодником какого-нибудь принца или прислужником какого-нибудь министра; он показался им никчемным человеком».
Этот лестный отзыв, написанный Гюденом уже после смерти Бомарше, позволяет нам судить о его внешности наравне с портретом работы Натье, бережно сохраненным потомками автора «Женитьбы Фигаро». Художник передал неоспоримую привлекательность его лица и ироничную и немного самодовольную улыбку, которая должна была покорять женские сердца и вызывать раздражение мужчин, находивших утешение в своем презрении к королевскому часовщику и в смаковании его недостатков, тогда как сам он чувствовал себя на верху блаженства из-за своей головокружительной карьеры. Но в глазах двора Карону-младшему многого не хватало для того, чтобы стать больше, чем просто часовщиком его величества: ему не хватало благородного происхождения, дворянского титула, денег, влияния. Он же, находясь в состоянии эйфории, видимо, даже не думал тогда обо всем этом.
Однажды, ноябрьским днем 1755 года, в лавку на улице Сен-Дени зашла женщина: несмотря на то что ей было уже за тридцать — зрелый возраст по тем меркам, она сохранила свою красоту. Посетительница принесла часы, которым требовался ремонт. Занявшись ими, Пьер Огюстен украдкой посматривал на их владелицу. Пообещав быстро устранить неисправность, он предложил лично занести часы клиентке и записал в свою конторскую книгу ее адрес: г-жа Франке, улица де Бурдонне.
Дама не случайно обратилась именно к этому часовому мастеру, и знаменитый анкерный спуск Карона был здесь совершенно ни при чем. Госпожа Франке увидела часовщика Карона в Версале, и его приятная наружность сразу привлекла ее внимание.
Эта очаровательная женщина искала утешения: ее судьба была сродни судьбе Розины, но в ее случае Бартоло добился желаемого. Высокопоставленный чиновник г-н Франке, чье имя по удивительному совпадению было также Пьер Огюстен, попросил руки Мадлены Обертен, едва та достигла брачного возраста. Жениху было около сорока лет, и он казался пятнадцатилетней невинной девушке настоящим стариком. Но это была хорошая партия; несмотря на то что Обертены не бедствовали, они не собирались упускать богатого жениха. Мадлена вынуждена была уступить.
Г-н Франке совмещал сразу две должности: одна — контролера военного ведомства — была доходной, вторая — контролера королевской трапезы — почетной. Благодаря этой второй должности он имел доступ ко двору: со шпагой на боку, он сопровождал кортеж из многочисленных блюд от кухни до королевского стола. Шествие открывали два гвардейца, за ними следовали распорядитель, дворецкий с жезлом, дворянин-хлебодар, главный контролер и, наконец, контролер-клерк, за которым шли слуги, несшие кушанья. В обязанности г-на Франке входило принимать блюда из рук слуг и почтительно ставить их перед королем. За свою службу он получал 600 ливров в год деньгами, 1500 ливров натурой, а также имел право питаться при дворе за одним столом с дворецкими и священнослужителями. Эти доходы увеличивали и без того немалое личное состояние г-на Франке, владевшего также землями в Вер-ле-Гране близ Арпажона.
Почти семнадцать лет семейная жизнь четы Франке ничем не омрачалась: жена, получившая религиозное воспитание, с почтением относилась к мужу. Возможно, поначалу супружеская жизнь вполне ее устраивала, но потом г-н Франке начал болеть и в пятьдесят лет уже выглядел глубоким стариком.
Когда ему доложили о приходе придворного часовщика Пьера Огюстена Карона, он приказал провести его в гостиную, где и принял его вместе со своей супругой. Посетитель произвел на чету хорошее впечатление: своей наружностью он соблазнил жену, а умом расположил к себе мужа.
Этот деловой визит положил начало дружбе, и Пьер Огюстен Карон стал частым гостем и сотрапезником Пьера Огюстена Франке. Последний сразу же понял, что молодой человек, как бы талантлив он ни был в часовом деле, способен сделать куда более блистательную карьеру: со своей привлекательной внешностью и умением уверенно держать себя он прекрасно бы смотрелся в кортеже, доставлявшем мясные блюда на стол его величества, а начав с этого, имел все шансы подняться много выше по социальной лестнице, благодаря таким способностям. Чтобы воплотить в жизнь столь заманчивую программу, Пьеру Огюстену в первую очередь не хватало денег. До этого момента денежный вопрос совсем не беспокоил его, поскольку с тех пор, как он добился успехов в часовом деле, ему вполне хватало доходов для удовлетворения насущных потребностей, но для того, чтобы купить должность, даже такую скромную, как должность контролера-клерка, их явно было недостаточно. На помощь пришел г-н Франке, он решил уступить приятелю свою должность в обмен на пожизненную ренту; гарантом сделки выступил Карон-отец, и 9 ноября 1755 года Пьер Огюстен Карон получил королевскую грамоту, скрепленную подписями Людовика XV и г-на Фелипо, согласно которой он производился в чин контролера-клерка королевской трапезы с правом ношения шпаги и доступа ко двору.
Столь стремительный взлет Пьера Огюстена Карона вызвал пересуды, намеки на мужа, закрывавшего глаза на неверность жены. На этот раз это были не просто сплетни Базиля, злословие имело под собой твердую почву: изнемогавшая от любви Мадлена Франке, которой до тошноты опостылела ее добродетель, очертя голову бросилась в омут сладострастия. Она сразу же уступила домогательствам Пьера Огюстена, сожалея лишь о том, что так поздно познала чувственные радости. Но спустя какое-то время женщина пришла в ужас от содеянного и решила вернуться в лоно добродетели. Однажды Пьер Огюстен Карон получил от любовницы, слегшей от тяжелой болезни, следующее послание:
