«Любопытно, что незадолго до продажи Аляски Северо-Американским Штатам некоторые русские исследователи (Дорошин) указывали на благонадёжность её золотых россыпей (К. Богданович, I, с. 38). Об этом при продаже «забыли». Юкон был впервые исследован русскими (Лукиным и др. — см. Богданович, I, с. 47). Продажа Аляски ждёт своего исследователя и составляет одну из печальных страниц русской истории(жирный курсив здесь и ниже мой. — С.К.)».
В августе 1913 года Владимир Иванович участвовал в XII Международном геологическом конгрессе, посетив США и Канаду. В одном из писем к Александру Евгеньевичу Ферсману он писал:
«Я поражён изобилием канадцев и американцев русского происхождения, главным образом рабочих (это уже были эмигранты конца XIX — начала XX века. — С.К.). Именно здесь на месте чувствуешь, какую огромную силу потеряла и теряет Россия в этой эмиграции, и она идёт на рост Нового Света, во многом нам недружного. Я не могу здесь забыть и о той ошибке (и преступлении?), которые сделали правительства Николая I и Александра II, отдав Русскую Америку, добытую народным старанием…»
Примерно в то же время — в 1915 году коллега Вернадского, знаменитый русский учёный Владимир Афанасьевич Обручев, выпустил в свет первое издание своего научно-фантастического романа «Плутония», в котором есть место, относящееся не к фантастике, а к горькой реальности.
Вот оно:
«Поздно вечером, когда незаходящее уже солнце катилось красным шаром на северном горизонте, «Полярная звезда» вышла из Берингова пролива в Ледовитый океан…
…Когда берега Аляски начали скрываться на горизонте, Макшеев, стоявший вместе с остальными пассажирами у борта, воскликнул:
— Прощай, бывшая русская земля, драгоценность, подаренная американцам.
— Как так? — удивился Боровой. — Насколько помню, наше правительство продало Соединённым Штатам эту унылую страну.
— Да, продало за семь миллионов долларов. А знаете ли вы, сколько янки уже выручили из этой унылой страны?
— Ну, столько же, или, может быть, вдвое!
— Вы жестоко ошибаетесь! Одного золота они вывезли из Аляски на двести миллионов долларов. А кроме золота, ещё полностью не исчерпанного, там есть серебро, медь, олово и каменный уголь, который начинают добывать. Потом пушнина, большие леса по Юкону. Строят железную дорогу. По Юкону ходят пароходы.
— Ну, нам жалеть нечего! — заметил Труханов. — У нас и Аляска осталась бы в таком же первобытном состоянии, как Чукотская земля, где тоже есть и золото, и уголь. И пушнина, а толку от всего этого никакого.
— До поры до времени, — возразил Каштанов, — свободное развитие России вообще задавлено самодержавием. Но переменится правительство, и мы, может быть, начнём работать в крупных масштабах, и тогда Аляска нам бы очень пригодилась. Владея ею и Чукотской землёй, мы бы командовали всем севером Тихого океана, и ни один американский хищник не смел бы сунуться сюда; а теперь они чувствуют себя хозяевами в Беринговом проливе и в Ледовитом океане.
— И даже в Чукотской земле! — с горечью добавил Макшеев. — Они снабжают чукчей товарами и выменивают у них на спирт пушнину, моржовую кость, шкуры…»
* * *
Остаётся напомнить, что Владимир Иванович Вернадский (1863–1945), хотя и не сразу, и через ошибки, но стал крупнейшим советским учёным, как и Владимир Афанасьевич Обручев (1863–1956). И оба много поработали для того, чтобы ранее пребывавшая в преступном небрежении «царей» Россия начала работать в крупных масштабах в формате могучего Советского Союза.
КОНЕЦ царствования императора Александра II наступил 1 марта 1881 года. В тот день царь по Малой Cадовой проехал в Михайловский манеж, потом — в Михайловский дворец, и по Инженерной улице его карета выехала на набережную Екатерининского канала. Было три часа дня.
По его вероятному маршруту уже были расставлены метальщики «Народной воли» — Игнатий Гриневицкий, Николай Рысаков, Тимофей Михайлов…
Михаил Фроленко по сигналу Анны Якимовой готов взорвать мину в подкопе.
И вот карета — на набережной.
Рысаков бросает первую бомбу.
Карета повреждена, царь невредим. Он выходит на мостовую, чтобы подойти к схваченному Рысакову. Самообладание у царя было, спору нет. Да и личной смелости — в отличие от смелости государственной — хватало. Но тут Гриневицкий бросает вторую бомбу между царём и собой.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Эх, жаль, не попасть без несуществующей машины времени на набережную Екатерининского канала 1 марта 1881 года! А если бы это было возможно и если бы Гриневицкий оказался бы так же неудачлив, как и Рысаков, то я бы, наверное, бросил тогда в императора третью бомбу сам.
За проданную им Русскую Америку…
И за проданную Ротшильдам Россию — тоже!
Глава 11
Немного об историках и о геополитике…
В ЗНАМЕНИТОЙ «Алисе» Льюиса Кэрролла Морж заявлял, что пришло время потолковать о многих важных вещах: «о башмаках, о кораблях, о сургучных печатях, о капусте и королях»… Вот и нам пришло время поговорить если не о королях и капусте, то об историках и геополитике… Впрочем, о «капусте» сказать тоже кое-что придётся, но — о «капусте» в так любимом либералами «зелёном» долларовом исчислении. До этой «капусты» ныне в России охочи многие, и многие историки — в том числе.
Но вначале — небольшое отступление, и не лирическое, а, признаюсь, — злое… В 2001 году в Москве вышел в свет двухтомник Владимира Крутова и Швецовой-Крутовой о декабристах «Белые пятна красного цвета». Исследование это претендовало на некое открытие, ибо показывало декабристов в цвете скорее не красном, а чёрном и даже — в грязном.
Конечно, это была карикатура, но в любой карикатуре некоторое сходство с действительностью есть. Есть крупицы невесёлой правды и в вышеупомянутом семейном труде. В целом же там всё круто передёрнуто, и сшито не белыми, а, как уже сказано, грязными нитками. Вот как, например, сообщают Крутовы о тайном решении Александра I завещать трон младшему брату Николаю в обход Константина:
«Тайна завещания (это было не завещание, а указ от 16 августа 1823 года. — С.К.) Александра I была беспрецедентной!!! Известный исследователь Натан Эйдельман писал: «Тайна соблюдается строжайшая: Аракчеев по поручению царя спросил московского митрополита Филарета, каким образом он собирается внести конверт в Успенский собор. Тот объяснил, что во время торжественного богослужения войдёт в алтарь (это ни у кого не вызовет подозрений) и спрячет конверт в ковчеге. Аракчеев подчеркнул, что Государю Императору неугодна ни малейшая гласность»…»
И далее Крутовы комментируют:
«Вот это завязка: Аракчеев, друг-чиновник, один из ближайших к императору, хлопотал о конфиденциальности, не зная содержания документа. А митрополит, пряча конверт в складках церковного одеяния, озираясь, тайком, положил на хранение в алтарь в ковчег важнейший государственный документ! Удивительная страна…»
