— Отдайте их Сашеньке, — тихо сказала она. — И спасибо вам за все, Женя. Вы наговорили мне много резких, но справедливых вещей, и мне теперь действительно будет о чем подумать. Только давайте не будем говорить «Прощай», а скажем «До свиданья» — мне кажется, что мы с вами еще обязательно встретимся.
— Я провожу вас, — сказал Алекс и вышел вслед за мной из палаты, а в коридоре предложил: — Давайте спустимся по лестнице?
Я пожала плечами и пошла вслед за ним. На лестничной площадке он остановился, повернулся ко мне и попросил:
— Давайте поговорим откровенно.
— Мистер Полак, в наше время откровенный разговор двух человек может состояться только на дрейфующей льдине при условии, что собеседники будут голые, да и то не исключено, что их не будут подслушивать из космоса, — пошутила я.
— Зовите меня Алекс, — попросил он и, достав из кармана включенную глушилку, пояснил: — Я знал, куда ехал. Женя, дело в том, что я прилетел не только с Ольгой. Я, не предупредив ваших работодателей, привез с собой профессора медицины из Торонто и переводчика, который в совершенстве владеет медицинской терминологией на нескольких языках. Они изучили медицинскую карту Анны от корки до корки и не нашли там ни малейшего намека на спазм голосовых связок. Более того, по некоторым косвенным признакам профессор определил, что имело место отравление и именно оно привело к потере голоса, но сейчас здоровье Анны в норме. «Гардиан» не хочет мне ничего объяснить, поэтому я спрашиваю вас: знаете ли вы, кто и чем отравил Анну?
— Алекс, я не врач, а телохранитель. Я разбираюсь в медицине на уровне травм и ранений. Насколько я знаю, потеря голоса была кратко-временной, менее суток, потом все нормализовалось, то есть целью отравителя не было нанесение ущерба здоровью Анны, а что-то иное. Например, напугать, чтобы она поняла, как в один миг может рухнуть ее карьера актрисы, и пересмотрела свои жизненные приоритеты в сторону семьи, а не работы, то есть уйти из профессии. Кто отравил? Либо беззаветно преданный ей человек, который, понимая, что профессия актрисы не для нее, желает ей счастья, либо лютый враг, который хочет убрать ее со своего пути. Чем отравили? Вы знаете, свойства лечебных растений, описанные в популярных книгах, — это даже не верхушка айсберга, а льдинка на воде, потому что у настоящих травниц секреты профессии остаются в семье и дальше не выходят. Кто это сделал и чем сделал, если так можно выразиться, нам остается только гадать, потому что правды мы все равно никогда не узнаем.
— Я вас понял, — кивнул он. — Вам наверняка говорили, что я люблю Анну и хочу на ней жениться, а она разрывается между мной и театром. Сейчас вы очень талантливо сыграли на моей стороне, почему?
— Александра Федоровна верит в то, что вы искренне любите Анну и сделаете ее счастливой, как она того заслуживает, — объяснила я. — Но если я узнаю, что она несчастна… Смотрите, я ведь могу и в Канаду прилететь, — пошутила я.
— И всегда будете желанной гостьей в нашем доме, — галантно заверил он меня. — Но Сашенька? Она ведь останется в России совсем одна?
— Александра Федоровна любит Анну как родную дочь, больше, чем себя, и, если Анна будет счастлива, она будет счастлива вдвойне.
— Спасибо, вы очень четко расставили все точки над «i». Надеюсь, что мы с вами еще когда-нибудь обязательно встретимся. А пока позвольте вручить вам небольшую премию — Аннушка рассказала мне, какие чудеса вы творили ради ее спасения. — Алекс протянул мне конверт. — А я попрошу у вас визитную карточку — если у моих коллег, друзей или деловых партнеров появятся интересы в вашем городе, я буду знать, к кому их направить.
Мы обменялись «сувенирами», и я ушла. Из машины я позвонила Ковалевой и сказала, что мне нужно отдать ей ключи от квартиры Анны, а на самом деле я хотела отчитаться перед ней о проделанной работе — я же обещала, что за волосы оттащу Анну к алтарю. И к тому моменту, когда я подъехала к дому, Александра Федоровна меня уже ждала. Мы поднялись в квартиру, я первым делом позвонила Крону, сказала, чтобы он в шесть вечера забрал меня от дома Ермаковой, и только собралась начать рассказывать, как Ковалева меня спросила:
— Ты сегодня чего-нибудь ела?
— Кофе пила, потому что в холодильнике ничего не было, — честно ответила я.
— Оря-я-ясина! — протянула она. — А в морозильник заглянуть не догадалась?
Оказывается, там были уже готовые замороженные тефтели и котлеты, которые оставалось только разогреть. Пока Ковалева колдовала у плиты, я, усиленно облизываясь, рассказывала ей о своих подвигах в палате Анны.
— Умница ты моя! — одобрительно заявила она, ставя передо мной тарелку. — Бог даст, теперь дело с мертвой точки сдвинется. А как тебе Алексей? Я же его только на фото видела. А Ольга?
Я ела и говорила, потом пила чай и говорила, а потом оказалось, что мне уже и выходить пора. Но я-то своего главного вопроса не задала!
— Александра Федоровна, а как у вас с Романом Давидовичем? — уже в коридоре спросила я.
— А что у нас с Ромчиком может быть? — вскинула брови она. — Посидели, поговорили, чай с тортом попили — вкусный и свежий, кстати. А ты что подумала?
— Что вы от счастья врать разучились — вы же одеты так же, как вчера, — рассмеялась я. — Вывод — ночевали у Левина. Не в одной постели, может быть, но в его квартире точно.
— А ну шагай отсюда, Шерлок Холмс в юбке! — напустилась на меня она. — Не забудь позвонить, как добралась!
Крон уже ждал меня в машине, я отдала ему пакет с прибамбасами «Гардиана», и мы поехали в аэропорт.
— Жаль, что не получится у нас с тобой вместе поработать, — говорил по дороге он. — Шеф к тебе присматривался, хотел к нам на работу взять, а психолог его отговорил.
— Это тот в очках? — спросила я, и он кивнул. — И чем мотивировал?
— Твоим вчерашним нервным срывом. Если бы ты хоть на звонки отвечала, а так… Сбежала, как школьница с контрольной по химии.
— Не переживай! Я бы все равно отказалась, — ответила я и в ответ на его удивленный взгляд объяснила: — Я ведь не одна, у меня есть тетя Мила. А стариков с насиженного места снимать нельзя, они это плохо переносят и уходят раньше времени, а я дорожу каждым ее днем. Тарасов — ее родной город, у нее там подруги, знакомые, соседи, врачи, а в Москве у нее никого нет, а я все время была бы на службе. Да она тут очень быстро завяла бы, как тепличный цветок на морозе. Так что пусть все остается как есть.
Прощаясь в аэропорту, Крон протянул мне конверт, уже третий за день.
— Держи! Твой гонорар. Давай, Ника! Авось еще свидимся!
В Тарасове я из аэропорта позвонила Ковалевой, сказать, что благополучно добралась (чудная она старуха!), и поехала домой. Естественно, меня там ждал не сказать чтобы скандал, но небольшой разнос:
— Почему ты не звонила? Почему ты не предупредила, когда вернешься? И чем я тебя теперь кормить должна, если в доме шаром покати?
