— А можно еще немножко бинтиком обмотать? — спросила я. — Ну, так, для пущей красоты и чисто символически…
— А голову ты не ушибла? — прищурилась Ирка, не оценив мое оригинальное представление о символических красотах.
— Ну, пожалуйста, что вам, три метра бинтика жалко? — заныла я. — Я же не протез прошу, не деревянную ногу, даже не гипс…
И добрый доктор меня пожалел, а бинтика для меня не пожалел, так что в итоге нога моя стала похожа на белый кокон.
Выйдя на крыльцо травмпункта, я вручила Ирке свой мобильник, велела:
— Сфотографируй меня!
И я встала в эффектную позу на фоне вывески лечебного учреждения.
— Это для семейного архива? — поинтересовалась подружка, послушно сделав несколько снимков.
— Нет, это для моего начальства, — объяснила я, прикрепив наиболее удачное фото к моментально родившейся поэтичной эсэмэске «Ушла на больничный, клянусь, что вернусь!»
Хотя слово «ушла» как-то диссонировало с одноногостью…
А, ладно, какая разница! Главное — теперь никто не будет ждать, что я в ближайшие дни появлюсь на работе.
Я почувствовала, что мое настроение уже не падает, как пикирующий бомбардировщик.
Ирка же, хотя и уяснила, что я не скончаюсь в страшных муках прямо здесь и сейчас, на обратном пути продолжала посильно отвлекать меня от печальной — в свете моей временной одноногости — действительности.
Темы для болтовни подружка находила по ходу жизни и по пути следования автомобиля одновременно.
— Какие в Адлере названия улиц однотипные, ты заметила? — трещала она. — Улица Тюльпанов, улица Акаций, Цветочная улица, Сиреневая… Как будто мы в коттеджный поселок к Незнайке закатились! Нет, чтобы честно назвать: улица Тьмы Египетской, улица Бродячих Собачек, улица Колдобин и Рытвин, имени семидесятилетия бомбардировки Хиросимы…
Я захихикала и, разумеется, рачительно вспомнила о своих писательских нуждах:
— Ирка, а давай для населенных пунктов в моем романе-фэнтези названия придумывать?
— А давай!
Подружке только дай поучаствовать в увлекательном процессе литературного творчества.
— Улица Охромевшего Дракона, а? Как тебе?
— То есть она не очень-то ровная, эта улица, да? — резонно предположила я.
— Ну а откуда во мгле средневековья ровные улицы? — пожала плечами подружка. — Но если про дракона тебе не нравится, то вот еще варианты: Нижнеэльфийская, Верхнегоблинская, Староорочья и Новогномская! И трактир «Вертелятор»!
— Ммм?
— От слова «вертел», потому что это в том трактире самый востребованный предмет кухонной утвари.
Дома заботливая подружка уложила меня в постель и подпихнула под травмированную ногу подушку.
— Неудобно, — пожаловалась я. — Слишком мягко, нога проваливается.
Ирка молча заменила обычную подушку диванной.
— А теперь слишком твердо! Ноге жестко!
— На тебя не угодишь! — не выдержала сестра милосердия.
Сердито посопев, она ушла, и я было подумала, что капризный пациент в моем лице (и, главное, ноге) остался без материнской заботы, но минут через пять Ирка вернулась.
— Вот. От души отрываю!
Она продемонстрировала мне подушку-думку с искусно вышитыми лупоглазыми котятками.
— Та самая, винтажная?
Я оценила Иркину щедрость.
Этих котяток на плотной бязевой наволочке в свое время вышила еще подружкина бабушка. За полвека нитки заметно выцвели, а местами полиняли, и котятки приобрели довольно потрепанный вид, но Иркины детские воспоминания о безмятежной дреме на деревенской печке нисколько не потускнели. Поэтому всякий раз, когда она куда-либо уезжает, подружка берет с собой бабулину подушечку — благо та невелика и не занимает много места в багаже.
Выражаясь в стилистике фэнтези, для Ирки эта вещица — артефакт домашнего уюта.
— А вот теперь в самый раз! — обрадовалась я, протестировав подушку с котятками. — Не слишком твердо, не слишком мягко, ноге удивительно удобно… Что там внутри?
— Чечевица. От прежних жильцов в шкафу большая банка ее осталась, а у нас чечевицу никто не ест, — объяснила подруга. — Вот, кстати, о еде: подсласти-ка себе жизнь!
Она вручила мне шоколадную плитку, пожелала спокойной ночи и удалилась к себе.
Жаль, я успела съесть только пару долек — уснула мертвым сном.
День четвертый
Утром я с удивлением (и, не скрою, с разочарованием) обнаружила рядом со своей подушкой пустую обертку от шоколадки. Ностальгически ее понюхав, я задумалась.
Поскольку дверь с вечера была захлопнута Иркой, предположить наиболее вероятное — что меня снова объели младые обжоры Максимовы — я не дерзнула. Домашних животных в съемной квартире я не держу, даже тараканов — и тех превентивно извела мелком «Машенька».
Так кто же стырил мою прекрасную шоколадочку?
Почему-то вспомнился вчерашний труп загадочного происхождения.
Мужик ведь откуда-то прилетел, так, может, он летал не по прямой, а с грабительской целью закладывая виражи в окна мирно спящих граждан — счастливых обладателей надкусанных шоколадных плиток?
— Хронология у тебя не сходится, — как обычно, непрошеным высказался мой внутренний голос. — Летучий труп образовался прошлой ночью, а шоколадка пропала этой. Ты же не думаешь, что вороватые мужики тут летают регулярно, стаями? Или что вчерашний труп снова встал на крыло?
Я выглянула в окно, ни старого, ни нового трупа во дворе не увидела и согласилась, что дала слишком много воли нездоровой фантазии. Когда погружаешься в мир фэнтези, нежить вроде зомби начинает казаться нормой жизни…
Должно быть, это я сама лунатично схомячила шоколадку во сне.
Хотя…
Полуоформившаяся мысль застряла в мозговой извилине, как Винни Пух в парадном подъезде Кролика. Я бы непременно ее додумала, но помешал интригующий звук:
— Шкря, шкря…
— Кто там? — проявила я любопытство, не вставая.
— Это я, твоя лучшая подруга, пытаюсь деликатно разбудить больную! — донеслось из-за двери.
— Сама больная, — отозвалась я, спустив ноги на пол и осторожно испытав пострадавшую правую.
Нога побаливала, но не сильно.
Тем не менее я не видела, почему бы благородной даме не использовать редкий случай откосить от всех трудов и обязанностей по причине очевидного нездоровья.
Поэтому я не двинулась к двери бодрым шагом кремлевского гвардейца, а демонстративно поскакала на одной ножке.
За дверью ожидаемо обнаружилась Ирка с подносом.
