А вскоре по коммуналке поползли слухи, что Никодим-то, оказывается, был не простым авторитетом, а держателем общака, кассиром. И вот этот общак его «гости» и искали, потому и следы пыток на теле несчастного вора. А нашли или нет – это совсем другой вопрос. Во всяком случае, после кончины Никодима в его комнате шарили и опера с криминалистами, и позже, игнорируя опечатанную дверь, внаглую вломились какие-то дядьки, при виде которых все шустро попрятались по своим комнатам. Я опять проглядел этот момент, почему-то всё самое интересное происходило в моё отсутствие.
Как бы там ни было, в конце января 1962 года в комнату Никодима заселилась молодая комсомольская чета – Олег и Валя. Рассказали, что они последние два года работали на целине, там и познакомились. Валя была москвичкой, а Олег пермяком. Учитывая же, что квартирка у родителей девушки больше была похожа на скворечник, они с радостью воспользовались предложением заселиться в коммуналку, и смерть предыдущего владельца ребят не смутила.
Тем временем мои успехи на спортивном поприще разглядел наставник взрослой команды ЦСКА Константин Бесков. Он ещё пару раз появлялся на наших играх, о чём-то шептался с Ильичом, поглядывая в мою сторону, и, в конце концов, уже в ноябре, после финиша сезона, наш тренер отозвав меня, шепнул:
– Мальцев, тобой всерьёз заинтересовался Бесков. В феврале хочет привлечь тебя к тренировкам взрослой команды. Так что готовься.
– А как именно готовиться, Валерий Ильич?
– Как-как… В манеже будем работать, держи себя в форме, больше тренируйся, оттачивай технику.
– Да куда уж больше, а техника у меня и так неплохая.
– Так, знаешь что, Мальцев… Яйца курицу не учат. Сказано – работай, значит, будешь пахать как миленький. И кстати, на следующей неделе у нас родительское собрание, у тебя кто-то придёт?
– Из родителей у меня мама только, вы же знаете. И то нужно свериться с графиком её дежурств. В какой день собрание будет?
– Планируем на четверг.
– О’кей, спрошу.
– Чего?
– Хорошо, говорю, узнаю.
На собрание нас, пацанов, как обычно, не пустили; пока родители с тренером заседали, мы пинали мячик на промёрзшем поле. Потом отцы и мамы цепочкой потянулись из подтрибунного помещения. Последней шла моя мама, а рядом Ильич, что-то ей втолковывавший. Мама кивала, и я в этот момент подумал, не свести ли их на предмет личной жизни? Ну а что, оба одинокие, может, они созданы друг для друга?
Дома я спросил:
– Мам, что там Валерий Ильич обо мне говорил?
– Да что… Хвалил всё больше, говорил, тобой какой-то Бесков интересуется.
– Ничего себе какой-то! Это ведь как-никак тренер ЦСКА, клуба, который выступает в чемпионате СССР.
– Ну, я в этом не разбираюсь, это отец твой был любителем.
– Кстати, как тебе Ильич? В смысле, как мужчина?
– Егор! – Мама покраснела, отведя взгляд в сторону.
Значит, понравился, а то бы так не отреагировала. Надо развивать успех.
– Мам, Ильич – человек одинокий, жена у него умерла, так себе больше никого и не приглядел. А я видел, как он сегодня смотрел на тебя. Может, свести вас поближе?
– Гляди-ка, какой сводник нашёлся! – опять вспыхнула она.
– В общем, я разведаю, а тебя буду держать в курсе.
После следующей тренировки я как бы между прочим спросил Ильича:
– Валерий Ильич, а вы что же, так и живёте один?
– А тебе-то что?
– Да так, ничего. Просто подумал, трудно это, наверное: и готовь сам, и стирай, и убирай…
– Да я уже как-то привык…
– …и приласкать некому.
– Ты на что это, Мальцев, намекаешь?
– Да ни на что я, Валерий Ильич, не намекаю. Я вижу, как моей матери тяжело без мужа. Мы-то с сестрой взрослые, можем и прибраться, и поесть сготовить, облегчаем ей жизнь как можем. А без мужской ласки она всё равно страдает, я же вижу.
– Это да, – согласился Ильич, – в этом плане, Мальцев, ты, пожалуй, прав. И мужику одному тоскливо, и бабе тоже.
– Вот и я о чём. А чего, спрашивается, они тоскуют поодиночке? Взяли бы да и сошлись.
– Хм, ты, Мальцев, опять намекаешь?
– Я же видел, Валерий Ильич, что мама вам как женщина приглянулась. Угадал?
– Хм, м-м, э-э-э… Ты это, Мальцев, того, иди переодевайся, а то все переоделись, а ты ещё здесь топчешься.
Ну тут я и рубанул:
– А вы, между прочим, Валерий Ильич, моей маме тоже понравились. Но она у меня женщина стеснительная, признаться боится. Взяли бы и пригласили ее на свидание…
– Чего?! Какое свидание?! А ну, бегом в раздевалку! Ишь ты, свидание…
Как бы там ни было, а удочку я закинул. И примерно через пару недель Ильич всё же не выдержал, подошёл после тренировки:
– Мальцев, я вот тут всё думал… Может, мне Алевтину Васильевну и правда на свидание пригласить?
Сказал как в омут прыгнул. Мужики – народ такой. Им легче под танк с гранатой кинуться, чем женщину на свидание пригласить. Пришлось брать дело в свои руки. И в итоге ещё через неделю мама и тренер отправились в кино, на только что появившийся в прокате фильм «Человек-амфибия». Потом они ходили на какие-то французские фильмы, затем индийские… Это мне так мама говорила. Хотя после некоторых кинопоходов от неё попахивало винцом. Главное, она преобразилась, глаза зажглись, на лице всё чаще мелькала улыбка. А дежурств она стала брать меньше, на чём я уже давно настаивал. Смысл себя загонять, когда я практически каждую неделю приношу домой от пятидесяти рублей и больше?!
А с началом 1962 года потекли и авторские. Мои песни распевала вся страна, не считая первых исполнителей, которые обязательно включали мои вещи в свою концертную программу. Пошёл в гору и Магомаев, чего, собственно, и следовало ожидать. Он всё мечтал лично познакомиться с автором песен «Ноктюрн», «Птица» и «Женщина моей мечты». Что ж, Блантер ему такую возможность предоставил, и мы пересеклись в квартире у Матвея Исааковича в начале февраля.
– Я слышал, что автору пятнадцать лет, но не верил, – сказал слегка удивленный Муслим, протягивая мне руку.
Мы неплохо пообщались. Магомаев оказался на редкость компанейским парнем, и в качестве презента я предложил ему исполнять песню «Мелодия», которую ещё не сочинили Пахмутова и Добронравов. Разучили буквально за час, после чего счастливый гость из Баку с нотами и текстом под мышкой упорхнул в свою гостиницу, где ему приходилось пока жить.
Я по-прежнему периодически наведывался в ВУОАП, но уже не так часто, как раньше. Приносил по одной-две песни, стараясь делать вид, что начались муки творчества.
А в итоге мне захотелось самому выйти на сцену. В душе-то я не столько композитор, сколько артист, всё моё существо протестовало и рыдало невидимыми слезами, когда я шлягер за шлягером отдавал в чужие руки. Неужто сам так и останусь по ту сторону кулис?! И ведь у этого Егора Мальцева не самый плохой голос. Я посидел, подумал, поэкспериментировал, что может подойти из эстрадного для моих вокальных данных, и остановил свой выбор на песне «Трава у дома». Сейчас страна болеет космосом, все мальчишки хотят стать космонавтами, а взрослые уверены, что доживут до того дня, когда на Марсе яблони зацветут… Наивные. Но поддержать порыв эстрадной песней можно, тут она в самый раз.
