Впрочем, вышесказанное применимо исключительно к взрослым гостям курорта. Поскольку дети традиционными блюдами и напитками не злоупотребляют, они резвы и бодры в любое время суток, что только усугубляет суровую участь родителей или лиц, их заменяющих.
Я, например, даже будучи в хорошей физической форме, с трудом успевала за Масяней и Манюней. И постепенно укреплялась в подозрении, что ушлые детки для мгновенных перемещений в пространстве используют пресловутую портальную магию.
Вот только что ребенок с пыхтением карабкался на детскую горку — и вот он уже с неясной, но явно злокозненной целью яростно скрипит молочными зубами о башенку надувного замка!
Или это уже другой ребенок?
А тот, который был на горке, тянет перо из хвоста попугая, игнорируя негодующие вопли птицы и ее хозяева-фотографа?
— Чей ребенок? Граждане, это чей ребенок?!
Я молча подскочила, дернула упомянутого ребенка за шаловливую ручку и утянула его за ближайший куст, не забыв пригнуться, чтобы потеряться из виду по возможности бесследно.
— Мальчик, ты чей? Где твоя мама?! — тут же гневно возопили по ту сторону клумбы.
— Стой здесь!
Я с трудом поборола порыв соединить мальца и куст по проверенному методу Карабаса-Барабаса, который в паузах между действиями вешал кукол на гвоздь в стене.
У меня просто не было ни стены, ни гвоздя.
Да у меня и пауз не было!
— Чей мальчик? Мальчик чей?
Продавщица сладкой ваты нервно размахивала голой палочкой, словно пытаясь расколдовать Масяню, самопроизвольно превратившегося в человека-паука. Судя по его виду, ребенок в высоком прыжке прицельно влип лицом в большой ком сладкой ваты.
— Мася!
Я промчалась по клумбе, как ветер, но человечек-паучок был быстрее, маневреннее и, главное, мельче: спасаясь от поимки, он нырнул в миниатюрную бревенчатую избушку, не предназначенную для взрослых, а я вынужденно осталась за порогом.
— Женщина, это ваш ребенок?
— Да! — не оглядываясь, гаркнула я.
Оглядываться, предположительно, на Манюню не стоило, чтобы не упустить засевшего в домике Масяню.
— А это не ваш?
— Тоже мой!
Я решила ни от кого не отказываться.
Авось добрые возмущенные люди помогут мне собрать разбежавшихся гавриков в плотный пучок.
— Давайте всех сюда!
— Мальчик, иди к маме, — какой-то джентльмен в классическом курортном прикиде — бермудах и майке с надписью «Сочи» — подтащил ко мне сопротивляющегося Манюню.
— А это не моя мама! — зловредно тормозя ногами, громогласно объявил мелкий паршивец.
Продавщица сладкой ваты и пара мамашек посмотрели на меня с подозрением.
— Прекрасно, сейчас тебя заклеймят как похитительницу детей, — спрогнозировал мой внутренний голос.
— Ах, так я тебе, значит, совсем чужая, Масянечка? — возмутилась я, упреждая нежелательное развитие событий. — Ладно, но тогда ужином тебя пусть кормит кто-нибудь другой!
— Узын?! — обнадеженно пробасили в тылу бревенчатой избушки.
Тут малышня на площадке дружно захныкала.
— Ой, кто это?! — ахнула продавщица сладкой ваты, тыча своей не волшебной палочкой в интересующем ее направлении.
Я проследила его, обежала избушку и тоже чуть не разрыдалась, увидев выглядывающее из окошка чудище.
До Бабы-яги оно немного не дотягивало — курносый нос и короткие вихры классическому образу не соответствовали, но в целом чудище выглядело эффектно и стопроцентно являлось нечистью.
Чистого там вовсе ничего не осталось.
Еще бы!
Влипнуть потной мордахой сначала в ком сахарной ваты, а потом в клочковатую пыль, мелкий мусор и развесистую паутину — это очень быстрый, незатратный и результативный способ незабываемо украсить себя для шабаша на Лысой горе.
— Ты не поверишь, но у нас в тематическом парке штатную артистку для роли Бабушки Яги гримируют целых четыре часа, — сообщила я эффектно декорированному ребенку, осторожно потрогав самую крупную бурую бородавку на его сером бархатном лбу.
Слава богу, это была всего лишь сухая горошина. Она благополучно отвалилась, а ребенок отодвинулся от меня — и заодно от окошка. Закрепляя успех, я еще немного потыкала перстом в пыльный детский фасад, потом молнией метнулась назад — от окошка к двери — и ловко сцапала чумазого баб-яжонка за щиколотку.
После этого выволочь его из избушки не составило большого труда.
Я всего-то минут пять на это потратила и частично оглохла.
Добрые люди на меня очень нехорошо косились, зато родной братик нечистика прибежал мне помогать, и мы все трое наконец счастливо воссоединились.
Нежные детские ладошки в красивых грязевых разводах я ни в коем случае не собиралась выпускать из рук до самой двери квартиры, и любое препятствие на пути к ней смела бы корпусом, как неукрощенный могучий мустанг. Поэтому невзрачный мужичок, дерзко заступивший мне дорогу, серьезно рисковал быть затоптанным.
На его счастье, вопрос у человека был простой, не предполагающий затяжной беседы.
— Где Мишка?! — в высшей степени нервозно спросил он, бешено сверкая очами.
— Да вон же он!
Я резко дернула головой, указывая правильное направление чокнутому фанату Михаила Галустяна.
Мужичок отвернулся, я дернула пацанов за лапки, мы мгновенно обошли препятствие и ушли в скоростной слалом между кипарисами — так было быстрее, чем чинно топать по аллее, запруженной праздным народом.
Чтоб я еще хоть раз дерзнула выгуливать этих демонят без их чертовой мамы?!
Да ни за что!
Загнать троглодитиков в постель удалось только пряником, точнее, шоколадкой:
— Кто первый уснет, тот получит шоколадный батончик! — коварно пообещала я.
Нырять в объятия Морфея в соревновательном режиме Иркиным парням до сих пор не доводилось (большое упущение со стороны их мамаши), но за сладкий приз от кондитерской фабрики имени Бабаева Масяня с Манюней готовы были на многое.
Не прошло и десяти минут, как рухнувшие в кровати детки размеренно засопели.
Я сунула по батончику под каждую из двух подушек, заныкав третью шоколадку для себя.
Шоколад — удивительное вещество! Самый лучший домашний кондиционер для растрепанных нервов!
Оставив малышню мирно спать при свете ночника, я побрела к себе, ощущая себя добросовестным портовым грузчиком на исходе многотрудного ночного дежурства.
Виновато покосилась на своего домашнего любимца — ноутбук, не дождавшийся нынче вечерней порции вкусной рукописи, но заставить себя сесть за работу не смогла.
