– Вот ты и скажи, Борис, все, что продумал. Так лучше будет: нам ведь тоже подумать надо.
– Я уже говорил, что у нас нет материальных свидетельств, – сказал Зернов. – Пробу взять Мартин не смог: «облако» не подпустило его к самолету. Не подпустило оно и нас на земле, пригнуло такой тяжестью, будто тело чугуном налили. Значит, «облако» может создавать гравитационное поле. Ледяной куб в воздухе это подтвердил – вы видели. Вероятно, тем же способом был посажен самолет Мартина и наш снегоход извлечен из трещины. К бесспорным заключениям можно присоединить следующее: «облако» легко изменяет форму и цвет – вы это тоже видели. Создает любой температурный режим: так резать стометровую толщу льда можно только на очень высоких температурах. В воздухе оно держится как рыба в воде, не нуждается в поворотах, мгновенно меняет скорость. Мартин уверяет, что замеченное им «облако» уходило от него с гиперзвуковой скоростью. Его «коллеги» отставали, видимо, только для того, чтобы создать гравитационный заслон вокруг самолета. Конечный вывод только один: никакого отношения к метеорологии феномен розовых «облаков» не имеет. Такое «облако» или живой, мыслящий организм, или биосистема с определенной программой. Основная ее задача – снять и перебросить в пространство большие массы материкового льда. Попутно синтезируются – я бы сказал: моделируются, неизвестно зачем и как, а затем уничтожаются, тоже неизвестно зачем, – любые встречные атомные структуры – люди, машины, вещи.
Первый вопрос Зернову задал американский адмирал Томпсон:
– Я не уяснил одного из вашего сообщения: враждебны ли эти существа людям?
– Думаю, нет. Они уничтожают лишь сотворенные ими копии.
– Вы в этом уверены?
– Вы же только что это видели, – удивился вопросу Зернов.
– Меня интересует, уверены ли вы в том, что уничтоженное – именно копии, а не люди? Если копии идентичны людям, то кто мне докажет, что мой летчик Мартин – это действительно мой летчик Мартин, а не его атомная модель?
Разговаривали они по-английски, но в зале многие понимали и переводили соседям. Никто не улыбнулся: вопрос был страшный. Даже Зернов растерялся, подыскивая ответ.
Я рванул вниз вскочившего было Мартина и сказал:
– Уверяю вас, адмирал, что я – это действительно я, кинооператор экспедиции Юрий Анохин, а не созданная «облаком» модель. Когда я снимал фильм, мой двойник, как загипнотизированный, отступал к снегоходу: вы это видели на экране. Он сказал мне, что кто-то или что-то заставляет его вернуться в кабину. Видимо, его уже подготовляли к уничтожению. – Я смотрел на поблескивающие очки адмирала, и меня буквально распирало от злости.
– Возможно, – сказал он, – хотя и не очень убедительно. У меня вопрос к Мартину. Встаньте, Мартин.
Летчик поднялся во весь свой двухметровый рост ветерана-баскетболиста.
– Слушаю, сэр. Копию я собственноручно прикончил.
Адмирал улыбнулся.
– А вдруг вас собственноручно прикончила копия? – Он пожевал губами и прибавил: – Вы пытались стрелять, когда подумали об агрессивных намерениях «облака»?
– Пытался, сэр. Две очереди трассирующими пулями.
– Результативно?
– Никак нет, сэр. Все равно что из дробовика по снежной лавине.
– А если бы у вас было другое оружие? Скажем, огнемет или напалм?
– Не знаю, сэр.
– А уклонилось бы оно от встречи?
– Не думаю, сэр.
– Садитесь, Мартин. И не обижайтесь на меня: я только выяснял смутившие меня детали сообщения господина Зернова. Благодарю вас за разъяснения, господа.
Настойчивость адмирала развязала языки. Вопросы посыпались, подгоняя друг друга, как на пресс-конференции:
– Вы сказали: ледяные массы перебрасывают в Пространство. Какое? Воздушное или космическое?
– Если воздушное, то зачем? Что делать со льдом в атмосфере?
– Допустит ли человечество такое массовое хищение льда?
– А кому вообще нужны ледники на земле?
– Что будет с материком, освобожденным от льда? Повысится ли уровень воды в океане?
– Изменится ли климат?
– Не все сразу, товарищи, – умоляюще воздел руки Зернов. – Давайте по очереди. В какое пространство? Предполагаю: в космическое. В земной атмосфере ледники нужны только гляциологам. Вообще-то я думал, что ученые – это люди с высшим образованием. Но, судя по вопросам, начинаю сомневаться в аксиоматичности такого положения. Как может повыситься уровень воды в океане, если количество воды не увеличилось? Вопрос на уроке географии, скажем, в классе пятом. Вопрос о климате тоже из школьного учебника.
– Какова, по-вашему, предполагаемая структура «облака»? Мне показалось, что это газ.
– Мыслящий газ, – хихикнул кто-то. – А это из какого учебника?
– Вы физик? – спросил Зернов.
– Допустим.
– Допустим, что вы его и напишете.
– К сожалению, у меня нет эстрадного опыта. Я серьезно спрашиваю.
– А я серьезно отвечаю. Структура «облака» мне неизвестна. Может быть, это вообще неизвестная нашей науке физико-химическая структура. Думаю, что это скорее коллоид, чем газ.
– Откуда, по-вашему, оно появилось?
– А по-вашему?
Поднялся знакомый мне корреспондент «Известий»:
– В каком-то фантастическом романе я читал о пришельцах с Плутона. Между прочим, тоже в Антарктиде. Неужели вы считаете это возможным?
– Не знаю. Кстати, я ничего не говорил о Плутоне.
– Пусть не с Плутона. Вообще из космоса. Из какой-нибудь звездной системы. Но зачем же им лететь за льдом на Землю? На окраину нашей Галактики. Льда во Вселенной достаточно – можно найти и ближе.
– Ближе к чему? – спросил Зернов и улыбнулся.
Я восхищался им: под градом вопросов он не утратил ни юмора, ни спокойствия. Он был не автором научного открытия, а только случайным свидетелем уникального, необъяснимого феномена, о котором знал не более зрителей фильма. Но они почему-то забывали об этом, а он терпеливо откликался на каждую реплику.
– Лед – это вода, – сказал он тоном уставшего к концу урока учителя, – соединение, не столь уж частое даже в нашей звездной системе. Мы не знаем, есть ли вода на Венере, ее очень мало на Марсе и совсем нет на Юпитере или Уране. И не так уж много земного льда во Вселенной. Пусть поправят меня наши астрономы, но, по-моему, космический лед – это чаще всего замерзшие газы: аммиак, метан, углекислота, азот.
– Почему никто не спрашивает о двойниках? – шепнул я Тольке и тотчас же накликал себе работенку.
Профессор Кедрин вспомнил именно обо мне:
– У меня вопрос к Анохину. Общались ли вы со своим двойником, разговаривали? Интересно, как и о чем?
