Офис концерна «Калита» находился на проспекте Мира в большом бизнес-центре, где занимал два этажа. К счастью, на наземной парковке оказались свободные места, и я, оставив машину, вошла внутрь. Достав распечатку, я прямо в холле набрала нужный номер и вскоре услышала приятный мужской голос:
— Слушаю вас.
— Это концерн «Калита»? — уточнила я.
— Да, именно он. Что вас интересует?
— Куда именно я попала?
— В концерн «Калита», — последовал ответ.
— Что за дурацкие шутки? — возмутилась я. — Я имею в виду, в какой именно отдел, подразделение или как там это у вас называется.
— У нас это называется кабинет генерального директора.
— А-а-а! Значит, вы секретарь и в его отсутствие так развлекаетесь.
— А с кем я вообще-то разговариваю? Представиться не хотите? А то звоните, ругаетесь, а я и не знаю, кому отвечаю. Вдруг вы министр здравоохранения, а я с вами вот так запросто.
— Я не министр здравоохранения, — сварливо ответила я. — Я человек, которому очень нужна помощь. Причем не материальная, а информационная.
— А я Михаил Леонидович Казаков, генеральный директор концерна «Калита». Так, что же вас интересует, женщина в беде?
— Извините, — растерянно пробормотала я, действительно растерянно, потому что я никак не ожидала, что попаду прямо к нему. — Просто как-то непривычно, чтобы генеральный директор сам отвечал на звонки.
— А вы позвонили на мой прямой номер. Так в чем ваша проблема?
— Мне очень нужно с вами поговорить, но это не телефонный разговор.
— А на нетелефонные разговоры у меня, уважаемая, времени нет.
Поняв, что он сейчас положит трубку, я буквально заорала:
— Подождите! Речь идет о судьбе моей родственницы! Ведь у вас тоже наверняка есть люди, жизнь и здоровье которых вам дороги! Я же прошу вас всего лишь ответить на несколько вопросов! Но я стою в холле вашего бизнес-центра и не могу выворачивать здесь душу, тем более что это не мои секреты.
— Родственницы? — переспросил он. — А я что, ее знаю?
— Ее вся Россия знает, — буркнула я.
— Хорошо! Только учтите, что у меня отвратительный характер, и я могу быть очень жестким, если со мной кто-то рискнет по-дурацки пошутить! — недобрым голосом предупредил он и командирским тоном заявил: — Я не знаю, когда освобожусь, у меня день по минутам расписан. Как ваша фамилия?
— Охотникова, — ответила я.
— Сейчас мой секретарь свяжется со службой охраны, и вы заранее оформите себе пропуск, чтобы потом на это время не терять. А затем держитесь поблизости от бизнес-центра. Как только я освобожусь, тут же вам позвоню. Диктуйте номер.
Я продиктовала номер, потом оформила пропуск (причем с моего паспорта переписали абсолютно все, а не только обычные данные) и, оставив машину на стоянке, отправилась бродить по проспекту Мира, благо погода была относительно терпимой, дождя, во всяком случае, не было. Я прекрасно понимала, что время на короткий разговор со мной Казаков при желании найти бы смог, но, видимо, в «Калите» было заведено так, что допуск к телу генерального посторонним разрешался только после самой тщательной проверки. Вот и сейчас его служба безопасности просеивала меня через частое сито. Да хоть сто порций, как мы говорили в детстве! Мне скрывать нечего.
Я успела второй раз позавтракать, рискнула даже зайти на книжную ярмарку в «Олимпийский» и бродила там до закрытия, то есть до трех часов дня, а звонка все не было. Я пообедала, снова бродила вокруг бизнес-центра и, когда около восьми часов вечера я уже дозрела до того, чтобы снова позвонить Казакову, он объявился сам.
— Я жду вас. Седьмой этаж, 701-й офис, — кратко сказал он, и я бросилась к нему со всех ног.
По предъявлении пропуска меня беспрепятственно допустили к лифту, выйдя из которого на седьмом этаже, я быстро сориентировалась и легко нашла нужный кабинет. Дверь в приемную из коридора была открыта, да и из приемной в кабинет — тоже. Сидевший за столом молодой мужчина выглядел усталым. Он сделал приглашающий жест рукой в сторону кресла возле его стола и сказал:
— Я слушаю вас.
— Скажите, Михаил Леонидович, вам что-нибудь говорит имя Дарья Лукьянова? — спросила я, присаживаясь.
Он ответил не задумываясь:
— Точно нет. Уж такую фамилию я запомнил бы — у меня классная в школе Лукьянова была.
— Может быть, вы знали ее только по имени? Вот, посмотрите, эта девушка вам знакома?
Я достала из сумки и протянула ему фотографию Дарьи, Казаков внимательно ее рассмотрел и уверенно ответил:
— Нет, никогда не встречал. Она слишком вульгарна, я бы не обратил на нее внимания.
— И вместе с тем она вам звонила четыре раза.
— Это она ваша родственница? — уточнил он.
— Нет, эта женщина отравила мою родственницу, — объяснила я. — Только ее нашли мертвой в съемной квартире, и теперь у нее не спросишь, что она подмешала моей сестре. Это случилось в среду, а сегодня пятница! И врачи до сих пор не знают, чем мою сестру отравили и как ее лечить! Теперь вы понимаете, почему я вся на нервах?
— Но почему этим занимаетесь вы, а не полиция? — удивился он.
— Потому что моя сестра не хочет стать героиней скандальных репортажей. Она всегда четко разделяла работу и личную жизнь, в которую никого не пускала. Вот я и достала распечатку звонков с телефона Лукьяновой и встречаюсь с людьми, которым она звонила, стараясь понять, кто продал ей эту отраву, или хотя бы выяснить, что она собой представляет и как спасаться.
— Какого черта вы мне сразу не сказали, что речь идет о Ермаковой? — гневно воскликнул он. — Я бы ради нее совещание отменил! Она же гениальная актриса и совершенно потрясающий человек!
— А вы откуда знаете? — удивилась я, надеюсь, вполне натурально.
— Тогда не надо было на ее машине приезжать, — развел руками он. — Потом оказалось, что в театре ее уже несколько дней нет, и дома телефон не отвечает.
— Как не отвечает? — взвилась я и, достав смартфон, позвонила Ковалевой, но гудки шли и шли, а ответа все не было, и я начала потихоньку закипать. — Убью своими руками! — шипела я, но вдруг услышала ее голос. — Александра Федоровна! Где вы и что с вами? — чуть не заорала я.
— Все в порядке со мной, — удивленно ответила она. — А не отвечала долго, так руки грязные были, пока их вымы…
— Какие трудовые подвиги вы на этот раз совершаете? — севшим голосом с нехорошей вкрадчивостью поинтересовалась я.
— Да какие подвиги? Мясо молола. Ты тефтельки на ужин будешь?
— Тефтельки на ужин буду, — облегченно выдохнула я. — Только когда будет сам ужин, я пока не знаю. — Я отключила смартфон и попросила прощения у Казакова.
