Впитавшиеся в рясу благовония за дорогу выветриться не успели и волной растеклись по кухне. Сива машинально начертал перед лицом знак Хольги, потом опустил руку ниже и сделал то же для Сашия.
— Вы это куда? — мигом насторожился вор.
— На жальник, за беспокойником, — чистосердечно ответил наемник «духовному лицу». — Благослови, уважаемый!
— Пошли уже! — Альк раздраженно подтолкнул Сиву к порогу. — Этот тебя так благословит, что лучше б кто проклял.
Жар, к ужасу подруги, не только не попытался помешать саврянину, но и заблестел глазами, затрясся, как взявшая след гончая.
— Я с вами!
— Еще чего не хватало! — возмутился Альк, но чужое мнение в этом доме не уважал не только саврянин.
— Рыска, где освященное масло? — зашарил по полкам парень. — Ну то, что я вчера в горшочке принес?
— Ой, — смутилась девушка, — а я им утром кашу заправила… Что ж ты не сказал, что оно освященное?! Я б для праздника приберегла или если заболеет кто!
— А, ладно, у меня тут еще кой-чего есть, даже лучше! — Жар подергал себя за рясу, и стало заметно, как отвисают карманы, будто набитые камнями. — От беспокойников самое то должно быть! Хотя на всякий случай еще вот этот ножик прихвачу… Ну что, идем?
Видя такое дело, Рыска тоже схватилась за штаны:
— Тогда и меня подождите!
Сива оторопело взирал на это сумасшествие. Тут здоровенные мужики с мечами за деньги идти отказались, а молец и девчонка просто за компанию рвутся!
— Может, хоть подружку дома запрешь, а? — шепотом сказал он Альку. — Беспокойники, говорят, девичье мясо любят…
— Я очень на это надеюсь, — с непередаваемым чувством сказал саврянин.
* * *
Мельница стояла на отшибе, у самого жальника, только с другой стороны речушки — той самой, мелкой, через которую переходили по дороге к центру поселка. Но тут ее русло запрудили, и в получившемся озерце можно было даже покататься на лодочке. Мельничное колесо стояло, вода вхолостую бежала по желобу. Квакали лягушки, изредка всплескивал малек. Луна тонула в поднимающемся от реки тумане, и проку от нее было мало. Жальник казался пустырем, на который повыбрасывали остовы телег и плетней, чуть дальше росли кусты и даже деревья, скрывая его размеры.
Мельничиха встретила стучащихся в дверь гостей визгом, но, разобравшись, что это не назойливый супруг, со слезами радости пала Сиве на грудь, наемник аж пошатнулся. Оторвать тетку удалось с трудом, а по тому, как легко Жару удалось дожать ее до четырех златов, Альк понял, что мельничиха и впрямь сильно напугана.
— Как твой беспокойник выглядит-то?
— Да как обычно, — удивилась тетка, словно саврянин не знал простейших вещей, — в саване, с бородищей, и когти с вилку!
— Когти?
— Ага, — часто закивала мельничиха. — Во такие, — тетка черканула по ладони, — черные и прямые!
— Прямые?! — еще больше изумился Альк. — Ногти же крючатся, когда отрастают. И не черные они, а темно-желтые. Я видел у юродивых.
— То ж не ногти, а когти, — заступился за мельника наемник. — А что черные, так дорогу себе сквозь землю прокапывал.
— Слышь, Сива, выйди во двор.
— Зачем?
— Поскребись в окошко.
Наемник недоуменно пожал плечами, но послушался.
— А-а-а! — Мельничиха повисла уже на Жаре, Рыска тоже пряталась за Алька. Несмотря на то что царапанья ждали, оно вышло въедливым и зловещим, пробирающим до печенок. Когда Сива приблизил бородатое лицо к мутному дешевому стеклу и шутя оскалил зубы, у тетки началась настоящая истерика.
— Он? — хмуро уточнил Альк.
— Не, — отдышавшись, возразила мельничиха. — Что я, мужа своего не узнаю?! У этого борода светлая и короткая.
— А чего тогда орала?
— Так их же там, на жальнике, много, — простодушно сказала тетка. — И девка есть, и даже корова дохлая под седлом. Мало ли кто еще забрел.
Альк распахнул окно, но толп беспокойников на том берегу не заметил. Вода поплескивала, колесо поскрипывало, легонько покачиваясь туда-сюда.
— А сегодня они уже приходили?
Мельничиха помотала головой и помянула Хольгу: пусть бы вообще не появлялись!
— Можем здесь засаду устроить, — предложил вернувшийся Сива, — а можно на жальник перебраться и у плотины залечь, по воде-то они не пойдут.
— Почему?
— Ну она же текучая, — не очень уверенно пояснил наемник. — Говорят, беспокойники ее пересечь не могут.
— Это они сами тебе сказали? — Альк еще раз посмотрел в окошко. С жальника веяло опасностью, но по-прежнему неопределенной. — Нет, — внезапно решил он. — В избе нам делать нечего. Давай-ка прогуляемся.
— Рыска, может, здесь посидишь? — с надеждой спросил Жар, чье рвение по усекновению беспокойников здорово озадачивало и подругу, и саврянина. Парень не то чтобы был трусоват — скорее предпочитал не ходить туда, где, возможно, придется струсить.
— Нет, — уперлась девушка. — Я с вами.
— Не боишься?
— Боюсь, — честно сказала Рыска. — Но лучше я возле вас бояться буду. Там хоть ясно чего. Дома ждать куда страшнее.
Посоветовав мельничихе покрепче запереться, а к окну вообще не подходить, охотники вышли во двор.
— Не верю я ни в каких беспокойников, — категорично заявил Альк, не особо заботясь, что тетка еще может их услышать.
— Зачем же тогда подрядился их ловить? — удивился Жар.
— Легкие деньги. — Саврянин ногтем выколупал из зубов какое-то волокно и брезгливо сощелкнул его на землю. — Всего-то дел — по жальнику погулять.
— Не погулять, а усекновенного беспокойника мельничихе приволочь, — поправил вор.
— Ну выкопаем кого-нибудь и приволочем, — и глазом неморгнул Альк. — Тетка успокоится, и ей перестанет всякая чушь мерещиться.
— Иди ты! — Жар гадливо передернул плечами. — Сам копай.
— Никто ничего копать не будет! — возмущенно вмешалась Рыска. — Мы же не жулики какие-то.
— Нет. Нам просто деньги нужны, — уточнил саврянин.
— Тревожить покой мертвых я не позволю ни за какие деньги!
— Ну и не позволяй. Больно надо мне тебя спрашивать!
Сива, непривычный к их перепалкам, благоразумно не вмешивался. Кто знает, сколько тут правды, а сколько шутки для поднятия боевого духа. К тому же белокосый не был похож на того, кто ради денег готов на все. Вот ради любопытства — вполне.
Напарники цепочкой перебрались по плотине, и впереди, в крапиве, показались первые клети.
— Странные у вас обычаи, — заметил Альк, подходя к одной могиле и внимательно ее разглядывая. По ринтарским жальникам он до сих пор не ходил, хоть и был наслышан.
