– А позвольте мне узнать, чем вызван ваш визит и почему вы задаёте такие вопросы моим гостям?
– На пути вашего обычного следования из театра к дому, были обнаружены автомобили с мёртвыми людьми! А наш сыщик по следам ваших «Балтийцев» определил, что они двигались, то очень быстро, то останавливались. Двигались именно теми улицами, где и были обнаружены автомобили с мёртвыми людьми! Но вы несколько раз меняли маршрут движения и в итоге там не поехали, не могли бы вы дать этому объяснения?
– Извольте, – вместо Каращенко, обдумывающего вопрос полицейского, ответила Тоша, – как вы поняли (или об этом вам доложили) за рулём автомобиля господина Каращенко была я. Знаете ли, люблю ездить в авто, не просто ездить, а им управлять. Господин Каращенко, зная мою слабость и квалификацию, любезно мне это разрешил. А поскольку я города не знаю, вот и заблудилась, немного попетляла, но никто же не пострадал и вернулись в усадьбу вовремя.
– На одной из улиц, по пути вашего, как вы выразились «петляния», найдено два трупа, – скучным голосом сообщил полицейский инспектор, Тоша возмутилась:
– Вы хотите меня обвинить в том, что я наехала автомобилем на прохожих и задавила их?!
– У них были свёрнуты шеи и никаких других повреждений, никаких следов ударов или наезда, какие бывают при столкновении с автомобилем, – полицейский это произнёс так, словно сожалея о том, что эти двое погибли не под колёсами автомобиля. Тоша усмехнулась и развела руками, этот жест можно было расценить, что девушка кается, мол, виновата, что не наехала на этих двоих. Тогда можно было бы предъявить ей подозрение, а так… Бедной полиции придётся расследовать это тёмное дело. Тоша, продолжая улыбаться, спросила:
– А те два автомобиля, что вы обнаружили, не могут быть причастны к этому убийству? Я имею ввиду не автомобили, а те люди в них, вы их допросили?
– Я же говорил, в этих автомобилях живых не было! – с некоторым раздражением ответил полицейский. – Их всех застрелили!
– Какой ужас, – всплеснула руками Тоша, сделав вид, что это сообщение на неё произвело сильное впечатление. Инспектор хотел что-то спросить, но девушка его огорошила следующим заявлением: – Это хорошо, что их застрелили!
– Что ж тут хорошего? – изумился полицейский и подозрительно посмотрел на девушку, а она развила свою мысль:
– Застрелили – это не так страшно, со всяким может случиться. А вот если бы им всем шеи свернули, как тем двоим, о которых вы рассказывали. Вот тогда было бы страшно, хоть на улицу не выходи. Это же маньяк какой-то бродит по улицам и шеи сворачивает. А возможно, и не один, а целая банда! Ведь свернуть шею мужчине, и не одному, сами понимаете, не так-то просто. Он или они сопротивляться будут, тут точно целая банда маньяков, шеевыворачивателей, а возможно, это месть. Страшная месть! Ну, такая обычная страшная месть!
Полицейский инспектор, глядя на улыбающуюся девушку, не мог понять – она это серьёзно или издевается? А Тоша, перестав улыбаться, поинтересовалась:
– По машинам стреляли, когда они ехали или стояли? И из чего стреляли?
– Машины стояли, а стреляли… По одной машине из дробовиков, крупной картечью. А тех, кто был во второй, расстреляли из крупнокалиберного револьвера, пули такие большие. Стрелявший делал только по одному выстрелу, но все попадания были смертельны.
– Пулю покажите, – попросила Тоша и уверенно добавила: – Гильз вы, конечно, там не нашли.
Полицейские и не могли найти гильз, ведь они все падали в кабину «Балтийца», и Тоша приказала тем охранникам, что тогда были с ней, собрать гильзы и спрятать их. Полицейский решил, что хуже не будет, достал немного мятую пулю и протянул девушке, повертев в руке кусочек металла, та сказала:
– «Миротворец», калибр сорок пять, это, конечно, не «уолкер», но тоже очень мощная штука. Да и дробовики… Насколько я знаю, такое оружие в Империи мало распространено, а вот в ССР пользуется очень большой популярностью. Особенно у определённой категории жителей той страны, вот среди них вам и надо искаь.
– Откуда вы это всё знаете? – подозрительно спросил полицейский, Тоша ответила, что жила там довольно долгое время и знает тамошние нравы, и что разные споры в той стране, в большинстве случаев, решаются подобным образом. Да и методы расправы… Застрелить самое простое, а вот выкрасть и примерно наказать. Инспектор поинтересовался, как это – примерно наказать, ведь застрелить – это уже само по себе самое суровое наказание. Тоша стала объяснять, что в «семьях» ССР (так там называются гангстерские объединения или организации, это как кому больше нравится), убивают не просто так, а стараются это сделать с максимальной жестокостью. Утопить на небольшой глубине, зацементировав ноги в тазике или другой подобной ёмкости, свернуть шею и оставить на самом видном месте, ну, другие подобные способы показательного умерщвления. Пока Тоша говорила, инспектор бледнел и зябко ёжился. Закончив жуткое живописание заокеанских нравов, девушка, повторив ранее сказанное, посоветовала полицейскому заняться поисками именно в этом направлении, проверить, не приезжали ли в Черноморск жители нового континента, а именно граждане Соединённых Свободных Республик. Инспектор удалился, даже не попрощавшись, так его впечатлили рассказы Тоши, Атиша, всё это время молчавшая, с укором сказал сестре:
– Зачем же было так пугать? Ты так это всё подробно рассказывала, что даже мне не по себе стало!
– Вы знаете, мадемуазель Атиша, ваша сестра не так уж приукрасила нравы преступного мира ССР, – заступился за Тошу Каращенко. Покачав головой, миллионер продолжил: – Я много слышал о том, как там ведут дела люди той категории, но никогда не думал, что стану объектом их внимания, пристального внимания. Спасибо вашей сестре, что она защитила меня и мою семью!
Тоша, вернувшись в дом, первым делом пошла к хозяину, который ещё не спал, и рассказала ему о событиях этой ночи. О том, как миллионер-сахарозаводчик Шулумов решил поправить свои дела, в последнее время весьма неважно идущие, в чём винил, и не безосновательно, своего конкурента Карашенко. О том, что первое похищение Ласочки было инициировано именно Шулумовым, решившим, что убитому горем отцу будет не до ведения дел. Каращенко рассказал Тоше, что именно тогда была попытка скупить его активы, тот, кто это пытался сделать, действовал через подставных лиц. Но даже похищение дочери не помешало Каращенко предотвратить ту попытку завладеть частью его состояния. Исчезновение «Святого Евлура», получившего очень важный фрахт, не разорило бы Каращенко, но подорвало его репутацию (и финансовые потери тоже были неизбежны, ведь пришлось бы заплатить неустойку), а это бы ударило по стоимости акций. Тоша тогда понимающе кивнула, теряющие в цене акции можно было скупить у напуганных мелких держателей, хоть контрольный пакет был у Каращенко, но не пятьдесят процентов! Ну а потом собрание акционеров – и некоторые предприятия меняют владельца.
Каращенко благодарно смотрел на Тошу красными глазами, в эту ночь он не выспался, пользуясь новомодным изобретением – телефоном, отдавал распоряжения своим служащим. Из рассказа Тоши он узнал о судьбе своего конкурента и готовился проделать с акциями предприятий Шулумова то, что тот сам раньше хотел сделать со своим конкурентом. И вот сейчас визит полицейского инспектора был очень некстати. Миллионер-сахарозаводчик ушёл продолжать коммерческие дела, а к завтраку вышли его жена и дочь. За завтраком говорили о погоде и других подобных вещах, о событиях прошлой ночи и слова не было сказано. Хотя, нет, об опере тоже говорили. В основном восторгались и живо обсуждали мадемуазель Атиша и мадам Каращенко. Тоша сначала вежливо кивала, а потом ей стало скучно, и она, сбежав из-за стола, устроила весёлую возню с тоже улизнувшей от такого нудного разговора Ласочкой.
