Кажется, что Микоян правильно сформулировал суть проблемы — Сталин действительно обдумывал контуры нового экономического курса, и, спустя некоторое время, вернулся к этой проблеме в разговоре с Микояном. «В коридоре Кремля мы шли со Сталиным, и он с такой злой усмешкой сказал: «Ты здорово промолчал (речь шла о том, что Микоян промолчал во время обсуждения на ближней даче. — В. Н.), не проявил интереса к книге. Ты, конечно, цепляешься за свой товарооборот, за торговлю». Я ответил Сталину: «Ты сам учил нас, что нельзя торопиться и перепрыгивать из этапа в этап и что товарооборот и торговля долго еще будут средством обмена в социалистическом обществе. Я действительно сомневаюсь, что теперь настало время перехода к продуктообмену». Он сказал: «Ах, так! Ты отстал! Именно сейчас настало время!» В голосе его звучала злая нотка. Он знал, что в этих вопросах я разбираюсь больше, чем кто-либо другой, и ему было неприятно, что я его не поддержал».
Чтобы правильно оценить экономический контекст разногласий, надо помнить, что именно в этот период происходили знаменитые сталинские снижения цен. С декабря 1947 г. до весны 1952 г. товары в государственных магазинах в среднем подешевели вдвое. Особенно заметно были уменьшены цены на продукты повседневного спроса: хлеб и хлебобулочные изделия (в 2,6 раза), сахар (в 2 раза), а также дорогостоящую продукцию — мясо (в 2,4 раза) и масло животное (в 2,7 раза). В меньшей степени эти меры коснулись непродовольственных товаров (в 1,3 раза).
«Чувствовалось, что Сталин интересовался рынком, торговлей, многое знал и понимал. Я часто ему подробно рассказывал, и он внимательно слушал. Но его раздражало, когда он хотел снизить цены на мясо и сливочное масло, а я возражал. Желание его было понятным, но совершенно неправильным, так как этих продуктов в стране не хватало и было плохое снабжение ими».
Что раздражало Сталина понятно — Микоян фактически обосновывал преждевременность снижения цен на продовольственные товары законом стоимости. Именно с этим Сталин и спорил: «не может быть сомнения, что при наших нынешних социалистических условиях производства закон стоимости не может быть «регулятором пропорций» в советской экономике.
Исследования С.П. Фигурнова и А.Н. Малафеева показали, что темпы снижения цен в послевоенные годы превышали рост производства товаров и снижение их себестоимости, то есть, с точки зрения закона, стоимости «не были экономически обоснованы». Однако, по свидетельству Шепилова, Сталин, несмотря на это, был решительным сторонником неуклонного снижения цен. Он не раз обосновывал это с позиций политической экономии социализма примерно так: «Наша социалистическая индустрия действует в условиях абсолютной монополии, так как частнособственнических промышленных предприятий нет. Страна ограждена от мирового рынка монополией внешней торговли. Внутри страны, при строгом планировании цен, конкуренции между предприятиями практически нет. Товаров широкого потребления не хватает. В этих условиях систематическое снижение цен есть самое мощное средство воздействия на промышленность с требованием повышения производительности труда, улучшения качества продукции. Снижение цен на товары широкого потребления — это кнут против косности и застоя, а также самый надежный путь к увеличению реальной заработной платы».
Действительно, в результате снижения цен в стране значительно увеличилось потребление продовольственных и промышленных товаров. По результатам исследования Кузнецовой, в Сталинградской области продажа мяса и колбасных изделий выросла в 2,7 раза, масла животного в 2,3 раза, чая в 2,2 раза, масла растительного в 1,9 раза, сахара на 27 %. Рост потребления промышленных товаров был, конечно, ниже: потребление тканей (всех видов) выросло на 15,6 %, а кожаной обуви на 3 % (правда, резиновой обуви значительно).
Послесталинское руководство стремилось решить задачу «максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества» другим путем: повышения закупочных цен и роста зарплаты.
В этом ситуации следует учитывать и еще одно обстоятельство: от снижения цен выигрывало, прежде всего, городское население. Менее выгодно это было работникам совхозов, еще меньше получили колхозники. Через 7 лет после окончания войны выдача хлеба на один двор составляла все еще 92 % от уровня 1940 г., правда, денежные выплаты выросли на 35 %. Сталинское предложение «поднять колхозную собственность до уровня общенародной собственности» должно было принести пользу, прежде всего, колхозникам.
С точки зрения современной экономической науки, сталинские предложения в «Экономических проблемах социализма» были, конечно, популистскими мерами. Хотя, они «предотвращали массовое недовольство в стране в связи с товарным дефицитом», но «внедряли в сознание народа уверенность в быстром приближении материального изобилия» и «ослабляли притягательность образа жизни, увиденного миллионами советских граждан в Западной Европе в период войны». Ежегодное уменьшение цен являлось одним из главных аргументов в системе доказательств преимуществ экономического и политического строя в СССР.
Однако, следует признать, что сталинские предложения были сделаны в духе марксистского анализа сложившейся ситуации. Как-то, после конфликта со Сталиным по поводу своевременности продуктообмена, Микоян спросил у Молотова: «Считаешь ли ты, что настало время перехода от торговли к продуктообмену?» Он мне ответил, что это сложный и спорный вопрос, то есть, высказал свое несогласие». Спустя десятилетия Молотов действительно спорил со сталинскими оценками в «Экономических проблемах», но с оценками… развития капитализма. В самом же существенном он был согласен с вождем: «Классы пока остаются, деньги приобретают большую очень роль. Это ни Марксом, ни Лениным не было предусмотрено». Иными словами, в конце 80-ых мысль Молотова шла в том же направлении, что и у Сталина: требуется ликвидация колхозной собственности, а также нужно «свергнуть гнет денег». Еще Молотов вспомнил, что «Сталин работал над второй частью «Экономических проблем», давал мне кое-что почитать, но куда все это делось, ничего не известно».
Осенью 1952 года Сталин провел XIX съезд партии. На нем он поставил вопрос о возможности смены руководства страны, говорил, что слишком стар, чтобы сохранить за собой лидерство. Как известно, съезд не принял отставку Хозяина, даже Молотов не верил, что это заявление вождя было искренним. Вслед за этим, 16 октября Сталин предложил избрать вместо Политбюро т. н. Президиум ЦК. Суть инновации заключалась в том, чтобы «размыть» старое руководство. В Президиум вошли В.М. Андрианов (вступил в партию в 1926 г.), А.Б. Аристов (в партии с 1921 г.), Л.П. Берия (с 1917 г.), Н.А. Булганин (с 1917 г.), К.Е. Ворошилов (с 1903), С.Д. Игнатьев (с 1924), Л.М. Каганович (с 1911), Д.С. Коротченко (с 1918), В.В. Кузнецов (с 1927), О.В. Куусинен (с 1905), Г.М. Маленков (с 1920), В.А. Малышев (с 1926), Л.Г. Мельников (с 1928), А.И. Микоян (с 1915), Н.А. Михайлов (с 1930), В.М. Молотов (с 1906), М.Г. Первухин (с 1919), П.К. Пономаренко (с 1925), М.З. Сабуров (с 1920), И.В. Сталин (с 1898), М.А. Суслов (с 1921), Н.С. Хрущев (с 1918), Д.И. Чесноков (с 1939), Н.М. Шверник (с 1905), М.Р. Шкирятов (с 1906). Кандидаты: Л.И. Брежнев (с 1931), А.Я. Вышинский (с 1920), А.Г. Зверев (с 1919), Н.Г. Игнатов (с 1924), И.Г. Кабанов (с 1917), А.Н. Косыгин (с 1927), Н.С. Патоличев (с 1928), Н.М. Пегов (с 1930), А.М. Пузанов (с 1925), И.Ф. Тевосян (с 1918), П.Ф. Юдин (с 1928). Даты вступления этих людей в партию демонстрируют замысел Сталина — он хотел ввести в высшее руководство страны «молодых» (влить в него «свежую кровь»).
