Он потащил ящики к лифту. Стелла придержала дверь, похоже не подозревая, как тяжело бороться за право остаться джентльменом. Чтобы она чувствовала себя комфортнее в лифте, он притянул ее к себе. Да, конечно, именно для этого. Помогая друг другу, они втащили ящики в квартиру.
– Ты еще не передумала прилечь?
– Было бы здорово поспать.
И она пошла в спальню. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не побежать за ней. Бобби заставил себя сварить немного кофе, максимально крепкого, и включить свой ноутбук. Надо доказать Бену, что он может поступать правильно. И самое важное, надо держать руки подальше от нее. Ее интересует лишь дружеская совместная опека над ребенком. Пора бы уже уважать ее желания. У Бена встреча с банкирами в понедельник. Бобби должен выполнять обязательства. Он подписал контракт с дополнительными пунктами, касающимися морали. Это еще одно обязательство, которое надо уважать. И он будет уважать.
Прекрасная беременная женщина, спящая в тридцати футах от него, не может ничего этого изменить. Он открыл файлы и начал работать.
– Бобби?
При звуке ее голоса он замер.
– Да?
– Я тут подумала, может, ты тоже хочешь поспать со мной за компанию?
Ну почему она так мучает его? Она ведь отказалась от его предложения. Дважды. Неужели думает, что в постели он обнимет ее, но не займется любовью? Не попросит остаться с ним дольше, чем на несколько недель?
Он не может обнимать ее и не думать о том, как ее тело высвобождает сексуальную энергию, заставляя его двигаться мощнее. Неужели не видит, что он пытается уважать ее желания. И контракт.
Нельзя смотреть в ее огромные глаза, в которых светится надежда на то, что он пойдет с ней в спальню. И докажет, что Бен прав, и он не может перестать думать о ней. Поэтому он сделал то, что причиняло боль. Закрыв глаза, прошел мимо спальни. Это единственный способ держать себя в руках.
– Мне нужно разобраться с некоторыми цифрами.
Это самая большая жестокость, и ей это известно.
– Прости, что побеспокоила тебя.
Ее слова словно прорезали воздух и вонзились в спину. Но он это заслужил. Вскоре Бобби обнаружил, что соскочил со стула и большими шагами кинулся к спальне. Стелла сбросила пушистый свитер и стояла босиком в легинсах и майке. Он прав: не стоило смотреть на нее, теперь он не в силах сопротивляться. Непонятно, зачем вообще пытался это делать. Он обнял ее.
– Ох, – она уткнулась в его грудь. Он даже не поцеловал ее. Это не главное. Ему просто нужно находиться рядом с ней. И все.
– У меня есть неотложные дела, обязательства, я не могу подвести семью.
Но уже подвел, хотя и пытался убедить себя в том, что Стелла нуждается в нем больше, чем братья и бизнес. Это он нуждается в ней, и гораздо больше, чем в бизнесе.
– Я знаю. – Она словно ожидала этих слов. – Прости.
– Не извиняйся. – Он подтолкнул ее к кровати, снял рубашку, ремень и сбросил ботинки. Может быть, если останется в футболке и брюках, сможет держать ширинку застегнутой. Нет, вероятность «может быть» слишком велика. – Я буду работать, а ты шить. Договорились?
Она присела на краешек кровати, глядя на него своими прекрасными глазами, словно не доверяя своим ушам.
– Договорились.
Это ведь несложно? Просто дать то, что она хочет. Поспать. Ему все равно нужен этот час сна, потом он сможет соображать гораздо лучше. Она нырнула под одеяло и отодвинулась, оставляя ему место. Он забрался в кровать и натянул одеяло на обоих. Стелла слишком далеко. В конце концов, раз уж он отлынивает от работы, то, по крайней мере, будет обнимать ее. И он притянул ее к себе.
– Вот. – Теперь его подушка пахла лавандой. Пахла ею. Вся эта ситуация сводила с ума. Ну почему она такая красивая, невозможно милая? Почему заставляет его хотеть ее так сильно, а он не может заставить ее хотеть так же?
– Счастлива?
– Да. А ты?
Все так запуталось. Но едва он почувствовал, как она свернулась около него, ощутил ее сердцебиение на своей груди…
– Да. – Бобби переплел их пальцы и крепко обнял Стеллу.
Видит бог, именно это он имел в виду.
Словно откуда-то издалека раздался звонок телефона.
Стелла хотела проигнорировать его, вспоминая, была ли когда-нибудь счастливее, чем сейчас. Бобби здесь, его твердая грудь мягко приподнималась под ее щекой. Мир подождет еще немного. Звонок раздался снова. На этот раз она резко села, чувствуя, как страх зашевелился в груди.
Отец.
– Что, – пробормотал Бобби.
– Ш-ш-ш, не говори ничего. Даже не дыши! Привет, па.
– Где ты?
Стандартное приветствие отца.
– В Америке. А где ты?
Стандартный ответ дочери.
– Я в Нью-Йорке. Тебя нет дома.
Стелла нервно сглотнула, отчего ощущение страха только усилилось. Он искал ее там? Они не виделись два года, ради всего святого. Что это значит? Он узнал о ребенке? О Бобби? Приказал следить за ней?
Желудок окаменел. Стеллу охватил ужас, она даже чувствовала его привкус. Ясное дело, рано или поздно он все узнал бы, но она хотела контролировать разговор, а не быть застигнутой врасплох, как сейчас, постаралась унять панику. Если бы следили, он бы знал, где она сейчас. Тем не менее ничего хорошего этот звонок не предвещал. Бобби гладил ее волосы, что помогло взять себя в руки.
– Это правда. Я сейчас у друзей. День благодарения и все такое.
– Хм. А Мик? Он не берет трубку.
Славный старина Мики. Без сомнения, сидит сейчас в своей комнате в отеле, уставившись на телефон, и, вероятнее всего, выслушивает злобные сообщения. И не берет трубку, потому что пообещал Стелле. Ни слова о ребенке и Бобби.
– Он со мной.
– Для него же лучше, если так.
Эти слова застали врасплох. Словно отец хотел защитить ее? Такое возможно?
– Говоришь, заходил ко мне?
– Да. Мне нужно, чтобы ты сопровождала меня на мероприятие через две недели.
– В прошлый раз из этого ничего путного не вышло. У тебя нет подружки?
Стелла поняла, что зашла слишком далеко.
– Сколько можно повторять: у меня не может быть никакой другой женщины после твоей матери.
Чувство вины затопило ее. Он много раз говорил ей об этом. Она сбилась со счета, а ведь должна бы радоваться тому, что отец по-настоящему любил мать. Может быть, не всегда знал, как это показать, но его преданность остается неизменной в течение всех этих лет. Стелла не радовалась. Всякий раз отец словно напоминал дочери, что в его сердце есть место лишь для одной женщины. И это не Стелла.
