Девушка сползла с кровати, боязливо подкралась к порогу и отодвинула щеколду. Хорошо, что дверь открывалась наружу, Рыска и так еле успела отпрыгнуть. В дом ворвались трое стражников: один толстый, матерый, явно главный, и двое молодых, грозно вращающих глазами.
Увидев сонную перепуганную весчанку, стража чуть поумерила прыть. Тем более что сопротивления властям не предвиделось.
— А, вон он, голубчик! — радостно воскликнул толстый.
Жар зажмурился и притворился мертвым.
— На столе спит, — продолжил стражник и, перевернув копье, потыкал лекаря тупым концом. — Вставай, злодей!
— А? Чего? — подхватился тот, щурясь и моргая.
— Того! — Толстяк ухватил лекаря за шиворот и заставил встать. Молодые стражники удивленно изучали свисающую с балки веревку, даже по очереди за нее подергали, словно надеясь, что в ответ на них свалится что-нибудь интересное. — Это кто такие?
Лекарь послушно повернул голову, долго всматривался в Рыску с Жаром.
— Клиенты… девочка друга больного ночью привезла… — наконец вспомнил он.
Стражники тоже подозрительно на них уставились, но к Жару было не подкопаться.
— Обыскать дом, — велел толстый, теряя интерес к юной парочке.
— Гля! Крыса!! — Молодой стражник цапнул первый подвернувшийся предмет — веник у порога — и запустил им в наглую тварь, прилюдно харчующуюся на столе. Та, к изумлению стражи, не шелохнулась, хотя веник просвистел совсем рядышком, сметя на пол кружку. И лишь потом с достоинством развернулась, спрыгнула со стола и неспешно забежала под кровать.
— Наверное, отравы нажралась, — заключил толстяк. — Ишь как брюхо раздуло, еле лапами шевелит.
— На свое посмотри.
— Ты, патлатый! — оскорбился стражник. — Будешь вякать — не погляжу, что хворый!
«Труп» окоченел под одеялом.
— Он бредит, господин, — пискнула Рыска, сама ни жива ни мертва от страха. — Понимаете, мы вчера поужинали в кормильне, я заказала творожник, а мой друг мясо, но оно, наверное, было не очень свежим, и вот…
Толстяк раздраженным жестом велел ей заткнуться и не путаться под ногами. Рыска присела на кровать, и друзья безмолвно, испуганно наблюдали, как стража обшаривает дом, безжалостно вываливая на пол содержимое ящиков и сундуков.
— А что вы ищете, господа? — осмелился подать голос лекарь. — Может, я вам подсказать смогу?
— Подскажи, подскажи, — стражник хорошенько его тряхнул, одобряя эту идею, — куда ты ожерелье госпожи Лестены запрятал?
— Это такое серебряное, с жемчужинами? — оживился лекарь. — Розовые, черные и персиковая в кулоне?
— Да-да, именно оно! — Стражники приостановили разгром, ожидая, что преступник сам выдаст им украденное — в надежде смягчить приговор. — Где?!
— У госпожи Лестены, полагаю, — недоуменно пожал плечами «злодей». — Вчера утром, по крайней мере, висело у нее на шее.
— А ночью ты его спер! — рявкнул разочарованный толстяк.
— Я?! Да как вы могли такое подумать! — оскорбился лекарь и попытался сбросить тяжелую руку закона, но огреб ею по затылку.
— Госпожа и слуги подтвердили, что ты бурно им восхищался, даже в дутое стекло разглядывал, — свирепо напомнил стражник.
— Да, но…
— И сказал, что давно мечтаешь заполучить хоть пару таких жемчужин для какого-то редкостного зелья! — неумолимо продолжал толстяк. — Дескать, бабы за одну баночку по пять золотых платить будут!
— Ну сказал, — раздосадованно признался лекарь. — Но это же не означает, что я немедленно кинулся его красть! Я осмотрел жемчуг, высказал госпоже свое восхищение и сразу ушел.
— Но поздно вечером тебя видели в ее саду, прячущимся за деревом.
— Это… это личное! — смутился лекарь.
— Толку искать, — разочарованно сказал один из молодцев, вытряхивая из очередной коробочки остатки какого-то серого порошка, — он небось давно их размолол или растворил. Вон бутыльков сколько.
— Оправа должна быть остаться.
— Смял да переплавил, делов-то…
— Тем более. — Толстяк пихнул жертву в руки подручным, вытянул из стоящей в углу утвари короткую кочергу и принялся шуровать ею в остывшей печке.
Жара домашней печи недостаточно для расплавления серебра, — не удержался от снисходительного замечания лекарь. — Нужны кузнечные мехи, закрытый тигель…
— Такой умник, как ты, наверняка что-нибудь придумал. — Стражник тюкнул по последнему подозрительному углю и выпрямился. Бросил кочергу на пол, брезгливо отер руки о Жаров плащ, висящий возле печи.
Рыска едва удержалась от крика: ей в штанину юркнула крыса, взобралась до колена и затихла, плотно прижатая тканью.
— Отойди-ка, девица, — почти в ту же щепку цыкнул толстяк. Рыска послушно вскочила. Стражник, кряхтя, нагнулся и заглянул под кровать. Потом бесцеремонно отбросил одеяло, прощупал тюфяк, подушку — Жар еле успевал пододвигаться.
— Надо бы и девку обыскать, — ухмыльнулся один из молодых. Лекарю уже связали руки за спиной, и тот обреченно глядел, как толстяк потрошит ящик с травами. — А ну, милая, поди сюда… Уж больно подозрительно у тебя рубаха топорщится!
Рыска и подумать не могла, что он имеет в виду вовсе не узлы с деньгами. Девушка обхватила себя руками и отчаянно помотала головой. Отберут ведь, как Альк пугал!
— Ишь, какая стеснительная, — загоготали стражники. — А ты знаешь, что полагается за сопротивление властям? Тридцать плетей на площади!
Но тут их начальник случайно заглянул в кадушку, просиял и, не закатав рукава, сунул руку в воду.
— Ага!!! — На ладони толстяка лежал, капая, тусклый комочек металла. — Ишь куда запрятал! Все, теперь не отвертишься…
— Да этому куску три года! — возопил лекарь, но его уже никто не слушал: подхватили под локотки и поволокли к двери. — Я на нем воду для снадобий настаиваю, они целебней делаются!
— Палачу будешь рассказывать! — Стражник бережно завернул находку в платок и спрятал в кармашек при поясе.
— Нет! Это чудовищная ошибка! Я ничего не брал!
Толстяк обернулся от порога, погрозил Жару с Рыской:
— Видали? С ворьем в нашем городе разговор короткий!
Дверь захлопнулась.
— Я не хочу на виселицу-у-у-у… — затихло вдали.
— И что бы им не зайти десятью лучинами раньше? — Крыс выбрался из штанины и тут же взбежал по ней вверх, сел у Рыски на плече. — Он бы впереди них помчался. Эй, коровья жертва, ты долго будешь в постели валяться? Мы уже полдня из-за тебя потеряли.
— Что ты, он еще слишком слаб! — возмутилась девушка.
Но Жар уже откинул одеяло:
