— Вставайте, лодыри! — Фесся постучала в потолок черенком метлы, как раз под тем местом, где спал Жар. Мальчишка так и сел на тюфяке, проснувшись уже потом. — Я что, сама посуду мыть буду?
— Небось не растаешь, — пробурчал Жар, но покрывало отбросил. — Эй, малая, гляди, куда прешь! Я ж тебе вчера сказал — до прялки!
Рыска перевела заспанные глаза на потолок и ойкнула. Там, едва различимое в утреннем полумраке, висело серое яблоко осиного гнезда. У обращенного вниз выхода сидела, подозрительно сжимая и разжимая брюшко, полосатая стражница. Еще несколько ползали взад-вперед по стенкам, ожидая, когда станет посветлее и можно будет лететь на промысел.
— Ты, главное, башкой его не задень и руками рядом не маши, — предупредил мальчишка. — Тогда не тронут.
— А сковырнуть его никак нельзя? — жалобно спросила девочка. Ночью крысы, днем осы, вот попала!
— Попробуй, — вкрадчиво посоветовал Жар и быстро-быстро пополз к выходу. — Только подожди, пока я с чердака слезу!
Рыска смолчала — слишком хорошо помнила, как их соседка, баба Нюща, попыталась расправиться с осиным гнездом в стогу, вывернув его оттуда вилами. Гнездо оказалось здоровущим, с тележное колесо, и взвившиеся на его защиту осы гнали бабку, позабывшую про возраст и болячки, аж до самого ровка. Брошенные под стогом вилы удалось забрать только на третий день, когда осы смирились с потерей и разлетелись лепить новые домики.
Девочке хватило бы просто пригнуться, но она тоже предпочла ползти — чем дальше от ос, тем лучше. Заодно подробно разглядела, чем завален чердак: рассохшаяся лохань, проржавевший чугунок, старая одежда, обрезки досок, перевернутая, чтобы кошки в ней не гадили, колыбелька. У дальней стены, за фасолью, стопкой лежали вязанки свекольных перецветней
[6]
, такие древние, что почти все семена с них осыпались и смешались с мышиным пометом. Выбрось три четверти здешнего «добра» — никто никогда не хватится.
Едва нашарив ногой вторую ступеньку, Рыска широко зевнула, споткнулась и чуть не скатилась с лестницы кубарем.
— Вот неумеха! — замахнулся кулаком Жар. — Чуть на голову мне не свалилась!
Девочка показала ему язык и скорей шмыгнула в кухню, надеясь, что при взрослых мальчишка не посмеет ее колотить.
Батраки уже успели позавтракать и уйти, оставив на столе гору мисок, ложек и закопченный горшок.
— Молока вон с хлебом возьмите. — Фесся ожесточенно вымешивала тесто для сырников, в печи гудело недавно разожженное пламя: когда хозяйские дети продерут глаза, угли как раз созреют и в них можно будет поставить сковороду на длинной ручке. — И живо за работу, мне свободный стол нужен!
Рыска, давясь, скорее сгрызла свой кусок и недоуменно уставилась на Жара: тот едва двигал челюстями, лениво прихлебывая из кружки.
— Ну куда ты спешишь? — сердито прошипел он, когда служанка зачем-то выскочила в сени. — Не убежит твоя посуда!
— Так сказали же…
— Если делать все, что скажут, с утра до вечера спины не разогнешь!
— Ох, Жар, ремень по тебе плачет, — посетовала из-за двери Фесся. — Дождешься — попрошу Цыку его утешить! Рыска у нас малышка послушная, старательная, а ты ее чему учишь, а?
Девочка зарделась: она уж и забыла, когда ее в последний раз хвалили, а тем более называли малышкой. На Фессю она теперь глядела со щенячьим обожанием.
— Чему-чему… Уму! — еще тише пробубнил мальчик, но под грозным взглядом вернувшейся служанки затолкал в рот остаток хлеба и начал складывать миски стопкой.
В четыре руки мытье посуды пошло быстро и весело. Жар не умел ни долго злиться, ни молчать, ни, увы, работать. Поэтому всячески изгалялся, чтобы хоть как-то разнообразить эту скукоту: не отчищал горшок сплошняком, а ногтем выцарапывал на пригоревшей каше затейливые узоры, осторожно клал вымытую тарелку на воду в ведре для ополаскивания, сверху блюдце, на него ставил кружку и так далее, пока вся «баржа» с бульканьем не тонула, заливая пол водой. Фесся переступала через лужу и ругалась, но Рыска уже поняла, что злится она не всерьез, просто для порядку. Тем более что стопка вымытой посуды уверенно росла.
А вот когда за дверью в хозяйскую половину послышались голоса, Жар сам бросил дурачиться.
— Муха с Коровой спорят, — прислушавшись, злорадно сообщил он.
— Что?!
— Ну, женка с женой, — пояснил мальчишка. — Сейчас еще орать начнут, покуда Сурка нет.
— А где он?
— Поля с батраками пошел глядеть, хорошо ли полило. Я еще с чердака видел, как они по междурядью пробирались.
Ссорились хозяйки по сущей ерунде, из-за полотенца: то ли жена нарочно его выпачкала, то ли женка забыла положить на лавку чистое. Им вторили тонкие голоса детей, на которых попеременно цыкали обе спорщицы.
— У них вечно так. — Вид у Жара был довольнющий, он под это дело даже три тарелки вытер. — Как проснутся, тут же и сцепятся. Корова главнее, зато на Мухе весь дом держится, и обе терпеть друг дружку не могут.
— А Сурок?
— Как когда. Но чаще обеим крапивы дает.
Дверь распахнулась. Дети быстро опустили глаза и принялись усердно скрести горшок, оставленный напоследок как самый гадкий. Женка постояла на пороге, отдышалась, заправила под платок выбившуюся волосину и принялась распоряжаться: ведро выплеснуть, пол вымыть, Фессе ставить сырники в печь, а Рыске сбегать в огород нарвать укропу.
Во дворе было непривычно свежо и сыро, с крыши еще покапывало, но утоптанная дорожка к воротам уже покрылась светлыми пятнами. Час-другой — и все просохнет. Рыска вприпрыжку — засиделась на месте, аж под коленками ноет! — обежала дом. Укроп нарочно никто не сажал, он рос самосевом, выжелтив цветами весь огород. Девочке даже заходить туда не пришлось: открыла калитку, нацелилась на ближайший стебель — и внезапно уловила краем глаза какое-то движение.
Пальцы сомкнулись мимо укропины.
На стене, вжавшись в щель между бревнами, сидела крыса. То ли вылезла из отдушины погреться на солнышке, то ли, напротив, собиралась поискать поживы на чердаке. Грязно-рыжая тварь так ловко сливалась с бревнами, что, не шевельни она хвостом, Рыска б нипочем ее не заметила.
Девочка попятилась. Горло словно стиснули изнутри, заперев крик в груди. Крыса не двигалась. Даже глядела как будто в другую сторону, — но Рыска знала, что тварь ее видит. Чувствовала на себе оценивающий, нечеловечески бесстрастный взгляд. «Ну, ты меня обнаружила. И что дальше?»
Когда запыхавшаяся девочка влетела в кухню, чуть не сбив с ног переступающего порог дедка, Жар все еще возился с полом, гоняя мутную воду туда-сюда — в надежде, что она протечет в щели между досками и тряпку не придется выкручивать.
— Где ж укроп-то? — непонимающе уставилась на помощницу Фесся.
