Какое-то время они молча пили чай. У Жака постоянно вертелся на языке вопрос и он поглядывал то на одну сестру, то на другую. Наконец, он не выдержал.
– Вы местные ведьмы? – напрямую спросил он. – Идрис ищет вас.
– У экстрасенсов предложение? – уточнила Ана, не ответив на его первый вопрос.
– Необходимо закрыть порталы, – сказал Жак. – Мы попытались вчера подойти к замку, однако кто-то или что-то не пустило нас внутрь. Ощущение мощного энергетического колпака вызвало дурноту даже у Идриса. А он среди нас самый сильный и одаренный лов… экстрасенс. Видимо, орхи выставили защиту.
– Или дух замка не хочет вмешательства в свою жизнь и защищается, – задумчиво проговорила Белла.
– Дух замка Пернштейн?! – изумился Жак.
– А ты что думал? У любого, даже самого захудалого строения есть своя душа, – серьезно произнесла Ана. – Уж нам-то, потомственным ведьмам, это известно, как никому другому. Мы следим за порядком в этой местности…
– Я читал в Сети о роде ведьм из города Крумлов, все они носили имя Анабелла, – сказал Жак.
– Да, это наши предки, – сообщила Белла. – Они всегда жили в этом городе. Но в Вальпургиеву ночь одну из наших прабабушек сожгли на костре. И ведьмы вынуждены были скрыться из города. Мы с сестрой родились уже здесь, как и наша мать. И мы отвечаем за эту местность.
– А родители? – поинтересовался Жак, переводя взгляд с одной сестры на другую.
– Умерли, – одновременно ответили они.
– Но… вы ведь еще молодые барышни, – заметил он.
– Родители умерли от старости, – сказала Ана. – И нам уже за семьдесят. Так что закроем тему.
– Семьдесят?! – ошеломленно уточнил он. – А на вид не больше двадцати пяти!
– На то мы и ведьмы, – с улыбкой ответила Белла, – и ведаем, как долго сохранять молодость. Все дело в правильном расходе жизненных сил. И кому я это объясняю? Уж кто-кто, а человек твоей природы знает об энергиях все!
Они снова замолчали. Жак никак не мог прийти в себя. Он четко ощущал физическое притяжение к девушкам, по привычке гасил его, понимая, что с этой точки зрения новых знакомых даже рассматривать не стоит. Однако давние фантазии о сексе с зеркальными близнецами не давали покоя, и он заталкивать вглубь памяти соблазняющие картинки, которые ему подсовывало подсознание так некстати. И сейчас, узнав, что Ане и Белле за семьдесят, он с трудом сдерживал приступ истерического смеха. Эмоции захлестывали, выплывающие перед глазами картинки носили карикатурный оттенок: прекрасные тела девушек превращались в морщинистые – старух. Из памяти появились знаменитые гравюры Гойи под названием «Капричос». И Жак даже помотал головой, чтобы отогнать видения. Ведьмы внимательно за ним наблюдали.
– А у тебя проблемы с энергией, – после паузы сделала вывод Ана.
– Ты плохо себя контролируешь, – добавила Белла.
– Работа такая, – глухо ответил Жак, усилием воли беря себя в руки. – Тяжело простому смертному контактировать с иными мирами. Я, к примеру, легко вижу порталы и могу входить в них, оказываясь по ту сторону.
– Поэтому тебя сюда направили, – сделала вывод Ана. – Но для начала нам нужно договориться с духом замка. И это уже наша работа!
Из записной книжки Жака:
Вальпургиева ночь (Valpurћina noc) – с 30 апреля на 1 мая. В эту ночь стирается грань между мирами, нечистая сила легко выходит из преисподней и оказывается в реальности. Чехи суеверны. Многие полагают, что в эту ночь можно встретить кого угодно танцующим и прыгающим через огонь. «Ночью ведьм» называется эта ночь и в Чехии
Вальпургиева ночь – языческий праздник. В эту ночь жгли костры и праздновали окончательную победу весны над зимней стужей. Но с приходом Христианства праздник запретили, а тех, кто продолжал встречать весну, подвергали преследованиям. Считалось, что люди, собирающиеся в весеннюю ночь у костра, общаются с нечистой силой, и многих «ведьм» сожгли на кострах во времена инквизиции лишь за то, что они отмечали этот праздник. Но по сей день водят хороводы, прыгают через огонь и, конечно, сжигают на огне чучела ведьм.
Однако, отправляясь спать, не забудьте защититься от настоящей нечистой силы. В эту ночь принято насыпать на порог крупинки соли или песок. Считается, что злой дух не сможет войти в дом и причинить вред хозяевам, пока не пересчитает все крупинки. И главное, чтобы нечисть не успела все посчитать до рассвета. Как только пропоет петух и первые лучи солнца выйдут из-за горизонта, выбравшиеся из преисподней в эту ночь и не успевшие вселиться в людей или обосноваться в домах демоны, вернутся обратно и порталы закроются.
Глава третья
Серо-сиреневый рассвет наполнил спальню неверным колышущимся маревом. И очертания фиолетового цветка, зависшего над кроватью Виктора, вызвали у едва проснувшегося ловца судорожные движения. Он пытался засунуть голову под подушку, непонятный страх давил, конечности похолодели. Ему казалось, что он застрял на грани яви и сна и никак не может выйти в реальность. Это мучило и заставляло снова и снова напрягать сознание, моргать, пытаться встать. Но будто тяжелый груз прижал его к кровати. Наконец, Виктор перестал бороться с состоянием измененного сознания и отдался воле неведомого существа, зависающего над ним. Он перевернулся на спину, расслабился и открыл глаза. Фиолетовая орхидея – а он сейчас четко видел, что именно этот цветок распластался над ним – расправила лепестки и словно заполонила собой все пространство немаленькой спальни, накрыв лежащего ловца колышущимся энергетическим слоем. Виктору вдруг стало трудно дышать, но через пару секунд давящее ощущение исчезло, на смену пришла невероятная легкость и эйфория, словно он глотнул чистейшего озона. И в центре цветка появилось нежное лицо эфемерной блондинки. Светло-пепельные длинные пряди колыхались вдоль тела, словно обдуваемые ветром, серые глаза отливали в голубой, словно подсвеченные изнутри, неяркие розовые губы улыбались. Виктор вгляделся в этот мираж, память вспыхнула, словно в нее вбросили зажженную спичку, и свет озарил самые потаенные уголки. Видение приобрело четкие очертания, и девушка будто ожила.
– Лиза…, – прошептал Виктор, узнавая и замирая от нахлынувшего жгущего чувства.
– Любимый, – прошептала она.
Ее брови нахмурились, в глазах появилась печаль, губы скривила горькая гримаса.
– Лиза, – повторил он, не сводя взгляда с порозовевшего лица.
Память бунтовала, словно была отдельной от Виктора субстанцией. Она не подчинялась его приказам и пыталась убрать видение обратно во тьму. Но он сопротивлялся и усилием воли удерживал мираж перед глазами.
– Зачем ты снишься мне? – слабым голоском спросила Лиза.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не знаю…, – беспомощно ответил он и ощутил, как ее боль передается ему.
– Ты умер, – прошептала она. – Но я все еще люблю тебя…
