В восстановлении своего наследства, равно как и в расширении земельных владений благодаря подаркам короля и покупкам (например, баронства д’Иври, приобретенного в сентябре 1547 года у Людовика Люксембургского, графа де Руси
[346]) Диана всегда опиралась на потворство Генриха: она знала, что получит какие угодно дары в обмен на счастье, которое сама дарила монарху как в тиши алькова, так и при дворе, и в повседневных перипетиях семейной жизни.
Глава II
ТОРЖЕСТВЕННЫЕ ВЫЕЗДЫ КОРОЛЯ
Диана знала, что благоволение короля ей обеспечено, и теперь ей хотелось играть настоящую политическую роль. Сен-Морис сообщал о появлении у нее таких амбиций с самого начала нового царствования: «Что до Сильвиуса, то, войдя в силу, он совершенно переменился в характере и обхождении, и взыскующие его милостей при дворе стали роптать на высокомерие его и дерзость. Притом у него достает хитрости, благодаря своим приманкам и прелестям, удерживать расположение короля и добиваться от него, чего ни пожелает»
[347].
Глашатаем Дианы в Королевском совете был совершенно преданный и переполненный рвения канцлер Франсуа Оливье, через руки которого проходили все важнейшие государственные дела. А когда Оливье разбил паралич, его сменил другой ставленник Дианы, Жан Бертран, первый президент парламента Тулузы. В 1556 году он получит официальный статус Хранителя Печатей
[348]. Таким образом, Диана могла высказывать свое мнение и непосредственно, и через третье лицо. Бертран, по словам Сен-Мориса, не пользовался особым расположением коннетабля, а Гизы ему не доверяли. Но внешняя политика примирила все кланы Королевского совета. Урегулирование серьезных разногласий между Францией и Англией вынуждало их выступать единым фронтом против англичан, занимавших Булонь, а в Шотландии неотступно преследовавших регентшу Марию де Гиз, добиваясь выдачи малолетней королевы Марии Стюарт, племянницы Франсуа д’Омаля, Клода де Майенна и кардинала Карла Лотарингского. Диана поддерживала намерения короля продолжить в этой области политику своего отца, но не упускала из виду и собственные интересы: когда коннетабль и герцог д’Омаль приказали построить под Булонью осадную башню, она вчинила иск итальянскому инженеру Иерониму Марино, которому для этих строительных работ понадобилось огромное количество дерева из принадлежащего ей леса
[349]. Фаворитка обвинила инженера в том, что он действовал без ее дозволения и вдобавок украл часть древесины. Перепуганный итальянец, остановив все работы, укрылся в Безансоне: чтобы вернуть его на место, королю пришлось посылать гонца с особой охранной грамотой. Урегулировав сей инцидент и, несомненно, возместив Диане убытки, Генрих в июне 1548 года, живя в Ане, занялся подготовкой экспедиции к берегам Шотландии. Шарль д’Юмьер, владетельный сеньор де Контэ, сын гувернера королевских детей, должен был возглавить ее совместно с камергером Филиппом де Майе-Брезе.
В Шотландии лучшим способом помочь королеве-регентше Марии де Гиз было переправить шестилетнюю Марию Стюарт в надежное убежище
[350]. В августе мать доверила девочку заботам де Майе-Брезе, и тот, преодолев тысячу опасностей, доставил ее во Францию. В середине октября она прибыла в замок Карьер-Сен-Дени неподалеку от Сен-Жермен-ан-Ле, где воспитывались королевские дети — Франциск, Елизавета и Клотильда. Марии Стюарт предстояло воспитываться вместе с ними под надзором месье и мадам д’Юмьер, а также под контролем своих дядей Гизов и Дианы. Как невеста дофина Франциска, она гарантировала союз двух королевств — Франции и Шотландии в дополнение к альянсу Франции с Папской областью, скрепленному браком Горацио Фарнезе и Дианы Французской. Мария располагала услугами всего дома Детей Франции, но имела собственную свиту, состоявшую из ее кормилицы Дженет Синклер, гувернантки — красавицы Джейн Стюарт, носившей титул леди Флеминг, незаконнорожденного брата Джеймса Стюарта и четырех девочек-ровесниц из лучших семей Шотландии.
Одновременно с шотландской экспедицией король решил устроить демонстрацию силы в Италии: для начала он готовился проинспектировать укрепленные города Пьемонта. Двор сопровождал его в поездке через Шампань. В июне Генрих остановился у Гизов в Жуанвиле, а в июле распрощался с придворными дамами. В тот момент к королевскому эскорту должен был присоединиться Гийом де Пуатье. Но его войска не были готовы двинуться в путь — все офицеры с апреля по июнь 1548 года оставались у одра своего больного господина. А в начале лета Гийом умер. Диане едва хватило времени принести вассальную присягу от имени оставленных ей братом в наследство земель. При этом она рассудила, что король уточнит протяженность земель и связанные с ними титулы по возвращении из Италии.
Генрих объехал Пьемонт за две недели
[351]. В Турине по этому случаю были устроены грандиозные празднества. Однако скоро король узнал, что в Аквитании — бунт: в июле 1548 года толпы мятежников набросились на офицеров, охранявших соляные склады, умертвили сборщиков габели и губернатора Бордо. Генрих вознамерился сурово наказать бунтовщиков и тайно поручил коннетаблю и герцогу д’Омалю отправить против них войска. Однако монарх отложил исполнение этого приказа до того времени, когда сам он по возвращении из Италии войдет в Лион.
Муниципалитет совместно с Жаком и Жаном д’Альбон де Сент-Андре (один из них был военным, другой — гражданским губернатором города) подготовили нечто вроде триумфа в античном стиле
[352]. Празднества открыли процессии иноземных купцов 23 сентября, поскольку именно они сделали Лион одним из крупнейших финансовых центров того времени. Купцы также вместе с городскими чиновниками внесли щедрый вклад в великолепное убранство площадей и улиц. Больше всего короля восхитил обелиск, изукрашенный инициалами и символами: там можно было увидеть букву «Н», составленную из двух переплетенных «D», луки с порванной тетивой и серебряный полумесяц.
