– Я когда-нибудь говорил вам, что ваши волосы блестят при свечах, как полированное золото? – Он взял ее руку и поднес к губам.
– О боже, Джек… – Тедди тихонько вздохнула. – Нас ведь никто не слышит. Совсем ни к чему стараться впустую.
– Ну… в таком случае… Знаете, при свечах ваши глаза тоже сверкают.
Тедди высвободила руку.
– Джек, вы неисправимы!
– Стараюсь, – ответил он. – Знаете, а вы сейчас…
– Что? Говорите же!
Он внимательно посмотрел на нее.
– Мне кажется, вы выглядите… Выглядите так, как будто ужасно устали.
– Вот спасибо, Джек. Любая женщина будет рада услышать такой замечательный комплимент.
– Простите, я просто…
– О, вы правы. – Она вздохнула. – Я действительно устала. Почти не спала.
– Ну, это мне понятно… – кивнул Джек.
Тедди взглянула на него и с удивлением.
– Понятно?
– Да, конечно. – Он снова кивнул. – Прошло два дня после вашего отъезда из Милверта, и я тоже ни минуточки не спал.
– О, но вы же…
– Голова, знаете ли, забита мыслями о вас, Теодоусия. – Он сокрушенно покачал головой. – И это мешает моему отдыху.
Тедди невольно улыбнулась.
– Я уже говорила, что вы неисправимы?
– Да. И не раз. Но вам ведь это нравится, верно?
– Да, пожалуй, что нравится.
– Потанцуем, леди Теодоусия? – Он предложил ей руку.
– Буду счастлива потанцевать с вами, мистер Чаннинг. – Она приняла его руку, и они вышли на середину зала.
И в тот же миг оркестр заиграл один из самых любимых вальсов Тедди. Джек прекрасно знал, что ей очень нравились музыка и танцы. Но сегодня вечером что-то с ней было не так. Она танцевала столь же безупречно, как всегда, идеально попадая в ритм, – и в то же время было очевидно: что-то очень ее тревожило.
– Теодоусия, вы же знаете, что можете полностью довериться мне, – проговорил наконец Джек. – Если вас что-то огорчило…
– Нет-нет, ничего такого. – Тедди изобразила улыбку. – Я ведь уже сказала, что просто устала.
– Может, я чем-то вас огорчил? – допытывался Джек.
– Нет, конечно же. Поверьте, Джек, вы – замечательный. И у вас есть все, что только может пожелать женщина от временного жениха. – Тедди помолчала и со вздохом добавила: – И от друга, конечно же.
– А мы друзья, верно?
Она молча кивнула.
– Видите ли, я просто подумал… То есть я решил, что мы с вами…
– Простите, Джек, – перебила Тедди, – но я этим вечером не в настроении. Я очень устала и предпочла бы сосредоточиться исключительно на музыке и танце.
– Да-да, хорошо. – Он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. Но взгляд ее оставался все таким же отсутствующим, и казалось, что она двигалась машинально.
«Как странно…» – думал Джек. Он видел Теодоусию сердитой и недовольной, но такой никогда не видел. И он знал ее уже достаточно хорошо, чтобы понять: случилось что-то очень скверное. И то обстоятельство, что она отказывалась довериться ему, лишний раз подтверждало: произошло чрезвычайно важное событие… и, похоже, чрезвычайно скверное.
Когда музыка смолкла, Тедди сразу же выскользнула из его объятий, и это тоже указывало на ее душевное состояние – обычно она предпочитала немного задержаться. А центр зала они покидали молча – еще один дурной знак. Прежде Теодоусия никогда не молчала в подобной ситуации.
Джек повернулся к ней и тихо сказал:
– Теодоусия, я…
– Мои извинения, Джек, – перебила она. – Я сегодня настолько устала… В общем, думаю, мне лучше уйти прямо сейчас.
Джек пристально посмотрел на нее.
– Но вы никогда не уходите так рано…
– А сегодня ухожу. – Она вздохнула. – Честно говоря, мне немножко нездоровится. Боюсь, как бы не слечь. Я уже поговорила с прислугой миссис Хендриксон, и они отлично справятся без меня.
– В таком случае я провожу вас домой.
– Это ни к чему. Здесь моя мать с каретой. – Тедди помолчала. – Ваша мать уже прибыла в Милверт?
– Нет. Подозреваю, она выбирает такой момент, когда мы будем меньше всего ее ожидать.
– Когда вы возвращаетесь в поместье?
– Завтра утром.
– Это хорошо, – пробормотала Тедди.
Джек какое-то время молча смотрел на нее. Она казалась не столько уставшей, сколько встревоженной и чем-то явно озабоченной. Но говорить правду она не желала – была ужасно упряма.
– Теодоусия, а может, мне лучше остаться?..
– Нет-нет! – решительно покачала головой и тут же добавила: – Вы просто обязаны находиться в Милверте, когда туда приедет ваша мама.
– Но если вы не очень хорошо себя чувствуете…
– Я уверена, что со мной все будет замечательно, – поспешно ответила Тедди. – Вы же не хотите, чтобы ваш отец объяснялся с ней в одиночку?
– Пожалуй, нет. – Джек пожал плечами. – А когда вы собираетесь вернуться в Милверт? Рождество, знаете ли, приближается…
– О, я приеду задолго до Рождества! – Тедди изобразила ослепительную улыбку, но эта ее улыбка показалась… какой-то вымученной. – Скоро увидимся, Джек.
– Надеюсь. – Он заглянул ей в глаза. – Я скучал без вас. Трудно быть героем, если прекрасная дама где-то далеко.
– В таком случае вам повезло, что вы банкир, а не герой, – отрезала Теодоусия.
Джек взглянул на нее с удивлением, и она поспешно добавила:
– Простите меня, пожалуйста. Я просто… Просто на меня слишком многое навалилось…
– И вы не чувствуете себя самой собой?
Тедди со вздохом кивнула.
– Да, верно. – Она помолчала. – Но я тоже без вас скучала. – Ее голос слегка дрогнул, но она, откашлявшись, улыбнулась и сказала: – Доброго вам вечера, Джек. – С этими словами Тедди кивнула и направилась к выходу.
Он долго смотрел ей вслед. Проклятье! Теодоусия пыталась от него отделаться! Иначе она бы не сказала тех слов про банкира, во всяком случае – таким образом. Вообще-то это была их общая шутка, но сегодня в ее словах про «банкира» не было ни намека на юмор. И совершенно очевидно: она встревожена чем-то, пожалуй, даже испугана. Но что же могло напугать Теодоусию Уинслоу? Уже сам тот факт, что эта отважная женщина чего-то испугалась, являлся поводом для беспокойства.
Еще немного подумав, Джек направился к двери. Ему очень не хотелось оставлять Теодоусию в Лондоне. Конечно, он мог ошибаться и делать слишком поспешные и неправильные выводы. Возможно, она и впрямь нездорова. Хотя… Нет-нет, он всегда доверял своим инстинктам, а инстинкт сейчас подсказывал: происходило что-то очень скверное…
