Нэпала нельзя гладить, когда он на службе, но если мы просто ждем и никуда не спешим, я даю ему команду «гулять» и разрешаю людям возиться с ним. Я замечаю, что Нэпал действует как пес-целитель. Его гладят и хотят с ним поиграть не только дети, для которых запущен страшный обратный отсчет, но и взрослые, ожидающие операции, несущей жизнь или смерть.
Мой пес тычется носом в дрожащую ладонь и ободряюще виляет всей задней частью туловища. Пациент зарывается пальцами в жесткий мех на крестце у собаки. Нэпал очень любит, когда его там гладят. Выражение его морды говорит само за себя. Он чувствует, почему эти люди здесь, и знает, как им помогает его присутствие. Взгляд собаки говорит: «Не волнуйтесь. Все не так уж плохо. Вы все выздоровеете».
Я уже научился узнавать это отстраненное выражение лица, когда пациент, гладящий мою собаку, расслабляется. Теперь он далеко от всего этого, сидит у камина с друзьями, семьей и верным псом.
После осмотра я спрашиваю медиков, нужны ли им волонтеры. Можем ли мы с Нэпалом работать в команде, помогая успокоить и развеселить людей, ожидающих операции? В «Бейлоре» раньше никогда ничего подобного не делали, поэтому сначала моя идея не вызывает особого интереса. В регистратуре мне объясняют, что в больнице есть менеджер по волонтерской работе, Робин Джекс. Пациента, ожидающего серьезной операции, приветствует волонтер — у Робин составлен график на каждый день, с пяти утра до четырех после полудня. Я прошу, чтобы она уделила нам пять минут, просто чтобы получить представление о наших с Нэпалом возможностях.
Девушка из регистратуры звонит Робин: «Тут у меня парень по имени Джейсон Морган. Он хочет быть волонтером. Да, приветствовать людей перед операцией. А, и еще у него тут собака. И… Посмотрите лучше сами».
В конце долгого рабочего дня Робин явно не в настроении для этой встречи. Но все меняется, когда я говорю ей главное: я бывший военный, участвовал в спецоперациях, получил травмы во время задания, а Нэпал — мой пес-помощник. Поведение Робин сразу становится другим. Я словно задел какую-то струну в ее душе. Робин объясняет, в чем дело. Ее сын служит в Третьей группе сил спецопераций — в том же военном формировании, где служил я. От сына три недели не было весточки, и она ужасно волнуется, ведь он на боевом задании. Я говорю Робин, что ничего страшного в этом нет. Моя семья иногда месяцами не получала от меня известий. Я успокаиваю Робин, и Нэпал демонстрирует свое волшебство. Вскоре она уже гладит моего пса и воркует с ним.
Робин решает, что, если пациентов будут приветствовать ветеран и его пес, получится просто прекрасно. И вот уже мы с Нэпалом с утра по понедельникам успокаиваем людей, которые мучаются от боли и неизвестности. Вы могли бы подумать, что, проведя столько времени в больницах, я теперь захочу держаться от них подальше. Но в Нэпале есть нечто потрясающее: с ним можно извлечь много хорошего даже из самой неприятной ситуации. Именно это он делает для пациентов «Бейлора» в течение долгих месяцев волонтерства.
Мне запомнилась одна девочка. У нее так изранено лицо, что она не может говорить. Живая маска боли. И вот я «случайно» роняю кошелек, а Нэпал поднимает его. И лицо девочки светится от радости. Она показывает на другие предметы: хочет, чтобы я бросал их, а Нэпал поднимал. Девочка смеется, пока у меня не заканчиваются предметы, которые можно бросить Нэпалу.
И знаете, что она делает потом? Отрывает полоски от коробочки, стоящей возле ее кровати, и бросает на пол, чтобы Нэпал их приносил. Вот какую уловку она придумывает, лишь бы моя собака подольше оставалась рядом. По сути, Нэпал действует как пес-целитель. Я в неоплатном долгу перед медиками. Я обязан им жизнью. Это лишь маленький шаг, чтобы сделать хоть что-то взамен.
Примерно в то время Грант и Остин, которые серьезно увлеклись американским футболом, решают поучаствовать в благотворительном забеге «Цветок мирта», чтобы улучшить свою форму. Это пятикилометровая дистанция. Один из забегов, которые часто организовывают по выходным в этих краях. Я говорю, что если мальчики будут участвовать в нем, то и я тоже.
На старте есть несколько человек в инвалидных колясках, абсолютно не таких, как моя. У меня обычная коляска для города, а у них изящные гоночные модели, легкие, с низкой посадкой, увеличенными задними колесами и дополнительным колесом впереди, для большей безопасности и равновесия.
— Вам нужно обзавестись гоночной коляской, — говорит один из этих парней.
Нас, участников на колесах, выпускают на старт первыми. Те парни обгоняют меня, а вскоре мимо пробегают и мои мальчики.
— Увидимся на финише! — кричу я. — Надеюсь, что увидимся!
Нэпал со мной, и мне все удается — еле-еле. На то, чтобы проехать пять километров, у меня уходит полчаса. Мне явно нужна гоночная коляска! И я получаю ее в Управлении по делам ветеранов. Она шесть футов в длину, низкая, чтобы я, прикладывая максимальные усилия, мог постоянно держать руки на обручах. Техника езды на гоночной коляске заключается в том, чтобы прокручивать резиновые обручи, расположенные на расстоянии дюйма снаружи колес. Если слишком сильно ухватиться за обруч, он начинает крутиться чересчур быстро и рука застревает. Для контакта с обручами нужны специальные перчатки; для того чтобы колеса вращались и не останавливались, нужно учитывать силу трения.
Я изо всех сил тренируюсь, пытаясь освоить эту технику, и предупреждаю мальчиков: «Теперь у меня есть гоночная коляска. Вам несдобровать!»
Через некоторое время я преодолеваю пятикилометровую дистанцию за двадцать четыре минуты, и мальчикам удается обогнать меня всего на несколько шагов. Я начинаю тренироваться еще усерднее, и больше им не удается меня обогнать. Во время следующей гонки они видят лишь пыль, взметнувшуюся за моей коляской!
Ехать в гоночной коляске, когда рядом со мной мой пес, просто потрясающе. Это похоже на свободу настоящего бега. Чем дольше я тренируюсь, тем сильнее становятся мышцы на руках и плечах — и тем лучше мне удается прокручивать колеса. Но однажды я так резко стартую, что коляска переворачивается.
У нас с мальчиками и Нэпалом появляется привычка баловать себя фастфудом каждый раз по окончании пробега. Я согласен, что вредная пища, съеденная сразу после сильных физических нагрузок, — это плохо, но такова жизнь в клане Морганов: мы никогда не следуем правилам. Мне нравится, что участие в пробеге и последующий «отрыв» объединяют нашу семью. У меня есть мой пес, гоночная коляска и тренировки, и я могу быть хорошим отцом для своих мальчиков. При помощи моего пса у меня это начинает получаться.
Но однажды мы оказываемся в ресторанчике «Taco Bell», в котором никогда раньше не были. Я въезжаю в двери, Нэпал следует за мной. Мы с моим псом и двумя мальчишками умираем от голода. В большинстве местных ресторанов фастфуда персонал нас уже знает. Но не здесь.
Какой-то парень пытается преградить нам путь.
— Сэр, простите, но с собаками сюда нельзя. Мы собак не обслуживаем.
Я даже не сбавляю скорость.
— Это ничего, он есть не будет.
