Книга Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант, страница 124. Автор книги Александр Абрамов, Сергей Абрамов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант»

Cтраница 124

– Тогда пусть подберет два десятка полицейских мундиров и передаст Мартину.

– Будет сделано.

Вспышка молнии за окном осветила на мгновение наши лица. Те, что увидел я, были торжественны, как на празднике. Почти догнавший вспышку удар грома заглушил все шорохи ночи. Гроза начиналась прямо над Городом.

– Пепел Клааса, – сказал я.

– Стучит в мое сердце, – докончил Фляш.

– Откуда вы знаете об этом романе?

– Разве это роман? Я думал – революционный лозунг.

– Я тоже так думал до этой ночи, – послышался позади знакомый голос.

Мгновенно обернувшись, я тут же узнал говорившего. Он стоял в тусклой полоске света, отбрасываемого с камина трехсвечником. Борис Аркадьевич Зернов собственной персоной, как всегда на Земле, в светлом костюме – он не любил темных тонов, – и все-таки не наш. Не наш, с козлиной бородкой и рыжей небритостью на щеках, а чисто выбритый, даже, если хотите, более молодой, московский Зернов. Все, кроме Томпсона и самого Зернова, не могли скрыть изумления – так неожиданно и странно было увидеть вдруг раздвоившегося человека. Отсутствие бородки и небритой щетины на щеках не многим отличало вошедшего от сидевшего за столом его отражения.

– Не удивляйтесь, – сказал Зернов-двойник, – ночной пропуск у меня есть, а дверь у вас не заперта. («Забыл замкнуть Мартин, поднявшийся из подвала последним», – вспомнил я.) Ну а гром, который вы все слышали, заглушил шаги. Так что я не мираж и не привидение.

– Вы понимаете теперь, почему я настаивал на вашей бородке? – шепнул своему писарю Томпсон.

– Я давно это знаю.

– Тем лучше, – вмешался Зернов-двойник, – значит, визитных карточек не потребуется.

– Откуда вы узнали о нашей встрече? – насторожился Фляш и мигнул Мартину.

Тот незаметно отошел к двери.

– Я и сейчас не знаю о вашей встрече, – ответил вошедший, – я знаю только то, что мой земной аналог находится в отеле «Омон».

– Когда ты узнал об этом? – спросил наш Зернов: ни удивления, ни испуга не было в его голосе – только любопытство.

– Когда застрелился Этьен. Должно быть, его выстрел и разбудил меня или приказ проснуться. Не спрашивай чей – не знаю. Только проснулся я, уже зная все, что он знает. – Он кивнул своему «отражению».

– И вы не сообщили полиции? – все еще недоверчиво спросил Фляш.

– Зачем? Ведь он – это я, и наоборот. Вы не сердитесь, товарищи (он сказал «товарищи», как будто встреча наша состоялась в Москве, а не в синтезированном иным разумом мире), – я скоро уйду. Можете рассчитывать на меня во всем… – Он подчеркнул, повторив: – Во всем, как и на моего земного аналога. А пока, извините, мне хочется сказать ему несколько слов на нашем родном языке.

Он подвинул стул и сел на него верхом, как на трибуне в кают-компании Мирного.

– Между прочим, этот стул, – сказал он по-русски, – исчезнувший тогда вместе со мной, и сейчас стоит у меня в лаборатории. Я до сих пор не мог понять своей к нему привязанности, зато теперь знаю.

– Почему ты стал кибернетиком? – спросил Зернов тоже по-русски.

– Сейчас легко ответить, а спроси ты меня раньше, когда я в первый день Начала пришел в Би-центр, как в наш институт, как будто ничего другого никогда не знал и не видел, я бы глазами хлопал. Вероятно, спросил бы в ответ: «Почему стал? Я всегда был». Даже слова «гляциолог» не помнил.

– Заблокировали и профессиональную память?

– Почему? Была ведь отдушина. Помнишь наши математические олимпиады? Как решали дифуры в десятом классе и мечтали сконструировать кибера с электрозарядкой от обыкновенной розетки?

– Детские забавы.

– Не знаю. Может быть, мне подключили какие-то знания, каких у тебя не было, может, развили заложенные, но за девять с лишним годков работы в Би-центре я стал математиком, от которого не отказался бы сам Колмогоров. В моей лаборатории – туда никто не войдет, кроме меня, – я уже подхожу к проблеме их силового поля. Математически я его вижу, не хватает немного, чтоб рассчитать. Заходи, покажу тебе такие уравнения – ахнешь. Издашь в Москве – скажут, советский Бурбаки.

– Как же зайти, когда, кроме тебя, никому хода нет?

– Сбрей эту дурацкую бороду – пройдешь. Ни одно зеркало не остановит. Ты ведь на это и рассчитывал?

– Рассчитывал.

– Подменить? Смысла не имеет. Вдвоем лучше получится.

– А почему ты работаешь с этой камарильей? – нахмурился Зернов.

– Я работаю с вычислительными машинами. Понятия не имею о том, что происходит в Городе.

– Была у меня такая страстишка, – задумчиво произнес Зернов: изучая свое второе «я», он словно оценивал сам себя, свою молодость, свои ошибки и промахи, – научное червячество. Я-то освободился от нее, а у тебя ее гипертрофировали.

– Вероятно, надеялись, что преданность науке все определит и направит.

– Направить направило, – усмехнулся Зернов. – На запасной путь. В тупичок. Никчемный вышел из тебя социолог. Кстати (хотя то, что он спросил, было совсем некстати), из твоего Би-центра можно закрыть вход в континуум, лишить Город продовольствия?

– Можно, – согласился Зернов-дубль, – есть такая Энд-камера. Между прочим, даже я туда не могу войти. Этим правом обладает только один человек в Городе.

– Ну что ж, – вздохнул Зернов, – подумаем, поразмыслим.

О чем он хотел поразмыслить, я так и не понял, но его дубль догадался. Он понимающе улыбнулся, встал и, не прощаясь, пошел к выходу.

– Искать меня не надо. Найдешь, когда вспомнишь.

– Знаю.

Мартин угрожающе шагнул навстречу.

– Пропустить? – спросил он.

– Конечно, – сказал Зернов, – ведь это – я.

Долго длилось молчание, в котором только мы с Мартином участвовали из вежливости. Для жителей Города, никогда не видавших своих земных аналогов, было даже страшновато наблюдать эту встречу. Но она освободила каждого от гнездившегося где-то в сознании чувства неполноценности. Сейчас они убедились в том, что их земные предшественники и они сами в общем-то живут и развиваются по-разному, биологически идентичные, но психологически независимые, каждый со своим миром, своими мыслями и своим путем в жизни. Никто не спросил Зернова, о чем они говорили, – все понимали, что разговор был личный и не враждебный, но несомненно важный, потому что Зернов – это было ясно для каждого – что-то подсчитывал или рассчитывал в уме: даже губы его шевелились.

– Что-нибудь важное? – спросил Томпсон.

– Очень. Он напомнил мне о том, что может способствовать или помешать нашей победе.

Я-то знал, но другие переглянулись, не понимая.

– О Вычислительном центре, – сказал Зернов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация