Тоша ударила по тормозам, выворачивая руль, «Балтиец» пошёл боком, чуть не перевернувшись, остановился он у засады, не по центру её, а сбоку от телеги. А в телегу на полном ходу врезался автомобиль преследователей, почти её перевернув.
– «Дорд», хороший автомобиль, но тяжеловатый. Мотор мощный, а вот тормоза… Это мы и видим, – спокойно сообщила Тоша. Показывая в сторону от телеги на стоящий там второй «дорд», девушка с тем же спокойствием добавила: – Вон ещё один такой и, похоже, там нас увидели, сейчас начнут стрелять, но не успеют выстрелить, встают же, а этого делать не надо.
В чёрной машине, в ночной темноте большинство цветов кажутся чёрными, опомнились и начали подыматься с сидений, поднимая револьверы. Но встать, поднять револьвер и прицелиться, пусть у него и взведён курок, и начать стрелять дольше, чем направить ствол уже готового к стрельбе дробовика и дёрнуть спусковой крючок. Звук выстрела двух дробовиков прозвучал одновременно, крупная картечь изрешетила кузов автомобиля и уже почти вставших людей.
– Сильно, – прокомментировала Тоша и, вопреки своему предыдущему заявлению, вскочила ногами на сиденье. Расстегнув свой длинный жакет, девушка выхватила из висящей на широком поясе кобуры большой револьвер и начала стрелять. Тоша всё это проделала так быстро, что если бы кто захотел хлопнуть в ладоши, то не успел бы это сделать. Стреляла Тоша, прижав спусковой крючок и быстро отводя ладонью курок. Стреляла девушка от бедра, совсем не целясь, так казалось, если смотреть со стороны. Звук семи выстрелов слился в один долгий хлопок.
– Вон тех двоих в авто, – приказала девушка оторопевшим охранникам, указывая на двоих подававших признаки жизни в «дорде», врезавшимся в телегу.
– А?.. – попытался спросить один из охранников. Тоша, перезаряжая револьвер, ответила на так и не заданный вопрос, показывая на автомобиль, стоящий с той стороны телеги:
– Пятерых в том «дорде» и двоих на телеге я уложила. В этом авто, что за нами гналось и врезалось в телегу, только эти двое придут в себя. Вот те двое, как и те, что на телеге стояли, не скоро очнутся, если вообще очнутся, давайте пошевеливайтесь! Двух преследователей забросили в автомобиль, и Тоша поехала навстречу тем двум авто, где была семья Каращенко и охрана. Ехали они не обычной дорогой, какой всегда ездили от театра к особняку Карашенко, а по другим улицам, но Тоша знала, где будут ехать, маршрут был вчера оговорен. К условленному месту Тоша подъехала раньше. Когда показался свет фар автомобилей Карашенко и его охраны, девушка двумя рывками выкинула захваченных налётчиков из авто, посадив их так, чтоб фары светили им в глаза и они не могли увидеть того, кто будет с ними разговаривать, Тоша начала допрос. Но оба мужчины молчали, тогда девушка придавила какую-то точку на шее одного из пленников, и он закричал от боли. Девушка тихим голосом, но от которого мурашки шли по коже, произнесла:
– Если будете молчать – умрёте, оба.
Оба мужчины отрицательно замотали головами, девушка, разглядев из лица, усмехнулась:
– Понятно – исалийцы, понятно – омерта. Лучше умереть, чем предать, но у меня тоже нет другого выхода, мне необходима информация и срочно!
Теперь уже кричали оба пленника, недолго кричали, захлебнувшись собственным криком. Тоша снова задала вопрос и снова получила отрицательный ответ, один из мужчин даже попытался плюнуть в девушку. Тоша, резко дёрнув его, вытащила на освещённое место, под фонарь, и там медленно, так чтоб слышно было, как хрустят позвонки, сломала ему шею. При этом передавила горло, чтоб мужчина дышал, но кричать не мог. Охранники Каращенко и он сам шумно сглотнули, нельзя сказать, что они боялись крови, но расправа, что учинила эта хрупкая девушка, была показательно жестока. Впечатлился и второй пленник, так как начал быстро говорить. Говорил он на той разновидности аглисского, который употребляется в ССР, с явным исалийским акцентом и мешая исалийские слова. Каращенко понял едва половину, а вот Тоша поняла всё. Когда пленник замолчал, девушка сказав: «Молодец, умрёшь быстро», неуловимым движением ударила его по горлу, мужчина дёрнулся и затих, его широко открытые глаза приобрели то стеклянное выражение, что бывает у мертвецов.
– Зачем, он же нам всё сказал, – ещё раз сглотнув, спросил Каращенко, начальник его охраны был согласен со своим хозяином и смотрел на девушку с некоторым осуждением. Тоша равнодушно пожала плечами:
– Сказал не всё, может, не знает, не знал, но это уже не имеет значения – я знаю, где искать его босса. А лишние свидетели мне ни к чему, вам, думаю, тоже. Вам лучше ехать домой, ждите меня там, а я прогуляюсь по ночному городу. Да и не надо никому рассказывать, что произошло, особенно о том, что вы видели, лучше про это забыть, как кошмарный сон, а то знаете ли, кошмарные сны, о которых помнят, имеют такое нехорошее свойство – они могут сбываться.
Девушка растворилась в ночной темноте, а свидетели (можно сказать, что и участники, ведь они тоже стреляли) снова судорожно сглотнули и, стараясь не смотреть друг на друга, направились к автомобилям. То, что сделала Тоша, видел только Каращенко и те охранники, что с ним подошли. Жена и те охранники, что остались рядом с ней, ничего не видели, видела только Атиша, но она никак не отреагировала на увиденное, только вздохнула.
– Всё-таки придётся посетить самую шикарную гостиницу города, – сама себе сказал Тоша, рассматривая из тёмного переулка «Гранд-Пассаж». В целом здание ей понравилось, особенно богатая лепнина на стенах, недовольство вызвало только яркое освещение здания, соответственно, и этих стен. Тоша тенью метнулась к стене и такой же незаметной тенью стала по ней подниматься. Юбку она оставила в машине, а жакет, закрывающий кобуру с револьвером, ей не мешал. Какой этаж девушка знала, но задержалась у одного окна. Заглянула туда и, увидев знакомого, чему-то улыбнувшись, Тоша продолжила взбираться на нужный этаж. Добравшись туда, девушка осторожно заглянула в окно и, увидев двух мужчин, решила послушать. Довольно интересный разговор вёлся на аглисском.
– Корабль тоже должен был гарантированно влететь на воздух, но этого не произошло! – недовольно говорил богато одетый мужчина, его собеседник, одетый беднее, но с претензией на большую роскошь, вынув изо рта сигару, возразил:
– Накладки могут у кого угодно случиться! Самый хороший план может сорваться, вполне возможно, что ваш человек испугался и бросил мины в одну кучу угля, а её не загрузили.
– Как не загрузили! На причале ничего же не осталось! Только пыль!
– Возможно, тот уголь взяли позже или раньше на другой корабль, – отвечая, пожал плечами мужчина с сигарой, вальяжно развалившийся в кресле, как отметила Тоша, его аглисский был с ярко выраженным исалийским акцентом, к тому же этот франт был знаком девушке.
– Но ни один другой корабль же не взорвался! – продолжал возмущённо возражать богато одетый господин, его собеседник, выпустив клуб дыма, очередной раз пожал плечами:
– Если взрыв произошёл в море, то об этом никто и не узнает. Корабль не придёт в порт в срок и всё, а по какой причине это случилось… Нет, это может случиться на виду другого корабля, но и в этом случае о нём не сразу узнают, надо подождать.
