Вот тут-то, как говорится, песец и подкрался незаметно, причём неприятности постучались отнюдь не с той стороны, откуда я мог их ожидать…
Глава 16
Хотя почему не с той… Если человек занимается спортом, то всегда существует вероятность травмы. Вот и меня не обошёл стороной разрыв «крестов». А всё потому, что на южных сборах захотел выпендриться, продемонстрировать на тренировке увиденный в будущем финт Роналдо-Зубастика. Это когда, не трогая мяча, раскачиваешься, делая обманные финты. Соперник следит за движениями твоих ног словно загипнотизированный, а затем неожиданно катишь мяч мимо него. При этом финте серьёзная нагрузка приходится на коленные суставы, я слышал, что Зубастик по этой причине не раз травмировался. Но сдуру решил, что мои колени крепче, чем у Роналдо… Моя самоуверенность вышла мне боком. Вернее, боковым крестообразным связкам левой ноги. По словам динамовского эскулапа, я выбыл из строя на несколько месяцев. Что, впрочем, я и сам прекрасно знал, когда услышал свой диагноз. И хорошо, если обойдётся без хирургического вмешательства.
– Детский сад какой-то! – негодовал Пономарёв. – Егор, вот обязательно нужно так выжучиваться? Ты хоть понимаешь, как подвёл команду?! Евсеич, – это уже в адрес администратора, – выпиши этому обалдую билет на самолёт, пусть домой летит.
– А по прилёте отправишься на полное обследование в ЦИТО, – добавил врач. – Я позвоню самому профессору Волкову, он, как давний поклонник «Динамо», лично займётся твоей травмой. В аэропорту тебя должен встретить специальный автотранспорт, сразу отвезут в институт.
На самом деле Волков, конечно, принял участие в моей судьбе, но конкретно моим восстановлением занималась заведующая отделением спортивной, балетной и цирковой травмы Зоя Сергеевна Миронова. Сама в прошлом конькобежка, она к этому времени уже была главным врачом сборных СССР на Олимпийских играх, так что попал я в надёжные руки.
Положили меня в просторную шестиместную палату, где обитало четверо спортсменов и один циркач. Эквилибрист, повредивший ногу во время исполнения очередного трюка, шёл на поправку, готовился выписаться через неделю и приглашал всех на свои будущие выступления, вручив и мне пару бессрочных контрамарок.
Две недели я провёл под строгим наблюдением медиков, исследовавших мою ногу. Прежде всего порадовало, что решили обойтись без оперативного вмешательства, хотя и не дали стопроцентную гарантию.
– Через месяц посмотрим, как будет идти восстановление, – сказала мне Миронова после очередного осмотра. – Надеюсь, в этом сезоне вы, молодой человек, ещё успеете сыграть за свой клуб.
– Вашими бы устами, Зоя Сергеевна…
– Егор, а вы ведь и популярный композитор. Да-да, я знаю об этой стороне вашего многогранного таланта. У моего младшего сына есть ваша пластинка «Лирика», заиграл её уже до дыр. Мне, кстати, тоже очень нравится ваше творчество.
– Спасибо, не ожидал нарваться на такой комплимент, – смутился я, почувствовав, как на щеках, словно у девицы, расцветает румянец.
– А нет в планах выпустить другую пластинку в подобном жанре? – ещё больше смутила меня Миронова.
– Хм, планов-то у нас громадьё, вот только приходится выкраивать время между сборами, играми и тренировками.
– Ну, нет худа без добра. Учитывая, что в ближайшие примерно полгода вы будете отлучены от футбола, – самое время вплотную заняться музыкой.
Советом доктора медицинских наук я воспользовался по полной. Ещё в больничной палате института травматологии начал прикидывать планы на ближайшее будущее, выковыривая из своей памяти ненаписанные пока хиты и тут же их систематизируя. Мама с Катькой навещали меня регулярно, иногда с ними наведывался Ильич. По моей просьбе они принесли гитару и нотные альбомы, куда я записывал музыку. На гитару пришлось выбивать разрешение сначала у Мироновой, а затем у руководителя института Волкова. Разрешили при условии, если другие пациенты в моей шестиместной палате не будут против и что я не буду докучать им своей игрой в неурочное время. Оба условия были соблюдены. А после этого в моей палате стали регулярно проводиться «квартирники», которые можно было назвать «палатниками». Помещение набивалось битком, у нас гостил весь этаж, многие, кому не посчастливилось втиснуться в палату, слушали мои выступления в коридоре. Подтягивался и медперсонал. На ура шли песни Высоцкого, впрочем, репертуар у меня был достаточно разнообразный. И так часто просили устроить небольшой концерт, что я установил режим – не более одного выступления в неделю. Как-никак мне ещё нужно успевать записывать ноты будущих шлягеров.
Наведались как-то и бабушка с дедушкой. Велели держаться и пообещали обязательно прийти на следующий матч «Динамо» с моим участием. До этого они лишь однажды нашли в себе силы добраться до стадиона.
Естественно, забегала и Ленка, узнавшая о моей травме от матери. Раз в три дня навещала железно. Каждый раз, прощаясь, целовала меня в щёку, вызывая понимающие улыбки и подмигивания у соседей по палате. По возвращении со сборов навестило «Динамо» почти в полном составе, включая Пономарёва и клубного врача Иваныча. Принесли огромную авоську дефицитных в это время фруктов. Хотел отказаться, показывая на уже битком заполненную тумбочку, так нет, вручили чуть ли не насильно.
– А у нас тут почти всю команду новыми «Волгами» наградили от лица МГС «Динамо», – шепнул мне перед уходом задержавшийся Яшин. – В списках только тебя почему-то не оказалось. Я было на дыбы встал на правах парторга команды, но меня осадили. Мол, Мальцев квартиру получил в том году, и вообще молод ещё. – Лев Иваныч виновато развёл руками и вздохнул.
Но я его утешил, заявив, что все мои «Волги» ещё впереди. Не последний раз чемпионат выигрываем. Уж в этом-то я был уверен, все-таки 1960-е – лучшие годы в истории клуба.
Особняком стоял визит Михи, который заявился от лица «Апогея» с портфелем, из которого сначала извлёк огромную плитку швейцарского шоколада, а затем уже вовсю издававшийся в это время английский таблоид Record Mirror, посвящённый различным музыкальным течениям. Правда, не глянцевый, а больше похожий на толстую газету, но от этого не менее ценный. Первую полосу последнего номера за прошлый, 1962 год украшала фотография группы «Апогей», перепечатанная с обложки их венгерского диска.
– Смотри, – с улыбкой принялся листать журнал Миха, – мы возглавили декабрьский хит-парад 1962 года.
– Дай-ка гляну, – вырвал я у старшего товарища еженедельник.
– Да бери, дарю, я его тебе принёс, у меня дома ещё один экземпляр есть. Там и про нас заметка, в которой и тебя упомянули как автора всех песен, само собой. Всё, правда, на английском…
– Не проблема, разберёмся. Спасибо, Миха, порадовал. Отец достал?
– Ну а кто ж ещё?! Хотя, если честно, журналы ему его знакомый принёс, который на новогодние праздники по работе в Лондон мотался. Увидел на обложке наши с ребятами физиономии и сразу купил, сколько было. А вот ещё… – И с видом фокусника из того же бездонного портфеля извлёк пластинку в конверте.
