В действительности янки и англичан из компании Гудзонова залива влекла в Русскую Америку, «ослепляла их воображение», — говоря словами записки, конечно же, «мягкая рухлядь», пушнина… Причём они не просто браконьерствовали и воровали у России её национальное достояние, а ещё и подрывали русско-китайскую торговлю, которая шла тогда через Кяхту.
Ныне Кяхта (бывший Троицкосавск) — маленький городок в Бурятии на самой границе с Монголией (а когда-то — с Китаем), километрах в двухстах юго-западнее Улан-Удэ. А в XVIII и XIX веках это был главный пограничный русско-китайский торговый центр, и тут был заключён в 1727 году Кяхтинский русско-китайский договор о торговле и границах. Заключал его ставший сподвижником Петра серб — граф Савва Лукич Рагузинский-Владиславич. И в том же 1727 году, в Троицын день близ новой границы была заложена Троицкая крепость, а рядом — селение Троицкосавск, объединившее в названии имя петровского графа-дипломата и название крепости.
Русская Америка была богатейшим источником пушнины… Причём мех котиков и морских бобров можно было получить только оттуда. Были, конечно, промыслы и южнее — на тех же островах Королевы Шарлотты, но это были не Алеуты… Мех в Китае ценился высоко, а привозили его в основном русские, и привозили в Кяхту. В какой-то период это было удобно и для нашего экспорта, и для нашего импорта из Китая.
Для англосаксов был бы выгоднее и удобнее, естественно, морской торговый центр. Собственно, иного они и иметь не могли. И такой центр был в Китае уже не один век назад — южнокитайский порт Кантон (Гуаньчжоу). В 1720 году в Кантоне была создана купеческая корпорация Кохонг, имевшая монополию на торговлю с иностранцами, а в 1757 году все китайские порты были для иностранной торговли закрыты — кроме Кантона…
Англичане и янки везли в Кантон опиум, вывозя серебро. Но они же везли туда и свою браконьерскую добычу — русские аляскинские и алеутские меха, которые, как было сказано в записке, «составляют единственный род промышленности, помощию коего они надеются быть в состоянии отвлечь китайцев от Кяхты, где взаимный их с россиянами довольно важный производится торг, и приманить их в Кантон, естли бы удалось им найти способ доставлять в тамошний порт те промысловые приобретения, которыми Компания снабдевает Кяхту».
Способ доставлять-то был известный — по океану, и тут препятствий и проблем не было. Проблема для янки была в том, что способ «промысловых приобретений» пушнины был, как ни крути, — браконьерским, незаконным. И всегда можно было вместо Кантона оказаться, скажем, в Петропавловске-Камчатском или в Ново-Архангельске, задержанным русским крейсерским патрульным судном.
Пока что янки чаще всего всё сходило с рук, но Указ от 4 сентября 1821 года создавал убийственную для их бизнеса юридическую базу. А если бы её подкрепило расширенное патрулирование — прощай, кантонские англосаксонские гешефты «русско-американского» происхождения. Тем более что и судам РАК в Кантон путь заказан не был…
ОПАСНОСТЬ же для англосаксонского нелегального «бизнеса» становилась всё реальнее. Сразу после принятия Указа от 4 сентября 1821 года, в воды Русской Америки был направлен шлюп «Аполлон» для несения уже обычной в практике Русской Америки патрульной службы. Он вышел из Кронштадта 28 сентября 1821 года под командой капитана 1-го ранга Иринарха Степановича Тулубьева. После смерти Тулубьева в Индийском океане от туберкулёза шлюп принял лейтенант Степан Петрович Хрущёв (будущий адмирал), который и привёл его в Петропавловск в августе 1822 года, затем начав патрулирование. На «Аполлоне» плавал лейтенантом и будущий декабрист Михаил Карлович Кюхельбекер.
В октябре «Аполлон» задержал и досмотрел американское судно «Pearl» («Жемчужина»), которое до этого уже было вынуждено оставить в Ново-Архангельске свой первый контрабандный груз пушнины. Вскоре эта «жемчужина» утонула в навозной куче «негодующих» статей американских газет.
16 августа 1822 года на смену Хрущёву вышли фрегат «Крейсер» под командой капитана 2-го ранга Михаила Петровича Лазарева-знаменитого и шлюп «Ладога» под командой его старшего (с годом всего, правда, разницы) брата, капитан-лейтенанта Андрея Петровича Лазарева (был ещё и третий, младший брат Лазарев — Алексей, тоже кругосветчик-«американец», и тоже будущий адмирал).
«Крейсер» и «Ладога» были ещё в пути, а начальник Морского штаба адмирал Антон Васильевич Моллер докладывал 7 марта 1823 года императору:
«По высочайшему в. и. в-ва повелению, 25-го числа прошедшего генваря последовавшему, приуготовляется для посылки к российско-американским колониям на предмет охранения их от влияния иностранных контрабандистов 24-пушечный шлюп под командой гвардейского экипажа капитан-лейтенанта Коцебу.
Ныне министр финансов по ходатайству Российско-американской компании, желающей отправить в будущую навигацию одно или два судна в свои колонии под прикрытием военного фрегата, объявил мне высочайшую в. и. в-ва волю, дабы назначаемый в сём году военный фрегат непременно был приготовлен к отправлению для вышеизъявленной цели с открытием наступающей навигации и чтоб вместе с ним отправлена была экспедиция оной Компании.
Полагая назначить для удовлетворения сей надобности 44-пушечный фрегат «Вестовой» сверх означенного шлюпа, я всеподданнейше испрашиваю на сие высочайшего в. и. в-ва разрешения».
На рапорте Моллера Александр пометил: «Исполнить. С.-Петербург, марта 11-го 1823 г.».
Лазарев же 10 декабря 1823 года, по прибытии в Ново-Архангельск, направил в Адмиралтейств-коллегию рапорт, где докладывал о вручении инструкций правителю колоний Муравьёву и о том, что Муравьёв предписал шлюпам «Ладога» и «Аполлон» вернуться в Санкт-Петербург, а «Крейсеру» — отправиться за грузом продовольствия в Калифорнию (то есть в Форт-Росс).
К месту будет заметить, что в начале этого же, 1823 года Муравьёв сообщал в Петербург о возвращении из Калифорнии компанейского брига «Волга» с грузом хлеба и указывал, что «заводимое вокруг селения хлебопашество в последствии времени могло бы принести ощутительную пользу для всех здешних колоний, ежели б сие селение было удержано за нами»…
Вернёмся, однако, к миссии Лазарева…
Тридцатитрёхлетний Михаил Лазарев, герой Наваринской битвы, настоящий русский патриот, был моряком смелым, решительным, самолюбивым, горячим и при этом — очень опытным. В 1813 году, командуя кораблём РАК «Суворов», он начал своё первое кругосветное путешествие с заходом в Русскую Америку, в 1819–1821 годах капитаном шлюпа «Мирный» в составе экспедиции Беллинсгаузена участвовал в первом русском кругосветном антарктическом плавании.
Выбор Лазарева в качестве командира патрульного отряда говорил сам за себя и показывал, какое значение Петербург придавал этому походу. Однако перед выходом отряда адмирал Моллер вручил Лазареву инструкцию, где ему предписывалось «производить свои наблюдения сколь можно ближе к твёрдой земле (то есть к береговой черте. — С.К.)», а вскоре поступили и дополнительные указания: «Поелику производить наблюдение для крейсирующих судов определяется по высочайшей воле сколь можно ближе к твёрдой земле, то сия возможная близость расстояния должна быть принята к исполнению на пушечный выстрел от берега»…
