— Вот, нашел! Место, где говорится о разграблении Константинополя. Хочешь, прочитаю?
— Читай, я с удовольствием послушаю.
— Так вот, значит, что рассказывает хронист Жоффруа де Виллардуэн: «Каждый выставил гарнизон из своих людей и охранял свои сокровища. И другие люди, рассеявшиеся по городу, немало поживились; и добыча была столь велика, что никто не смог бы ее сосчитать: серебро и золото, посуда, драгоценные камни, атласы, шелковые одежды и всякие дорогие, невиданные прежде вещи».
— Автор не уточняет, какие именно сокровища?
Якопо несколько раз переворачивал страницы, забегая вперед и возвращаясь назад, и разочарованно сказал:
— Нет, он называет какие-то вещи, но о том, что я ищу, здесь ни слова.
— В таком случае ты правильно сделал, что обратился ко мне. Если твоя книга не дает ответа на твой вопрос, его даст простой поэт.
Луиджи Грото надолго замолчал. Медленно проводя рукой по волосам, он усиленно напрягал свою память:
— Самых ценных сокровищ, привезенных из Константинополя, было пять: это прежде всего бронзовая квадрига, что стоит на фасаде собора Святого Марка, затем икона Богоматери Никопеи, она находится внутри этого священного здания, а также мощи святого Георгия и святого Иоанна Крестителя.
— А пятое сокровище? — с тревогой спросил Якопо.
— Видишь ли, пятое сокровище, привезенное венецианцами из Константинополя в 1204 году, несомненно, было для них наиболее ценным. Вот почему никто не знает, где оно теперь. Единственное, в чем можно быть уверенным, это что оно не покидало пределов Венеции. Нельзя и помыслить, чтобы такой набожный город, к тому же на протяжении трех веков обладающий самой мощной армией на Востоке и на Западе, утратил такое сокровище. А это…
Луиджи Грото перешел на шепот.
— Это… три гвоздя из Креста, на котором был распят Иисус Христос.
Якопо на минуту задумался, потом вполголоса произнес:
— Так вот, значит, что представляет собой это сокровище… Как по-твоему, может ли быть тайна его местонахождения где-нибудь записана?
— Думаю, это возможно; вряд ли такой секрет доверили бы человеческой памяти. Да, резонно предположить, что тайна местонахождения гвоздей Христа записана в тщательно спрятанном документе, который хранится в Венеции.
— Луиджи… — в нерешительности проговорил Якопо, — кажется, с недавнего времени я знаю точное место, где находится этот документ, хотя я и не могу его прочитать.
— Берегись, Якопо, ты человек любопытный, но тебе не следует пытаться узнать об этом больше. Это сокровище так ценно для тех, кто им владеет, что они, без сомнения, заставят молчать всякого, кто к нему приблизится, и так обстоит дело уже более трех веков. Эти сторожа готовы видеть в любом приезжающем в город иностранце шпиона на службе чужеземных сил, жаждущих завладеть когда-то привезенным из Константинополя сокровищем. Много крови, наверное, уже пролилось ради сохранения этой тайны, и очень возможно, что много еще прольется.
— Спасибо тебе, Луиджи, за твои столь ценные познания и за предостережение. Не волнуйся, я не стану пытаться узнать больше. Но боюсь, другие не будут так благоразумны, как я. А теперь я должен с тобой проститься, меня ждет работа в Скуоле.
От кого: Alessandro Baldi
Кому: WJeffers@st-able.usa
Тема: Повторное посещение Сан-Рокко
Дорогой профессор,
В процессе расследования у меня сложилось впечатление, что я топчусь на месте, а я этого терпеть не могу. Я только что провел целый день в Сан-Рокко — я даже незаметно примкнул к туристической группе — в поисках хоть какого-нибудь следа, но все напрасно. Я часами рассматривал каждое из полотен мастеров Возрождения: цикл Страстей Христовых в Зале Альберго, сцены, где художник смешивает Ветхий Завет и Новый Завет, в Верхнем зале, полотна, изображающие детство Христа и Богоматерь Марию, в Нижнем зале, — все эти произведения ревностно хранят свою тайну. Мало того, я попросил музейного смотрителя отвести меня к хранительнице Скуолы, но из разговора с ней я не узнал ничего нового, и вот я вернулся к тому, с чего начал.
А посему не прекращайте, пожалуйста, поисков: я уверен, что вы единственный способны подобрать ключ к загадке.
Сердечно ваш,
А. Б.
От кого: William Jeffers
Кому: A.Baldi@questura-veneto.it
Тема: Рентгеновские лучи
Дорогой инспектор,
Вот уже неделя, как я трачу немногие оставшиеся у меня силы на копание в древних фолиантах, имеющихся в моей библиотеке, а между тем ответ на ваш вопрос находится у нас перед глазами, прямо-таки на виду, в одном из присланных вами писем! Вспомните о той записи, что была найдена в бумагах Эдит Девиль и где упоминалось о «собаке на "Тайной вечере"» и «руке старика», я тогда еще уточнил, что речь идет об авторских изменениях, то есть о деталях произведения, добавленных художником уже после завершения картины.
Так вот, да будет вам известно, что всякое научное изучение картины всегда начинается с изучения этих самых изменений, видимых невооруженным глазом, а затем исследуют изменения, которые могут быть выявлены только с помощью рентгенографии. Что касается меня, то я никогда не питал пристрастия к такого рода технике, всегда предпочитал анализировать полотна, основываясь на колорите, равновесии объектов, перспективе и переживаниях, — иначе говоря, на том, что я могу увидеть своими глазами. Тем не менее рентгенография в живописи позволяет обнаружить первоначальные наброски художника, его собственные исправления, словом, рассказать в подробностях историю, таящуюся в полотне.
Именно над этим, скорее всего, и работала несчастная мадемуазель Девиль. Равно как и профессор Дармингтон, который первым в 1920-х годах приблизился к картинам мастеров с необычным оборудованием, сочетающим в себе химические средства и рентгенографические приборы. А еще Марко Дзампьеро, работавший — не будем об этом забывать — директором исследовательской лаборатории, занимающейся музеями Италии.
Если в Скуоле Сан-Рокко хранится какая-то тайна, стоившая жизни тем, кто ее разгадал, то она надежно скрыта от взглядов, скрыта под красочным слоем, которому уже несколько веков, одного из полотен Тинторетто. Теперь я понимаю, каким образом моя нелюбовь к рентгенографии произведений искусства спасла мне жизнь, когда я приезжал работать в Скуолу Сан-Рокко.
До скорого,
У. Дж.
13
В то утро 22 августа 1569 года Скуола Сан-Рокко, как обычно, занималась благотворительной деятельностью. У входа во дворец Якопо увидел шумную взволнованную толпу. Он с трудом протиснулся сквозь людскую массу: нуждающихся, больных, малолетних сирот. Внутри с десяток членов братства вместе со священником и лекарем, поминутно призывая к спокойствию, давали каждому еду, питье и одежду.
