– Не думаю, что мне грозит опасность. Сирил никогда не причинит мне зла.
– Да будет тебе, Теодоусия! Ты что, в самом деле готова доверять человеку, который так тебя обманул? Человеку, который довел твоего отца до разорения, а потом и до смерти… Кроме того, не забывай: тебе известны его тайны. Ты, возможно, думаешь, что он тебе ничего плохого не сделает, но я-то далека от подобных иллюзий.
– Пожалуй, ты права, – согласилась Тедди. – Но даже если и так… Ты что, собираешься меня защищать?
– Не надо иронизировать, моя дорогая. Конечно, я прекрасно понимаю, что после смерти отца обо всем заботилась ты. – Пожилая леди внимательно посмотрела на дочь. – Теодоусия, скажи, ты умеешь стрелять из пистолета?
– Нет… – Тедди в изумлении округлила глаза. – А ты, мама?
– Вообще-то умею. Знаешь, в юности я стреляла очень даже неплохо. И в течение всех этих лет не забывала тренироваться, чтобы не разучиться.
Тедди в изумлении захлопала глазами.
– Мама, я понятия не имела…
– Смею заметить, дорогая, что я еще много чем смогу тебя удивить.
– Похоже на то… – пробормотала Тедди.
Мать улыбнулась и продолжила:
– Но раз уж мистер Годдард не знает, что ты временно переселилась сюда, к леди Харгейт… Что ж, думаю, тебе действительно безопаснее остаться тут. Если, конечно, ты не захочешь вернуться в Милверт.
– Я не могу. По крайней мере пока. Прием у миссис Хендриксон, помнишь?
– Да-да, очень хорошо, – закивала мать. – Я велю Джейкобсу приходить сюда каждый вечер. Он тоже отлично стреляет из пистолета.
– Джейкобс?! – снова изумилась Тедди. Неужели это высокий худой и мрачный дворецкий…
– Джейкобс не всегда был у нас в доме, дорогая, – с улыбкой сказала мать.
– Понятно… – пробормотала Тедди. Похоже, сегодня день откровений. – Но знаешь, мама… А ты не думаешь, что Сирил хочет только одного – нашего с ним воссоединения?
– И ты в это веришь?! – изумилась мать.
Тедди со вздохом покачала головой.
– Нет, конечно. Хотя я думаю, он чего-то хочет. Но чего именно… Даже представить не могу. Однако я знаю совершенно точно: мне не хочется иметь с ним дело – хоть с живым, хоть с мертвым.
– Вот и хорошо, – кивнула мать. – Знаешь, получив записку, я немного испугалась, подумала, что ты…
– Что я приму его с распростертыми объятиями? – Тедди презрительно хмыкнула. – Нет, конечно же.
– Ах, Теодоусия!.. Милая, прости меня, пожалуйста. Ты давно уже взрослая женщина… и куда более ответственная, чем я. Но у меня ведь и необходимости такой никогда не возникало. Обо мне всегда кто-то заботился. Сначала родители, потом твой отец, потом ты. А когда твой отец умер… Я тогда на некоторое время окончательно потерялась.
– Мама, я этого не понимала…
– Да я и не хотела, чтобы ты это поняла. Тебе и так хватало забот. – Мать тяжело вздохнула. – Что ж, мне давно пора стать такой женщиной, какой моя дочь уже стала. Если получится, конечно. Потому что ты, дорогая моя девочка, – независимая, разумная и предприимчивая. Ты вполне способна проложить свой собственный курс и справиться со своими делами. А мое воспитание… Наверное, оно тут совершенно ни при чем. – Мать пожала плечами и, глядя прямо в глаза Тедди, добавила: – Я никогда тебе этого не говорила и уж точно ничем не показывала, но я очень горжусь той женщиной, какой ты стала.
У Тедди перехватило горло, а на глаза навернулись слезы.
– Мама, я…
– Но сейчас все это не имеет значения, – продолжала мать. – Сейчас у нас другие заботы. – Она немного помолчала. – Знаешь, я все пытаюсь понять, почему он вдруг решил объявиться именно сейчас. Кстати, ты знаешь, что несколько недель назад скончался виконт Ноттвуд?
– Брат Сирила?
Мать кивнула.
– Нет, я об этом не слышала, – пробормотала Тедди.
– Наверняка это как-то связано с тем, что наш мерзкий таракан решил наконец выползти на свет.
– Мама!.. – Тедди с трудом подавила улыбку.
– Совершенно ни к чему одергивать меня, Теодоусия. – Мать скрестила на груди руки. – Мерзкий таракан – это еще мягко сказано. И, возможно, этим сравнением я оскорбила тараканов.
– Мама, я даже не представляла, что ты можешь быть такой… – Тедди проглотила смешок. – Что ты можешь быть такой… непреклонной.
– Я не смогла уберечь от этого человека своего мужа, но сделаю все необходимое, чтобы спасти от него дочь, – решительно заявила пожилая леди. – А прямо сейчас… Сейчас я в полном твоем распоряжении и готова помочь тебе подготовиться к приему у миссис Хендриксон.
– Спасибо, мама, – с улыбкой ответила Тедди.
– А послезавтра, ровно в три, – продолжала мать, – ты встретишься со своим покойным женихом и выяснишь, чего он от тебя хочет. И, конечно же, ты должна спросить у него, почему он, черт побери, все еще жив!
Глава 18
Этот же вечер
Резиденция миссис Хендриксон…
Теодоусия расхаживала по бальному залу миссис Хендриксон, то и дело останавливаясь, чтобы поболтать со знакомым или же отправить официанта наполнить чей-нибудь бокал. И, конечно же, она была воплощением изящества и уверенности – именно так при каждом взгляде на нее думал Джек. Причем даже ему было понятно: сегодняшний прием стал очередным триумфом Теодоусии. Бальный зал был заполнен танцующими, звучала чудесная музыка, и постоянно раздавался веселый смех, а праздничные фестоны и гирлянды создавали впечатление роскошного вечнозеленого рождественского волшебного сада. К тому же сегодня от газового освещения решили отказаться, и вместо него в люстрах и канделябрах мерцали сотни свечей.
Джек уже привык появляться на таких приемах как раз вовремя, чтобы сопровождать Теодоусию. И все выходило просто замечательно. Когда же он во время танца заключал Теодоусию в объятия… О, в такие минуты он никого не видел, кроме нее, и для него во всем мире существовала только она одна.
Тут Теодоусия заметила его и, едва заметно кивнув, направилась в его сторону. И шла, чарующе улыбаясь. Он не видел ее два дня – целых два дня! Так надолго они не расставались со дня их так называемой помолвки, и это Джеку совсем не понравилось. Конечно, она являлась ему в снах, присутствовала в его мыслях и днем, но все же он ужасно скучал.
«А может, уже пора признать правду?» – спрашивал себя Джек. Ведь было же совершенно очевидно: он не хотел расставаться с леди Теодоусией Уинслоу. Он хотел, чтобы Теодоусия осталась в его жизни навсегда, а она – в том не было сомнений – хотела того же. Но как же заставить ее это признать? У нее имелись свои собственные планы на будущее, и ему в них не было места. Но планы ведь меняются, не так ли? Разве его собственная жизнь не являлась превосходным примером этого?
