Так ли все было просто? На этом мы остановимся ниже, а пока хочется добавить еще одну показательную деталь к портрету Фриновского. В 1937–1938 гг. он занимал пост первого заместителя наркома, начальника ГУГБ, его реальный политический вес был очень велик. Но он по-прежнему имел звание комкора, хотя, конечно, мог претендовать на комиссара 1-го ранга. Фриновский полтора года ходил с тремя звездами в петлице (как комиссар 3-го ранга), а приказы отдавал комиссарам 1-го ранга Реденсу и Заковскому, комиссарам 2-го ранга Гоглидзе, Залину, Леплевскому… Почему? Будучи руководителем ГУГБ, он всегда ходил в форме пограничника. Почему? Летом 1937 года все получили Ордена Ленина, а Фриновский только Красную Звезду. Странно это все… Для «просто солдата» и «рубахи-парня» поведение нетривиальное.
В центральном аппарате служили еще несколько «северо-кавказцев». Примерно тогда же, когда Евдокимов ушел на партийную работу, помощником секретаря наркома был переведен еще один «северокавказский» чекист — Борис Яковлевич Кальнинг. С 28 марта 1936 г. оперативный секретарь наркома внутренних дел СССР, комиссар 3-го ранга Яков Абрамович Дейч. Особый вопрос — начальник отдела кадров ст. майор ГБ Яков Маркович Вейншток. По биографическим справкам он «северокавказец», но Евдокимов рассказывал на следствии, что «в 1931 году при моей переброске в Среднюю Азию, Вейншток лично, по указанию Ягоды, выселял мою семью из квартиры, и у нас с ним после этого личного контакта не было». Шаг Ягоды понятен — он хотел столкнуть их и привязать Вейнштока к себе. Вместе с тем, в 1937, когда Ягоду арестуют, Фриновский не даст хода показаниям Ягоды на Вейнштока.
В июле 1934 года «северокавказец» Петр Гаврилович Рудь стал руководителем УНКВД Азово-Черноморского края. Одним из последних кадровых решений Ягоды было освобождение Рудя от этой должности в августе 1936 года. Летом 1934 года УНКВД Северного Кавказа в этот период возглавил другой представитель клана — Израиль Яковлевич Дагин, а летом 1936 года его заместитель Владимир Михайлович Курский возглавил УНКВД Западно-Сибирского края. Миронов Сергей Наумович руководил УНКВД Днепропетровской области.
Выше говорилось, что в 1931 г. группу «старых чекистов» (Бельский, Ольский, Мессинг) выдавили из органов. Однако, вскоре один из них вернулся. «Года полтора спустя, в одном из своих выступлений «нарком изобилия», как называли тогда Микояна, особо отметил отличную работу чекистов на пище-промовском поприще, после чего Бельский был возвращен на работу в органы на пост начальника Главного управления милиции и заместителя наркома внутренних дел СССР».
Лев (Абрам) Николаевич (Михайлович) Бельский (Левин) был председателем ЧК Симбирской губернии с апреля 1918 г. (т. е. во время восстания белочехов и мятежа Муравьева), полпредом ВЧК в Тамбовской губернии (во время мятежа Антонова), полпредом ВЧК на Дальнем Востоке в 1921–1923 гг. (т. е. во время присоединения этого региона), полпредом ГПУ-ОГПУ по Туркестану, Средней Азии в период кульминации борьбы с басмачами Ибрагим-бека. В общем, это был достаточно серьезный товарищ. Интересную характеристику ему оставил Агабеков: «Бельский… старался обойти препятствия, выждать, улучить момент и, благодаря такой тактике, в течение семи лет бессменно держится в Туркестане, постепенно прибрав к рукам всю страну. Это один из сильнейших работников. Он тайно добивается поста заместителя председателя ОГПУ и добьется, конечно, если не сорвется на каком-нибудь резком повороте партийной линии. Его единственный недостаток, с точки зрения ОГПУ, тот, что он старый бундовец, и в коммунистическую партию вступил только в 1917 году. Для ответственного поста зампреда ОГПУ это является недостаточным стажем».
Заместителем Бельского в 1924–1928 гг. был Матвей Давыдович Берман. В 1930 г. Бельского переводят в Москву, и вслед за ним в Москву переезжает и Берман. Можно предположить, что между этими двумя переводами существовала связь. В Западной Сибири НКВД некоторое время руководил в прошлом один из замов Бельского Василий Абрамович Каруцкий, ранее занимавший пост полпреда ОГПУ по Казахстану. Ягода ему благоволил и называл его «талантливым оперативным работником, имеющим большой опыт». В июле 1936 г. нарком перевел его в Москву в СПО. Вместо него начальником управления в Сибири стал «северокавказец» Курский. Следует учитывать, что по ОГПУ-НКВД ходили легенды о запойном пьянстве Каруцкого.
Кроме того, у Матвея Бермана был младший брат Борис Давыдович Берман. Когда М.Д. Берман служил председателем Иркутской ЧК, Борис поехал с ним. Здесь их пути временно разошлись. В 1923 году Бориса направили в Москву, но в 1928–1931 гг. братья снова оказались вместе в Средней Азии (там он вместе с Каруцким, кстати, организовал арест епископа Войно-Ясенецкого). Затем с 1931 по линии ИНО Борис Берман под псевдонимом «Артем» служил за границей, в полпредстве СССР в Берлине. Им были получены сведения о переговорах рейхсканцлера фон Папена с западными державами о создании антисоветского лагеря. За работу в Берлине Берман был награжден именным оружием, а по возвращении стал заместителем начальника ИНО ОГПУ СССР. Когда Артузова перевели в Разведупр РККА, Слуцкий стал начальником ИНО, а Б. Берман — его первым заместителем. Кроме того, надо дополнить биографию Бермана воспоминаниями людей, которые его знали. Известный советский разведчик (и узник сталинских лагерей) Дмитрий Быстролетов («Андрей») работавший с Берманом («Артемом») за границей, описывает своего сослуживца как «высокого, стройного, молодого, вернее очень моложавого мужчину, любимца женщин, всегда веселого, энергичного, большого умницу, ловкого руководителя в хитросплетениях своих и чужих шпионских комбинаций. Борис заражал своей жизнерадостностью, товарищеской простотой, неизменным желанием помочь в беде».
С точки зрения исследователя Сысоева, братьям Берманам была близки еще два брата: Борис Аркадьевич Бак, с 1935 заместитель начальника УНКВД Московской обл., и его брат Соломон Аркадьевич Бак. Старшие братья (Матвей Берман и Борис Бак) вместе учились в школе прапорщиков. Затем Берманы и Баки вместе служили в ЧК Сибири в 1918–1920 гг. Борис Берман был женат на их сестре Бак Марии Аркадьевне (лейтенанте госбезопасности).
После «письма 4-х» против Ягоды в Москву, в 1931 году на «укрепление» центрального аппарата был переведен нарком Украины Всеволод Аполлонович Балицкий. Вспомним, удар ведь наносился косвенно и по нему. В числе «липовых» дел была и операция «Весна», в которой фигурировала Украина. Однако, «не продержался долго в Москве и бывший председатель ГПУ Украины Балицкий, назначенный было одним из заместителей председателя ОГПУ. «Не сработавшись» с Ягодой, он вскоре уехал, кажется, снова на Украину. Между прочим, Балицкий привез в Москву целую группу украинских чекистов, в том числе Леплевского, Федю Александровича, Письменного, Ушакова, Люшкова, Когана и ряд других. Двое последних стали ежовскими выдвиженцами».
Остановимся подробнее на этих кадровых перестановках. Всеволод Аполлонович Балицкий был руководителем украинских чекистов с 1923 г. (после ухода Манцева). На XVII съезде ВКП(б) он стал членом ЦК, т. е. сравнялся с Ягодой по партийной иерархии. Практически весь аппарат НКВД Украины был сформирован из его сторонников. В числе его заместителей были комиссары 2-го ранга Зиновий Борисович Кацнельсон и Карл Мартынович Карлсон. «Генеральское» звание было и у Соломона Самойловича Мазо — начальника УНКВД важнейшей Харьковской области.
