Зато Россия поставляла за океан не только традиционные лён и пеньку, но и промышленные товары — высококачественное уральское железо, мануфактуру, морские снасти. Америка-то была в промышленном отношении развита слабо. И ещё более слабыми были в начале века её вооруженные силы.
Не имея подлинного воинского духа и серьёзных боевых традиций, янки не верили и в силу России. Пребывающий в Петербурге Джон Куинси Адамс доносил в мае 1811 года госсекретарю Монро о надвигающейся франко-русской войне, а в августе уже считал её неминуемой. 11 октября 1811 года он писал Монро в Вашингтон: «С учётом информации посла Франции в России, о том, что в русской армии нет способных генералов, и основываясь на предсказаниях мыслящих людей России, можно сделать вывод, что Россия войну проиграет».
В этом же не сомневался некий Ли, американский генеральный консул в Бордо. А американский еженедельник «Weekly Register» с весны 1812 года постоянно давал такую информацию, что ни у кого из читателей не возникало и тени сомнения в скором крахе России. (В скобках будь сказано, историческая параллель с оценками Америкой потенциала сопротивления Советского Союза агрессии Германии напрашивается сама собой.)
С началом русско-французской войны стало ещё хуже… Российский посланник Дашков, сменивший в 1811 году Палена, доносил, что официоз «National Intelligencer» «обыкновенно переписывает недоброжелательные по отношению к нам статьи из иностранных газет». Таким был начальный период «дружбы» России с Америкой! Да и можно ли представить себе иное развитие отношений Соединённых Штатов — будущей Империи Зла и извечной носительницы идей Добра — России?
Победа над Наполеоном мировое значение России, конечно, подняла. И в марте 1813 года Монро принял предложение Александра о посредничестве России в прекращении англо-американской «войны» 1812–1814 годов (причина постановки здесь кавычек станет ясна после рассказа об этой «войне»). Англия российское посредничество отклонила, но объективно позиция России способствовала заключению 24 декабря 1814 года мирного Гентского договора между Англией и США.
Что же Россия имела в ответ?
Ещё во времена Шелихова в Русской Америке начала разрастаться нелегальная активность американских торговцев вроде «финансиста американской революции» Роберта Морриса — у нас их называли «бостонцами». Они безжалостно били пушного зверя и бойко вели «треугольную торговлю» уже в аляскинско-алеутском исполнении. «Треугольник» тут получался такой: «виски — пушнина — китайское золото»… Другими словами, «бостонцы» перебивали русским торговлю пушниной с аборигенами русских американских владений, расплачивались с ними виски, ружьями, порохом, свинцом, подстрекая к выступлениям против русских и РАК, а потом везли пушнину в Кантон, где с большой выгодой для себя перепродавали её китайцам. Часть выручки шла на новое виски и новый порох.
Вот что докладывала РАК в уже упоминавшемся мной «всеподданнейшем донесении» Александру от 29 июля (10 августа) 1802 года со слов главного правителя колоний Баранова: «Бывши на Ситке, имел он свидание с англичанами и американцами из Бостона, приходившими в 1800 году на пяти кораблях для вымена мягкой рухляди и отвозу оной в Кантон, и в глазах его, Баранова и в самое короткое время наменяли они на сукно, платье, ружья, порох, пули и полосовое железо до 2000 морских бобров, у нас на Кяхте (центр русской азиатской торговли. — С.К.) от 60 до 70 рублей продающихся… Ежегодно приходит туда до десяти иностранных судов и предполагать можно в десять лет полученной ими чистой прибыли до 3 мил. рублей, по приобретению мест одним россиянам принадлежавшей».
Николай Петрович Румянцев в официальной ноте консулу США Гаррису от 17(29) мая 1808 года предлагал уладить ситуацию и заключить специальную конвенцию, но переговоры на сей счет в обеих столицах кончились ничем.
Вообще-то, другой Николай Петрович — Резанов ранее предлагал и иной вариант решения проблемы: основать военно-коммерческий флот, вытеснить «бостонцев» силой и обеспечить русскую монополию на торговлю пушниной с китайцами. Он предлагал также создать мощную русскую тихоокеанскую эскадру, заключить союз с Испанией (это было ещё до её аннексии Наполеоном) и доминировать в северной (то есть русской) части Тихого океана.
Вне сомнений, реализация идей Резанова могла бы обеспечить и иной исход российско-американских переговоров 1808 года, но — увы… Резанов странно и скоропостижно умер в Красноярске. И в Русской Америке по-прежнему процветала «треугольная торговля» «бостонцев».
НЕУСТУПЧИВОСТЬ официального Вашингтона имела неофициальную, но вполне прочную подоплеку. Дело в том, что уже к 1800 году ведущие позиции в американской торговле пушниной занял Джон Джейкоб (Иоанн-Якоб) Астор, двойной выходец: вначале из Германии, где он в 1763 году родился в бедной семье в Вальдорфе близ Гейдельберга, затем в Англию, а оттуда — в Америку.
В Англии Астор под руководством старшего брата освоил ремесло изготовления музыкальных инструментов, а в Америке — уже самостоятельно — ремесло удачливых земельных спекуляций. Затем перешёл и на меха, а в 1808 году основал «Американскую меховую компанию» («American Fur Company»). Когда в 1834 году Астор удалился от дел, то продал «Американскую меховую компанию» за 20 миллионов долларов — сумма по тем временам бешеная, по нынешему курсу — более 80 миллиардов долларов! Идя же к такому богатству, Якоб Астор с начала XIX века под бешеные же проценты кредитовал американское правительство. Могло ли это правительство пойти на конвенцию с русскими, признающую их законные права в ущерб незаконным «правам» Астора?
Цитировавшийся ранее американский профессор Б. Селигмен написал об Асторе:
«…Он отправлял охотников всё дальше и дальше на Запад, мечтая о создании торговых пунктов на всём континенте вплоть до северо-запада Тихоокеанского побережья. По мере продвижения «Америкен фер компани» по континенту, она поглощала конкурентов или же просто не давала им возможности действовать. В своих усилиях обеспечить добычу пушнины компания не останавливалась перед применением силы и обмана. За пределами границ не было правительства, и люди Астора делали, что хотели».
Пожалуй, не будет преувеличением уточнение оценки Селигмена в том смысле, что люди Астора и в пределах границ США делали почти всё, что хотели. Астор влезал в тихоокеанский промысел пушного зверя правдами и неправдами. И тут ему очень поспособствовала трансконтинентальная экспедиция капитанов (не морских, а сухопутных) Мериуэзера Льюиса и Уильяма Кларка. Астор её не снаряжал — это был человек не закваски Резанова или Булдакова, а космополит, перекати-поле. Финансирования экспедиции в размере двух с половиной тысяч долларов добился от конгресса президент США Джефферсон, поскольку Льюис был одним из его секретарей. Зато Астор в полной мере воспользовался результатами Льюиса и Кларка.
Целью экспедиции 1804–1806 годов был поиск сухопутного прохода через североамериканский континент к Тихому океану, к тем местам, где текла загадочная «река Запада» Колумбия, открытая морским капитаном-зверобоем Греем. То есть тогда, когда русские уже вовсю осваивали западное американское побережье Тихого океана, когда на острове Ситка уже дымил печными трубами русский Ново-Архангельск, Соединённые Штаты только-только сподобились поискать к этому побережью проход.
