— Пожуем? — предложил я.
— Только если в «Бинтлиффе», — категорично сказал он. — Там, я слышал, икра лобстера супер-пупер. «Бенедикт» называется.
— Губа у тебя, я вижу, не дура, — ревниво заметил я.
— А то. Я ж родился с серебряной ложкой во рту.
— Ну да, учитывая, что ты ее попятил у ребенка из соседней кроватки.
В «Бинтлиффе», надо отдать им должное, на нас никто и не взглянул. Мы сели в закутке наверху, и Хват поназаказывал харчей, которых ему должно было хватить как минимум на день: для начала фрукты и апельсиновый сок, затем тост, те самые лобстерские яйца «бенедикт», о которых он столько слышал, затем еще двойную жареную картошку, а на «бис» еще и булок, из которых три он тут же раскурковал по карманам пальто («Для ребят», — пояснил он). За едой мы разговаривали о книгах, о местных новостях и вообще обо всем, что взбредет в голову, помимо единственной причины, ради которой я и привел сюда Хвата. Это джентльменская манера вести дела, а Хват и без того всегда был джентльменом, даже если сам при этом норовил стянуть подметку с ближнего башмака.
— Ну так что, — спросил он, доканчивая пятый по счету кофе, — ты меня сюда привел просто насладиться моей компанией?
От поглощенного кофе его, что интересно, не потряхивало — по крайней мере, это не очень бросалось в глаза на фоне его общей, поистине чечеточной юркости и ныркости. Если Хвату дать подержать чашку со сливками, то не успеете вы завести на руке часы, как у него уже там будет готовое масло. В нем столько нервной энергии, что находиться с ним подолгу в непосредственной близости утомляло: шла кругом голова.
— Не только, — сказал я, переходя к делу. — Надо бы, чтоб ты повыспрашивал, повыглядывал и, может, нашел того, кто знает парня по имени Фрэнк Меррик, в Томастоне или в строгаче-«супермаксе». Он мотал десятку, последние два-три года досиживал в «максе», а затем его выпустили и тут же увезли на суд в Вирджинию.
— Что-нибудь собой представляет?
— Ну да, такой забывается не сразу. Репутация у него киллера средней руки.
— Реальная или дутая?
— Я склонен верить тому, что слышал.
— И где он сейчас?
— Где-то здесь.
— Старые связи подновить пришел?
— Может статься. Если да, хотелось бы знать имена.
— Поспрашиваю. Времени много, думаю, не займет. Четвертаки есть, чтоб я мог тебе отзвониться?
Я дал ему свою визитку, горсть мелочи из кармана и еще добавил пятьдесят долларов десятками, пятерками и однёрками — подмазать, чтоб ему было на что брать пиво и сэндвичи. Я знал повадки Хвата, в прошлом он мне уже помогал. Когда он отыщет того, кто может пролить на Меррика какой-то свет — а Хват это непременно сделает, — он вручит мне сдачу и комок чеков, и лишь тогда выставит сумму за свою работу. Именно так действовал Хват в своем «официальном статусе», придерживаясь простого принципа: не накалывай того, кто кажется тебе «правильным» и может пригодиться.
Меррик позвонил мне в районе полудня. Я сам высматривал его все утро, но нигде не видел ни его, ни то красное авто. Быть может, ему хватило ума поменять машину, что лишь означает: Элдрич со своим клиентом готовы и дальше его спонсировать. От себя я принял все меры предосторожности, если вдруг Меррик или кто-нибудь еще вздумает за мной следить. Отрадно было убедиться, что по крайней мере накануне хвоста за мной не было. Вдобавок позвонил Джеки Гарнер и сказал, что по Ребекке Клэй пока все тихо и спокойно. И вот Фрэнк снова на связи, грозя разбить тишину вдребезги.
— Время на подходе, — известил он.
— Ты никогда не задумывался, что от меда толку больше, чем от уксуса?
— Дай человеку попробовать меда, и заполучишь его любовь. Дай уксуса, и заполучишь его внимание. А иногда лучше бывает схватить его еще и за яйца да хорошенько сжать.
— Проницательно весьма. Это тебя в тюрьме научили?
— Надеюсь, ты не таскался попусту, копая все это время насчет меня. Иначе у нас проблемка может быть.
— Накопал я немногое — как про тебя, так и, кстати сказать, про Дэниела Клэя. Дочь у него знает не больше, чем ты сам, а что знает, она уже тебе сказала. Ты просто не хотел слушать.
Меррик дунул ноздрями, изображая смешок:
— Вот же непруха. Скажи своей дамочке, что я в ней разочарован. А еще лучше, если я сам ей скажу.
— Погоди. Я ж не говорю, что вообще ничего не нашел. — Мне нужна была какая-то зацепка, чтобы его завлечь. — У меня есть копия полицейского протокола по Дэниелу Клэю, — соврал я.
— Ну и?
— В нем упоминается твоя дочь.
Фрэнк теперь напряженно молчал.
— Там есть кое-что, чего я не понимаю. Думаю, что и копы тоже.
— Что это? — переспросил Меррик сдавленным голосом, как будто ему вдруг перехватило горло.
Врать нехорошо. Мне в самом деле неловко играть на чувствах Меррика к своему пропавшему ребенку. Когда раскроется правда, он этого так не оставит.
— Ишь ты какой, — сказал я. — Не по телефону.
— Тогда как? — спросил он.
— При встрече. Дам тебе заглянуть в тот материален. Скажу, что узнал. И тогда уже иди и делай что хочешь, чтобы это только не касалось Ребекки Клэй.
— Я тебе не доверяю. Видел я тех троглодитов, которых ты приставил к женщине. Что, если ты их на меня натравишь? Завалить их, если надо будет, проблем нет, но это, как бы сказать, помешает моему дознанию.
— Мне их кровь на руках тоже не нужна. Встретимся в людном месте, ты ознакомишься с материалом, и разойдемся. Но предупреждаю: спуску я тебе даю только из-за твоей дочери. Если ты опять что-нибудь выкинешь с Ребеккой Клэй, это будет палево. И мало тебе тогда не покажется, это я гарантирую.
Меррик издал патетический вздох:
— Раз пошла такая пьянка… Называй место, что ли.
Я сказал ему подъехать в боулинг-центр «Большая двадцатка», что на Первом шоссе. Сказал даже, как добраться. И сел за звонки.
Хват отзвонился около трех пополудни:
— Нашел кое-кого. С тебя причитается.
— Что именно?
— Билет сегодня на хоккей и еще пятьдесят баксов. Там и увидитесь.
— Заметано.
— Оставь где-нибудь билет в конверте, на нем напиши, что от меня. Он заберет. Об остальном я позабочусь.
— Сколько я тебе должен?
— Сотка устроит?
— Вполне.
— Я тебе и сдачу дам. Как раз при расчете.
— У того парня имя есть?
— Имя есть, но зови его лучше Билл.
— Нервный?
— Кто, парень? Нет, не был, пока я не упомянул про Фрэнка Меррика. Ну давай, свидимся.
