— То есть я был прав, когда сказал, что вы с подружкой замешаны во все криминальные истории в округе, — съехидничал он.
— Птичка разве умерла насильственной смертью?
— Вроде нет.
— Тогда какие к нам претензии?
— Претензий нет, есть нижайшая просьба, — Серега разительно переменил тон. — Пусти меня переночевать! Согласен лечь на полу и обещаю лежать тихо-тихо, как мышка!
— Лишь бы не как дохлая птичка, — хмыкнула я и включила верхний свет.
— Ой! — Лазарчук уставился на меня с неописуемым выражением. — А ты сама-то живая?!
— Что за вопрос? — Я опешила. — С чего бы мне быть неживой?
— Ну, с вашей-то бурной жизнью случаев отойти в мир иной хоть завались. — Серега прищурился. — Просто у тебя морда странно темного цвета и как будто даже мухами засиженная!
— Что? — Я метнулась к зеркалу и нервно заржала. — Да это масочка!
— Хэллоуинская?
— Кофейная! Для освежения кожи лица! — Я поспешно умылась.
— М-да, что такое освежение, каждый понимает по-своему. — Лазарчук профессионально быстро осмотрелся, сориентировался и взял со стола бокал с вином, которое я так и не выпила. — Сухое?
— Полусладкое.
— Неважно. — Он с откровенным удовольствием выдул мой напиток и закусил конфеткой. — Так ты уложишь меня спать?
— Уже напоила, накормила, придется и дальше действовать по сказочному протоколу, — вздохнула я.
— Тогда я еще в баньке попарюсь, а ты пока мне постелишь, да? — Наглый товарищ утопал в ванную.
Я постелила ему на полу, не пожалев одеял и подушек, и вскоре мы уже улеглись, каждый на свое ложе.
— Спокойной ночи, — выключая ночник над кроватью, вежливо пожелала я гостю.
— Хр-р-р, — ответил он.
Служивый человек Лазарчук рухнул в сон, как по команде «Ложись!», а меня бог Морфей бессовестно динамил. Не раскрывал мне свои объятия, вот хоть ты тресни!
Меж тем какой-то треск и впрямь имел место быть. Время от времени в темной комнате звучало то короткое «хрррр», то более распространенное «хрррр-бум». Один раз даже целое «хррр-бум-шмяк». Я догадалась, что досадный сбой навигации привел в мое окно какое-то крупное ночное насекомое.
Уснуть с таким знанием стало еще более проблематично.
Не вставая, я дотянулась до шторы и сдвинула ее в сторону. В слабом свете забортных ночных огней рассмотрела стены и потолок.
Незваный гость — то ли толстая ночная бабочка, то ли длинный жук — устроился прямо под плинтусом натяжного потолка в полутора метрах над моей головой. Висел там и не жужжал, беспокоя меня как фактом своего присутствия, так и перспективой внезапного контакта. Очень не хотелось, чтобы среди ночи эта гадость ляпнулась мне на макушку!
— А что ты можешь сделать? — задумался мой внутренний голос.
Я включила фантазию.
Фантазия предложила мне выбор: прицельно метнуть в насекомое тапок, засосать его пылесосом или зафиксировать сверху оставшимся у меня перцовым пластырем, благо тот как раз подходящего размера. В отличие от поступившего последним совета пристрелить жужуна из табельного пистолета Лазарчука (нереального по целому ряду причин, из которых главной было отсутствие у полковника пистолета) все ранее предложенные варианты были вполне рабочие, однако они приводили ночного гостя прямиком в рай для насекомых. А я не считала правильным убивать живую тварь только за то, что она пришла с визитом не по адресу.
Но спать в одной комнате с родственником Чужого? Не-е-ет! Хватит того, что я приютила бездомного гуманоида!
И тут я вспомнила.
Помимо пресловутых сапог, Моржик оставил в соседней квартире кучу вещей для рыбалки: брезентовый плащ, непромокаемую шляпу, удочки и сачок. К нему-то меня и потянуло, как иголку к магниту.
Ключ от соседней квартиры, принадлежавший вчерашнему голому типу, так и лежал на столе. С ним я могла незаметно явиться к Максимовым, которые наверняка уже спали, и взять сачок. Я даже знала, где именно его взять, — в углу за шкафом.
Я встала и из соображений соблюдения приличий — ввиду присутствия в доме чужого мужчины, а также в связи с возможностью встречи с кем-нибудь в коридоре — надела плотный и длинный банный халат. Сунула в глубокий, едва ли не до колена, карман ключи, а в тапки — ноги и пошла к Максимовым.
Разумеется, вламываться к ним, как красный командир продотряда в кулацкую хату, я не стала.
Сначала послушала под дверью и убедилась, что за ней царит полная тишина. Потом почти беззвучно провернула ключ в замке, тихонько вошла в квартиру и, экономно подсвечивая себе ослабленным до минимума фонариком мобильника, нашла за шкафом сачок. Взяла его, а заодно прихватила и оставленную на видном месте собственную скалку, решив, что скалка вблизи пары, склонной к бурным семейным сценам, это все равно что ружье на стене в первом акте пьесы: рано или поздно обязательно нехорошим образом интегрируется в сюжет.
Скалка удобно поместилась в глубокий карман, сачок непринужденно возлег на плечо.
Может, я и смотрелась как псих на прогулке — в махровом белом халате, с сачком на плече и скалкой в кармане, но покрутить при виде меня пальцем у виска было некому. Ирка с Моржиком посапывали, как пара ежиков, а в коридоре было пусто.
Я вернулась к себе, и тут моему одинокому бдению пришел конец, потому что я увидела восставшего Серегу.
— Чего ты вскочил, лунатик? — полюбопытствовала я.
Дружелюбно полюбопытствовала и даже весело, но он дернулся как ужаленный.
Обернулся ко мне…
И тут я поняла, что это вовсе не Лазарчук!
Пришлый лунатик был мельче, чем Серега, по всем статьям, да и держался совсем по-другому, отнюдь не демонстрируя военной выправки — он ссутулился и присогнул ноги в коленях, как бандерлог перед прыжком.
— Берегись! — рявкнул мой внутренний голос.
Предупредил он, я полагаю, меня, а поберечься-то стоило пришлому.
Чингачгук, как говорится, два раза на одни грабли не наступает!
Я категорически не желала вновь получить по голове, и на сей раз без раздумий атаковала первой.
Наверное, мои далекие предки ходили с рогатиной на медведя, и управление моими действиями взяла на себя проснувшаяся генетическая память. Я ловко и точно по самые плечи накрыла пришельца сачком и еще вдавила его металлический обод во вражье горло, удерживая гада на безопасном расстоянии от себя.
Гад задергался и вцепился руками в свой сетчатый колпак, пытаясь его сорвать и раздирая ткань.
А я выпустила ручку сачка, сделала один шаг (маленький для человечества и большой для человека), выдернула из махровых ножен на боку купального халата скалку-убивалку и решительно стукнула по вылупившейся из продранной сетки голове.
