Мартини наблюдал, что происходит. Полицейских было только двое. Один стоял на проезжей части и жезлом указывал автомобилям подъехать. Второй, тот, с которым он только что говорил, сел в машину и диктовал данные документов по радио. Сквозь заднее стекло Мартини хорошо его видел. Но прошло время, и он начал спрашивать себя, с чего этот полицейский так долго возится. Может, просто показалось и они со всеми остановленными машинами долго возились, но в нем зародилось подозрение, что что-то пошло не так.
Наконец полицейский вылез из патрульной машины и вернулся к нему:
– Синьор Мартини, прошу вас следовать за нами.
– А что случилось? – спросил он, может быть, с излишней тревогой.
– Простая формальность, она займет всего несколько минут, – вежливо ответил полицейский.
Его сопроводили в местное полицейское отделение и оставили дожидаться в помещении, похожем на архив. Кроме каталогов и папок, расставленных по шкафам, в комнате чего только не было: старые компьютеры, лампочки, канцелярские принадлежности и даже чучело сокола.
Возле стола стояли два стула. Учитель разглядывал свободное место напротив себя и гадал, кто явится его занять. Прошло уже минут сорок, как его сюда привели, а никто пока не появился. Тишина и запах пыли действовали на нервы.
Вдруг дверь распахнулась и вошел человек лет тридцати, в пиджаке и при галстуке. В руке он держал техталон внедорожника и водительские права. Он улыбнулся вполне доброжелательно:
– Прошу меня извинить, что заставил вас ждать. Я агент Борги.
Мартини пожал протянутую руку и, при таком вежливом обращении, немного расслабился.
– Ничего страшного.
Борги уселся на свободный стул и положил документы на стол, пробежав их глазами, словно видел впервые.
– Итак, синьор… Мартини, – сказал он, прочитав имя.
Агент, конечно, знал, как его зовут, а притворялся, чтобы дать понять: бояться нечего. Так решил про себя учитель.
– Да, это я, – подтвердил он.
– Предвижу, что вы спросите, почему вас остановили. Мы производим выборочный контроль, закончим через несколько минут.
– Это из-за пропавшей девочки?
– А вы ее знали?
– Она ровесница моей дочери и учится в школе, где я преподаю. Но, честно говоря, я ее не припоминаю.
Молодой полицейский помолчал, и у Мартини создалось впечатление, что его внимательно изучают. Борги снова заговорил, все тем же дружеским тоном.
– Как въедливый мент, я задам вам всего один вопрос, – сказал он с улыбкой. – Где вы были двадцать третьего декабря в девятнадцать часов?
– В горах, – с готовностью ответил тот. – Я там пробыл несколько часов и вернулся к ужину.
– Вы скалолаз?
– Нет, я занимаюсь трекингом.
Борги одобрительно хмыкнул:
– Вот это да! А в какой зоне вы были двадцать третьего?
– Я на малой скорости поднялся на самый верх, а потом пошел по восточному склону.
– С вами кто-нибудь был? Друг или знакомый?
– Нет, никого. Я люблю путешествовать один.
– Ну, может быть, вас кто-нибудь видел, какой-нибудь турист, грибник или еще кто-нибудь, кто мог бы подтвердить, где вы были…
Мартини подумал и сказал:
– Нет, кажется, мне никто не попался навстречу.
Борги помолчал.
– А что у вас с рукой?
Мартини взглянул на завязанную левую руку, словно уже о ней позабыл:
– Я упал как раз в тот день. Поскользнулся на склоне и инстинктивно схватился за острую ветку, торчавшую из земли. Рана очень плохо заживает.
Борги снова внимательно на него посмотрел. Мартини ощутил неловкость. Агент еще раз улыбнулся:
– Ну, вот и хорошо, мы закончили.
Он протянул учителю документы.
Мартини удивился:
– И это все?
– Я же вам сказал, что мы справимся за несколько минут.
Полицейский встал с места, за ним поднялся Мартини. Они пожали друг другу руки.
– Спасибо, что уделили нам время.
В этот вечер Клеа приготовила на ужин жареную курицу с картошкой, любимое семейное блюдо. Когда у них что-то не клеилось или хотелось себя за что-то вознаградить, семейство Мартини садилось за стол, где аппетитно дымилась курочка.
Лорис не знал, почему жена выбрала именно это блюдо, может быть, хотела отметить наступивший мир в отношениях с Моникой. Он не стал ей рассказывать, что случилось в новогоднюю ночь, надеялся, что дочь объяснит все сама. Но у той не хватило мужества, однако чувство вины способствовало сближению с матерью.
За ужином в доме царила совсем другая атмосфера. Наконец завязался веселый разговор. Предметом насмешек стали соседи. Клеа и Моника без устали болтали и смеялись над Одевисами. Вот и хорошо, думал Мартини. Так никто не заметит, что он почему-то молчит.
Выйдя из полицейского отделения, он расслабился и поехал домой. Но шли часы, и у него в голове стали появляться странные вопросы. Почему его так быстро отпустили? Надо ли доверять вежливой любезности агента Борги? Может, они его в чем-то подозревают, потому что у него нет алиби?
После ужина он попробовал заняться проверкой тетрадей, но мысли были заняты другим. Перед одиннадцатью он отправился в постель, зная, что заснуть не удастся долго.
– Все будет хорошо, – твердил он, залезая под одеяло.
Да, все будет хорошо.
– Вы скалолаз?
– Нет, я занимаюсь трекингом.
– Вот это да! А в какой зоне вы были двадцать третьего?
– Я на малой скорости поднялся на самый верх, а потом пошел по восточному склону.
– С вами кто-нибудь был? Друг или знакомый?
– Нет, никого. Я люблю путешествовать один.
– Ну, может быть, вас кто-нибудь видел, какой-нибудь турист, грибник или еще кто-нибудь, кто мог бы подтвердить, где вы были…
– Нет, кажется, мне никто не попался навстречу.
– А что у вас с рукой?
Фогель остановил видеозапись допроса. На экране осталось лицо учителя крупным планом. Спецагент повернулся к Борги и прокурору.
– Алиби нет и поранена рука! – торжествующе констатировал он.
– Но у этого человека незапятнанное прошлое, ни одного намека на то, что он способен на насилие, – возразила Майер.
Просмотрев все видеозаписи Маттиа, Фогель уверился в том, что мальчишка действительно навел их на тот след, который они искали. Маттиа был его главным свидетелем. Его вместе с матерью увезли в безопасное место.
