Утром улучшений не видно. Нэпал не хочет вставать с кровати. Я наполняю миску собачьим кормом, но пес, кажется, не может есть. Он отказывается от еды. Такого прежде никогда не было. Да, у Нэпала нежная пищеварительная система. Если накормить его человеческой едой, ему будет плохо. Несколько раз у него было расстройство желудка.
Но чтобы он отказывался от «Eukanuba» — это немыслимо.
Я вывожу Нэпала в туалет, а потом подзываю к себе, но он не может меня найти. Пес входит в дверь, но словно не видит меня. Я зову его из своей коляски, но он не видит и не слышит меня. Мне приходится подъехать к нему. Жутковатое ощущение от смены ролей. Моя собака всегда заботилась обо мне, а теперь я пытаюсь заботиться о ней.
Все утро Нэпал отдыхает. Спит. Кажется, он не в силах больше ничего делать. Может быть, его просто утомила вся эта суета вокруг моего прыжка? Мой пес играл свою обычную роль представителя СПНВ и справился идеально. Многие раненые бойцы — кажется, даже один из награжденных Медалью Почета — сказали, что подадут заявку на получение собаки СПНВ. Они приняли это решение, увидев Нэпала в действии. Мой пес применил свое волшебство. Может быть, это его и вымотало: он столько отдал другим, что самому ничего не осталось. Но потом я вспоминаю обо всем, что мы уже сделали.
Однажды мы за три дня посетили три города, летая между восточным и западным побережьями. И почти не отдыхали. Нэпал наслаждался каждой минутой. В самолете он сидел рядом со мной — у него было собственное кресло — и смотрел фильмы. Этот пес был рожден для того, чтобы работать, выкладываться на полную и заботиться обо мне. Пожалуй, у него это в крови.
Известно, что обычно из всех собак СПНВ до выпуска доходят лишь тридцать процентов. В роду Нэпала этот показатель составлял семьдесят процентов. Лучших собак просто не существует.
После обеда я еду в аэропорт. Нэпал продолжает спать, поэтому я оставляю его в кровати. Он явно не в состоянии выйти из дома. В аэропорту я паркуюсь не там, где нужно. Я пытаюсь выехать с этого паркинга, но без Нэпала все идет наперекосяк. Я никогда без него не езжу. Мы неразлучны. Да, он включается в работу медленно. Долго раскачивается и бурчит: «Эй, человек, что за спешка? Ты не очень-то прыткий, так что я еще успею тебя догнать».
Но в данный момент я пытаюсь выехать с огромного многоэтажного паркинга и без своего пса-помощника чувствую… растерянность. Как будто мне угрожает опасность. Я уязвим. Лишь теперь, когда Нэпала нет рядом со мной, я понимаю, насколько мы с ним срослись. Нэпал словно часть меня. Моя рука или нога. Часть моего тела и души. Нечто необходимое.
Но сегодня приходится обойтись без него.
Из-за проблем с парковкой я поздно приезжаю к терминалу. К счастью, на паспортном контроле большая очередь, и я предполагаю, что писатель задержался. Навожу справки, и сотрудники аэропорта подтверждают это. Но хотя я и стараюсь спокойно ждать, на сердце у меня тревога.
Появляется писатель. Я сразу узнаю его. Он машет мне, и я машу в ответ, а потом быстро подъезжаю в своей коляске, чтобы приветствовать его. Мы пожимаем друг другу руки.
— Джейсон Морган. Наконец-то тебя пропустили.
— Дэмиен Льюис. Да, это слегка затянулось. Очень рад наконец встретиться с тобой лично.
Я вижу, что он ищет взглядом моего пса. Дэмиен знает, что мы неразлучны.
— Нэпал остался дома. Он сейчас не очень хорошо себя чувствует, пусть отдыхает.
Эти слова как раз в моем стиле. Замалчивание. Ни следа переживаний, которые бушуют во мне. За мной стоят многие поколения Морганов, и все мужчины нашей семьи были такими: сильными и непроницаемыми для внешнего мира. Никогда не показывающими своих страхов. Поэтому я говорю Дэмиену, что Нэпал просто немного устал, хотя на самом деле очень боюсь, что моему псу угрожает опасность. У него нет аппетита. Это очень плохо. Но я не сообщаю об этом парню, приехавшему, чтобы помочь мне написать нашу историю.
У меня очень болит правая нога. Та, половину которой отрезали. Боль прохватывает позвоночник и доходит до головы. Меня словно пронзают острым копьем. Мама уверена, что все обусловлено психологическим состоянием: от тревоги, скручивающей мои внутренности морским узлом, начинаются боли.
Мы едем домой, и я вижу, что Нэпал уже на ногах. Меня это радует. Он подходит поздороваться. Я глажу его, вкладывая в это всю свою любовь. Заглядываю в его миску — к еде он не притрагивался. Я достаю из холодильника сосиску. Хотя я никогда не даю Нэпалу человеческую еду, сейчас особая ситуация. Пытаюсь скормить ему кусочек. Пес его не видит и даже не чует запаха. Я подношу кусочек к самому его носу, и лишь тогда Нэпал начинает есть. Я скармливаю ему целую сосиску, но с каждым кусочком все больше убеждаюсь, что мой пес плохо видит.
Мы с Дэмиеном говорим о Нэпале. Англичанин согласен, что ситуация внушает опасения. Я звоню ветеринару на мобильный. К счастью, он отвечает. Извинившись, что беспокою его в воскресенье вечером, я объясняю ситуацию. Ветеринар предлагает открыть клинику завтра ровно в восемь, чтобы принять Нэпала с самого утра. Я ложусь спать. Нэпал хочет лечь на мою кровать, но мне приходится попросить Дэмиена помочь ему — мой пес не может сам забраться ко мне.
Этой ночью Нэпал снова очень крепко спит, словно впав в кому, и тесно прижимается ко мне, отчаянно пытаясь быть рядом.
Глава тридцать шестая
У Нэпала такое тихое и медленное дыхание, что временами я боюсь, не прекратилось ли оно совсем. Я вспоминаю о том, как сам лежал в коме. Одна мысль об этом очень пугает меня.
Мне страшно до тошноты. Я давно не испытывал такого стресса. Боль отвоевывает свои позиции. Она усиливается в правой ноге, а потом стреляет через позвоночник прямо в мозг. Мою ночь заполняет белый шум и голубой свет телевизора. Это ширма от моих криков и стонов, когда я извиваюсь и корчусь.
Настает утро. Я почти не спал. Я знаю, что не смогу спать, пока Нэпал не выздоровеет. Наши жизни так тесно переплетены, что из-за его загадочной болезни — в чем бы она ни заключалась — я напряжен, словно сжатая пружина.
Дэмиену приходится погрузить Нэпала в машину. Мой пес слишком слаб, чтобы забраться туда самостоятельно, и слишком тяжел, чтобы я мог взять его на руки. Но я же не ради этого приглашал парня из самой Англии! Я хотел, чтобы он посмотрел на чудо-пса Нэпала в действии.
И, что еще хуже, я вижу душевные мучения Нэпала. Он по-прежнему пытается выполнять свою работу, ходить рядом со мной и заботиться обо мне, но в данный момент он на это просто не способен. Вместо этого я испытываю необычное, тревожное чувство. Теперь не Нэпал присматривает за мной, а я за ним. При этом у меня нет возможности заботиться о нем, ведь я прикован к коляске. Нет физических сил. Если бы не Дэмиен, я даже в машину не смог бы его погрузить. Сидя в коляске, никаких особых тяжестей не поднимешь, а тут семидесятифунтовый пес.
Мы приезжаем в клинику за десять минут до открытия. Это LazyPaw, и я всего второй раз привожу сюда Нэпала (мы как раз недавно сменили клинику). Я выступал перед шестиклассниками — эту встречу организовала Аннетт, мамина подруга. Именно Аннетт посоветовала мне перейти в LazyPaw: она сказала, что у них есть опыт работы с собаками СПНВ — многие из них наблюдаются в этой клинике. Мы с Нэпалом приезжали сюда всего один раз, но мне тут очень понравилось.
