Скривившись как от кислых щей, куратор потребовал осветить вехи становления Ордена. Воспитанницы заворочались, прячась за пергаментами. История нашего Ордена была терниста и запутанна, но если в общих чертах, то дело обстояло так: в незапамятные времена землю нашу населяли страшные чудовища и демоны. Невиданные монстры были не только ужасны, но и обладали сверхъестественной силой и магией, подпитываясь за счет людей. В основном чудовища людей ели, ну или творили всякие гнусности и непотребства. И все это продолжалось до тех пор, пока людям это окончательно не надоело и, собравшись всем миром, они не пошли войной на демонов, а после долгих и кровопролитных сражений не изгнали их за Черту. Великая Мать, Святая Дева была столь чиста и невинна, что смогла запечатать Черту своей кровью, создав несокрушимое ограждение для мира монстров, пройти через которое они были бессильны. Там, где пролилась священная кровь святой, почва загорелась и сотлела, превратившись в Черные Земли.
И воцарились мир и благоденствие. Пресветлая Мать дала жизнь первому правителю объединенного королевства людей, оттого и звалась Прародительницей. Наши правители, потомки Великой Девы, несут в себе толику той самой первой святой крови и считаются хранителями Черты. Без них наш мир обречен на новое вторжение демонов. Если это случится, всех людей, несомненно, ждет страшная и мучительная смерть.
Последователи Матери-Прародительницы, святые старцы, были призваны, чтобы поддерживать и укреплять долг каждого по охране нашего хрупкого мира от мира магии и чудовищ. После посвящения в Оке Матери – купания в круглой купели с ледяной водой, которая есть в каждом святилище, послушницы становятся «просветленными и зрящими истину» и отправляются в поселения нести свет знаний людям.
Вот, собственно, и все, что я рассказала, по возможности проникновенно. В ученической повисла благоговейная тишина. Благоговели послушницы, понятно, не перед моим рассказом, а перед подвигом Матери-Прародительницы.
Я пристально рассматривала чернильницу, опасаясь поднять глаза на куратора. Молчание затягивалось. Нерешительно подняв голову, я удивленно воззрилась на мужчину. Удивленно, потому что была уверена, что столичный лорд сейчас расхохочется на весь Риверстейн – такие смешинки били чечетку в его ореховых глазах!
Но, конечно, мне показалось. Вряд ли куратора из Старовера могла рассмешить история Ордена. Естественно, лорд Даррелл не рассмеялся, даже не улыбнулся, однако все так же молча продолжал меня рассматривать. Я замялась, не понимая, можно ли мне уже сесть или будут еще вопросы.
– Хорошо, – угрюмо бросил он. – Садитесь.
Я свалилась на лавку, чувствуя, как дрожат коленки. Но, хвала небесам, на сегодня от меня отстали. Старательно записывая то, что он рассказывал потом, я не поднимала глаз, но всей шкурой ощущала тяжелый взгляд нового куратора, и от этого взгляда мне становилось страшно.
* * *
К обеду в трапезную явилась Ксеня. Бледная и слабая, она все же пришла и, решительно отмахнувшись от вопросов послушниц, присела рядом со мной.
Я радостно вскрикнула и обняла подругу. На душе сразу стало легче и веселее, хоть я и не собиралась пока обо всем ей рассказывать, опасаясь Ксеню нервировать. Но отделаться от вопросов настойчивой подружки было не так-то просто, поэтому я махнула рукой и решила все ей выложить.
Мы схоронились в маленьком закутке левого крыла, в котором прятались по детству.
Начинала я неохотно, «со скрипом», но потом разговорилась, даже кое-что изобразила в лицах. И все-все ей выложила: про тусклую змейку – Аргард, про Черные Земли, про терзающий меня Зов и пропавших детей. И даже про Данилу и его «сны».
Несдержанная Ксеня слушала на удивление молча, ни разу меня не перебила, только губы кусала от беспокойства.
На последних фразах я выдохлась, захлебнулась и умолкла. Ксеня же рассматривала кольцо у меня на пальце.
– Ты не думаешь, что я сошла с ума? – жалобно спросила я.
– Конечно нет, – удивилась подруга. – И потом, я помню, бабушка рассказывала мне сказки… Вернее, я думала, что это сказки. Про магов, населяющих наши земли, про волшебство и дивных существ… Возможно, не все в этих сказках выдумка. В любом случае, я верю, что с происходящим надо разобраться.
– Да, но как? – беспомощно спросила я. – Что мы можем сделать?
Ксеня похлопала меня по спине.
– Давай не будем бежать впереди кобылы, а поедем в телеге… Куда-нибудь да приедем. Надо найти этого твоего Данилу и поговорить с ним, может, что путное и придумаем. А сейчас идем на чистописание, пока нас не кинулись искать. Кстати, этот рогатый, может, и со мной силенками поделится? Тоже расцвету аки роза!
И мы дружно захихикали.
На урок Ксеня не пошла, свернула в каморку Данины. Я забеспокоилась, что все ей выложила, а ведь хотела не беспокоить! Вон бледная какая, слабая…
Но подруга успокаивающе мне подмигнула:
– Что ж это я по доброй воле обучаться пойду? Да никогда! Лучше еще поболею!
Но я видела, что чувствует себя Ксеня плохо, выздоравливает медленно. Хотя чему я удивляюсь, прошло так мало времени, пара дней всего. Однако от разговора мне стало веселее. Ноша, разделенная на двоих, становится вдвое легче. А если считать и Данилу – моя оказалась поделена на троих. Спрашивать о парне у травницы я побоялась, чтобы она не забеспокоилась, да и чем объяснить свой интерес? И все же почему он не пришел? И смогу ли я сегодня улизнуть в часовню?
Так ничего и не придумав, я отправилась на урок чистописания.
Мистрис Бронегода сегодня была удивительно рассеянной. Похоже, прибытие столичного куратора внесло порядочную сумятицу в размеренную жизнь Риверстейна. Настоятельница принарядилась. Парадный чепец, сиреневое платье, лицо благостное, а сама она вся сладкая и тягучая, словно патока. Даже подозрительно.
Как оказалось, подозрения мои были не беспочвенны. Только мы разложили на столах тетради и обмакнули перья в чернильницы, дверь распахнулась и в ученическую явился лорд Даррелл собственной персоной. К сожалению, только я была против его присутствия на уроке, хотя благоразумно об этом промолчала. Остальные послушницы заметно оживились, выпрямили спинки и кокетливо надули губки. Для них скучнейший урок стал развлечением.
Единственная, кто разделял мое негодование, – мистрис Бронегода. Ей совсем не нравилось вести занятие под пристальным вниманием проверяющего. Однако деваться ей было некуда, и она, поскрипывая недовольно зубами, начала диктовать. Перья заскользили по пергаменту, послушницы записывали, куратор, кажется, скучал. Периодически он прогуливался между рядами, посматривая в наши записи и нервируя этим воспитанниц. Мне уже начало казаться, что он просто развлекается, наблюдая, как при его приближении руки учениц начинают мелко дрожать, а жирные кляксы украшают тетради и поверхность стола.
Сама я твердо решила, что не доставлю ему такого удовольствия. Поэтому когда лорд остановился за моим плечом, нахально через него заглядывая, я не подала виду, что заметила это. Хотя не почувствовать шевелящего волосы дыхания над ухом было весьма сложно, даже при моей извечной рассеянности.
