– Мне кажется, что туман, нас накрывший, захватил довольно значительную площадь, не только сушу, но и прилегающую часть моря. Странный туман, со странными свойствами: если для нас время как бы летело, то для «Чайки» остановилось. Тебе не кажется это странным?
– Ну почему же странным, как раз очень даже нормальным, – возразила Атиша и пояснила, почему она так считает: – Я согласна с тем, что само появление тумана не нормальное явление для этих мест (Тепан Гнатыч это ясно сказал), а вот его свойства… Ты же училась в технологическом колледже, должна знать основы физики – ничто не исчезает бесследно и не появляется ниоткуда.
– Так это материальные объекты или, если уж совсем грубо, материя! А тут время! И вообще, Тиша, откуда у тебя такие знания? Ты же не училась на инженера.
– Тоша, ты хочешь сказать, что у меня должны быть познания не в технике и физике, а в медицине и литературоведении, изобразительном искусстве, так? Это никуда не делось. А вот ты расскажи-ка, какова очерёдность действий при удалении аппендицита или как надо остановить кровотечение, не прикасаясь к ране?
После того как Тоша быстро отбарабанила ответы на вопросы, заданные Атишей, она задумалась и через некоторое время спросила у сестры, когда и где та научилась так стрелять? Тиша улыбнулась и спросила в свою очередь, не заметила ли Тоша у себя каких-либо изменений? Тоша снова задумалась и высказала предположение, что это последствия последнего обмена, вернее, заключительного слияния сущностей. Это коснулось не только так называемой души, но и знаний, и умений сестёр, получается, что они стали близнецами если не внешне, то внутренне. Атиша возразила:
– Не думаю, если и произошёл обмен знаниями, то это ещё ни о чём не говорит. Вот тебе Лёша нравится?
– Ревновать не будешь? – хитро прищурившись, спросила Тоша. Увидев растерянность сестры, смуглая девушка призналась: – Нравится, но не настолько, чтоб его у тебя отбивать. Мне нравится то, как он к тебе относится, нравится, что ты ему, а он тебе нравится. Именно это мне нравится, а так… Если бы встретила на улице, то не заметила бы, а если бы он начал ко мне приставать…
– Сломала бы ему руку! – засмеялась Атиша, Тоша кивнула:
– Именно! Может, не только бы руку сломала, а ещё что-нибудь. Да и вот так ты можешь? – у Тоши на пальцах появились когти, девушка несколько раз их выпустила и спрятала. Атиша подняла свою руку, демонстрируя свои ухоженные ноготки, и отрицательно покачала головой, после чего сообщила:
– Как ни стараюсь, не получается, вот видишь? Всё-таки есть какая-то разница!
– Есть, – кивнула Тоша и сделала вывод: – Но не такая уж и большая. Появление когтей, если бы они вылезли, у тебя не вызывает отвращения. Согласна?
– Ты ведь теперь тоже сразу руки ломать не будешь, а поинтересуешься – чего это молодой человек к тебе пристаёт? Может он просто споткнулся, на меня засмотревшись.
– Рррр, – шутливо зарычала Тоша и добавила: – Если на тебя будет так смотреть, то точно сломаю!
Вслед автомобилю, поднявшему облако пыли, смотрели два господина, при этом на белоснежной рубашке одного и чёрном сюртуке другого не было ни пылинки. Пыль, словно живая, их старательно обходила. Молчание нарушил тот, что был с козлиной бородой, раздраженно заявив:
– И что теперь? Попытка закончить игру ничьей, убрав фигуры с доски, закончилась тем, что они нас не послушались! Подумать только! Наши фигуры стали настолько самостоятельны, что уже делают ходы по собственному усмотрению! А когда пытаешься снять её с доски, делает вид, что она уже не твоя!
– А разве не это ты предлагал, когда настаивал на пари? Предоставить фигуре максимальную свободу? Самой выбирать, какой ход ей сделать? Вот они и выбрали, – усмехаясь, ответил владелец белоснежной бороды. Казалось, что такое развитие событий его нисколько не обескуражило, мало того, чего-то подобного он и ожидал. Козлобородый на него так посмотрел, словно в чём-то подозревал, на что белобородый ответил: – Что так и будет, не трудно было догадаться, к этому всё и шло с первых их шагов. Или ты надеялся, что твоя фигура, получившая душу и вместе с ней свободу выбора, будет слепо следовать твоим указаниям? Выполнение которых ты не в силах проконтролировать.
– А ты в силах? Твоя фигура тоже творит, что хочет, и плевать ей на свою светлую сущность! Как она стреляла! Вряд ли это умение было тобой изначально заложено, это, скорее всего… – начал возражать владелец чёрного костюма и, пораженный пришедшей ему в голову догадкой, замолчал. Потом растерянно спросил: – Это не заложенное изначально и не полученное в результате обучения умение это!.. Ты хочешь сказать, что они настолько… Это что ж получается, я уговаривал вернуться в преисподнюю ангела? Обещая ему иерархическое повышение?!
– Я-то сразу это увидел, а ты так увлечённо уговаривал, что я решил тебе подыграть, к тому же мне интересно было, какова будет реакция демона на предложение стать ангелом.
– Ну и как? – немного обиженно спросил козлобородый у своего извечного оппонента, тот, продолжая улыбаться, ответил прежним снисходительным тоном:
– А никак. Реакция ожидаема, она категорически не согласна. К тому же, это уже не демон…
– Да и у тебя далеко не ангел! – попытался уесть собеседника обладатель чёрного костюма. – Или ты скажешь, что умение стрелять…
– … не демон, – продолжил белобородый, улыбаясь и не обращая внимания на то, что его попытались перебить, – моя фигура тоже не ангел, уже не ангел. Обладатель души имеет право выбирать свой путь, и на этот выбор уже никто не в силах повлиять, как бы ни старался, что мы и видим.
– Так что же теперь делать? Получается – игра окончена? А при таком окончании не то что победителя нельзя определить, о ничьей говорить не приходится! – растерялся козлобородый, белобородый с прежней улыбкой продолжил:
– Ничего не делать, мы уже ход сделать не можем, фигуры сами это делают, независимо от наших планов и желаний. Но наши фигуры с доски не сняты, поэтому партия продолжается.
– Так что же теперь делать? – повторил одетый в чёрный костюм и получил ответ:
– Повторяю – ничего не делать, просто наблюдаем.
Глава тринадцатая. Снова аэропланы и дуэль
Домик себе под жильё девушки присмотрели почти у самого моря, рядом с портом, где кроме «Чайки» стояло ещё несколько десятков больших рыбацких лодок. Портом Тепан Гнатыч называл небольшой залив, отделённый от моря скальной грядой, защищавшей от волн причал, к которому швартовалась его шхуношаланда. Рыбацкие лодки никуда не швартовались, их просто вытаскивали на берег, да и места у этого хлипкого причала хватало только для «Чайки». Кроме причала в порту было ещё несколько бараков, больших и маленьких, где хранились сети и другой рыбацкий скарб. От белого, стоящего над заливом домика, который присмотрели Атиша и Тоша, до всего этого было метров двести, небольшой, но густой вишнёвый сад заслонял строения порта, но не мешал любоваться морем. Этот домик был первым на улице, начинавшейся от порта и ведущей к главной площади Начи, где кроме небольшого базара ещё стояла церковь. Как оказалось, этот домик принадлежал дальнему родственнику Тепана Гнатыча, давно построившего себе жилье ближе к центру деревни и гораздо большего размера, этот родственник был рад продать домик, тем более что сёстры предложили хорошую цену, как сказала Атиша – сад того стоит! Кроме домика был сарай, и довольно большой, куда Тиша загнала «Балтийца», летняя кухня и беседка с видом на море. В самом домике кроме предбанника было две комнаты, разделённых большой печкой. Эта печка, как и та, которая была в летней кухне, очень понравились Глуше. Как она сказала – там можно и хлеб печь. На что Тоша возразила, мол, здесь тепло, даже зимой, вряд ли печь в доме топить придётся, можно пользоваться той, что в летней кухне, Глуша, покивав, многозначительно заметила:
