— Как зачем? Отдыхать. Он мне и задаток дал за две недели, а меньше-то я не беру… Отдохну, говорит, у вас. А у нас — у нас здесь отдыхается хорошо.
— Анна Тимофеевна. — Ант прислонился к подоконнику, держа в руках подушку. — Вы знаете, очень бы нам нужно было побыть в вашей квартире одним. Часочек-другой.
— Пожалуйста. — Хозяйка встала. — Располагайтесь. Я же ведь летом здесь не живу. Сдаю если только. А так у дочери. Так что даже ночевать можете. А мне как раз к ней надо, к Лиде. Через две улицы она живет.
— Только один вопрос, Анна Тимофеевна. — Ант перевернул подушку. — Вспомните — белье постельное… тогда… ну, когда после покойника вы все убирали… Вы видели это белье?
— Белье? — Анна Тимофеевна перекрестилась. — Белье это мы все сожгли. Я Лиде, дочери своей, велела снять и… чтоб глаза не видели.
— Так. — Ант кивнул. — Понятно. Ну что ж, Анна Тимофеевна, тогда, наверное, все.
Анна Тимофеевна ушла. Пааво ходил по квартире.
— Следов насилия нет, — вслух раздумывал он. — Это еще ни о чем не говорит. Хорошо. Следов насилия нет… Нет… Ну ладно. Допустим — это убийство. Значит, тот, кто знал, что у Голуба есть колье Шарлотты, пришел сюда, будем считать, вечером. Около двенадцати. Знал он эту квартиру раньше? Знал. Должен был изучить, судя по почерку. Защелки на окнах здесь липовые. Да и замок дверной можно открыть любой отмычкой. Войдя в квартиру, он поискал, где можно спрятаться. Думаю, идеальное место было здесь, под кроватью. — Ант, отогнув крахмальное покрывало, заглянул под кровать. — Ночью пришел Голуб. Естественно, он скинул туфли, снял часть подушек и лег спать. Дождавшись, пока Голуб уснет, убийца вылез из-под кровати, взял подушку и, вместе с ней навалившись на Голуба «мягким накатом», закрыл ему лицо. Через пять— десять минут все было кончено. Голуб задохнулся. При этом на его теле не осталось никаких следов насилия.
— На теле, — повторил я. — Исключительно на теле.
— Да, понимаю, — согласился Ант. — На теле, но не на белье. На подушке, которая служила орудием убийства, обязательно должны были остаться следы слюны. Или рвоты. Но белья нет. Его сожгли. А следователь… Тропов этот… конечно, не обратил внимания на такую мелочь, как белье.
Резон во всем этом есть. Но одного резона мало. Пока мы только пытаемся подтянуть один к другому факты.
— Ну, что скажешь?
— Похоже, — сказал я. — Добавлю, если преступник был опытный, он мог принести с собой наволочку и переменить ее. Такое могло быть?
— Могло, — согласился Ант.
Мы надолго замолчали. Нет, все это тем не менее, несмотря на наше желание, выглядит шатко.
— Только пойми одно, Ант, — сказал я. — Ведь мы приехали с тобой сюда только для того, чтобы для себя — понимаешь, для себя! — убедиться, что это был не несчастный случай. И что Голуба именно убили. Нам важно было именно для себя узнать это. Ну вот — мы приехали, все осмотрели, изучили дело, все, как говорится, вылизали, а такой убежденности у нас нет. Или есть?
— Нет, — неохотно согласился Ант.
— И не может быть. И следователь, этот Тропов, прав. Хоть он и сделал массу упущений. Допустим, преступник задушил Голуба подушкой, предварительно сменив наволочку. Потом открыл газ. И так далее. Но ведь Голуб был уже мертв. А как может попасть газ в легкие к мертвому — мы не знаем.
— Но ведь нечисто же дело! — в сердцах сказал Ант. — Володя? По всем деталям. И даже — по «косвенным». Ты же чувствуешь?
Я подумал. Нет, здесь надо быть честным.
— Это нам так хочется, чтобы было нечисто, — сказал я. — Мне и тебе. Но ведь одного нашего желания мало. Нужны доказательства. А доказательства говорят, что это был несчастный случай.
Было уже темно, близилась ночь, а мы с Антом все еще сидели в квартире Анны Тимофеевны. Расстелив вместо скатерти газету, при свете лампы мы подкреплялись хлебом, молоком из пакетов и колбасой. Может быть, потому, что мы устали, звонок в дверь показался мне неожиданным. Ант пошел открывать, и я, услышав низкий голос в передней, вспомнил: Тропов и Курчев. Да, это были они. Видно было, что потрудились они на совесть. С ними пришел немолодой, невысокого роста человек в форме железнодорожника. Он был явно насторожен, если не испуган. Тропов чуть придерживал его за локоть.
— Знакомьтесь, — сказал Тропов. — Савин, сцепщик с нашей станции. Вот он вроде видел Голуба. И не одного. Год назад.
Савин посмотрел сначала на Тропова, потом на Курчева. Подумав, глянул на Анта — и только после этого кивнул и сказал как-то неопределенно:
— Видел. Видел, видел.
— Да вы садитесь, — сказал я. Савин сел. — Где это было?
— В ресторане вокзальном. — Савин помедлил. Я молчал, стараясь не сбивать его вопросами. — Кушали они. За столиком сидели, кушали. — Чувствуя мое ожидание, он добавил зло: — Ну и все. Чего еще? Пива зашел выпить, а они кушают там. Вот этот кушал, на фото. Которое Алексей Иванович показывал. — Он кивнул на Тропова. — И второй.
Я понял: без наводящих вопросов не обойтись.
— Они одни сидели за столиком?
— Одни.
— Это был городской житель? Печорский? Или приезжий?
— Не, не печорский. — Савин качнул головой. — Своих-то я всех знаю.
— Точно не печорский?
— Да вроде точно. А там — кто его знает.
— А как выглядел этот второй? Вы можете описать?
— Да… никак не выглядел. Обычный человек. Да я зашел-то только на секунду. Пива выпил — и все. Если б показали мне его, вспомнил. А так… человек как человек.
— Хоть какого цвета волосы? Темные? Светлые? — спросил Ант.
— Да вроде средние.
— А глаза какого цвета?
— Да вы что — смеетесь? — Савин улыбнулся и хлопнул рукой по колену. — Глаза. Да я что — в глаза ему заглядывал? — Он помедлил. — Я пива зашел выпить, товарищи… Пива, понимаете? Холодно было. Ну и они сидели… за столиком.
Что-то необычное мелькнуло в этом ответе Савина. Я вдруг понял что.
— Как холодно? Ведь был июль?
— Июль? Во! — Савин посмотрел на Тропова. — Конец марта был. Июль!
— Да, — сказал Тропов. — Я забыл предупредить. Савин этих двоих видел в конце марта. Прошлого года, конечно.
Так. Это уже новость. Значит, Голуб приезжал в Печорск еще и в конце марта. И о чем-то говорил в вокзальном ресторане с человеком, у которого были не светлые и не темные волосы. И — приезжим. Надо попытаться все-таки еще что-то выжать из Савина. Хоть что-то.
— Может быть, вы все-таки попробуете вспомнить, как выглядел этот второй человек? — сказал я. — Ну, хоть какую-то примету?
— Ну пожалуйста, — сказал Ант. — Мы вас очень просим.
— Не знаю даже, — Савин вздохнул. — Да вроде… нет, врать не хочу. Да вроде… нет. Ну…
