— Почему это у нас непруха? — привычно заерепенился Фил, подогретый спиртными парами из бара. — Я тут вижу только двоих засранцев, которые забрели не в тот домик и повели базар не с теми людьми. Так что это у вас непруха, а не у нас. Вы не знаете даже, с кем вы тут распились.
Рядом неуверенно перетаптывался Стив. По-видимому, ему хватало ума или по крайней мере трезвости сообразить, что раззуживать двоих с пистолетами — затея как минимум зряшная, тем более при отсутствии в руках оружия, во всяком случае такого, какое можно быстро собрать.
Энджел вынул из кармана два бумажника и потряс ими.
— Почему же, знаем, — успокоил он. — И кто вы, и где живете, и чем занимаетесь. Знаем, как у тебя, Стив, выглядит жена, а ты, Фил, с матерью своих детей расстался. Печально, Фил. Детки на фоточке есть, а мамули не видать. А впрочем, х…ло ты достаточно гнусное, так что не ее вина в том, что она тебя бортанула. Вы же о нас, напротив, ничегошеньки не знаете, кроме того, что мы сейчас здесь и обижены на вас за то, что больно уж вы остры на язык. А потому мы предлагаем вот что: вы забираете свое барахло в машину и дуете отсюда в южном направлении. За руль, Фил, лучше посадить твоего товарища: он, похоже, все-таки не так набрался. Когда отъедете километров на полтораста, можете остановиться, подыскать комнату. Ляжете, проспитесь хорошенько. А наутро домой, обратно в Хобокен, и больше мы с вами не встретимся. Хотя черт его знает, бабка всегда надвое говорит. Может, мы захотим вас когда-нибудь повидать. Устроим себе эдакий тур Синатры, по старым местам. Заодно, глядишь, и заскочим поздоровкаться с тобой и со Стивом. Если, конечно, вы не дадите нам более веских поводов туда за вами отправиться.
Фил напоследок все же еще трепыхнулся. Его тупорогость поистине восхитительна.
— У нас друзья в Джерси, — сказал он со значением.
Энджел неподдельно озадачился, а затем ответил так, как мог бы только нью-йоркец.
— Нашли, чем хвастаться, — пожал плечами он. — Подумаешь, Джерси: кого вообще потянет в ту хренову дыру?
— Да он не об этом, — пояснил Луис, — а о том, что у него в Джерси друзья.
— А-а, — закинув голову, понимающе пропел Энджел. — Ну да, конечно. Ребят, мы ж тоже «Клан Сопрано» смотрим. Плохо то, Фил, что если б ты даже не врал — а ты сейчас, я знаю, врешь, — то мы как раз те самые, кому твои друзья из Джерси звонят и идут на поклон. Въезжаешь? И если б шары у тебя были не залиты, то ты бы это заметил. Вот пестики, видишь? А у вас ружьишки, охотничьи. Вы приехали стрелять оленей. А вот мы нет. С «глоками» на оленей не охотятся. С ними на кое-кого другого охотятся, а никак не на олешков.
Плечи у Фила поникли. Он признал поражение.
— Уматываем, — бросил он верному Стиву.
Энджел кинул им бумажники. На глазах у моих друзей охотнички с понурым видом сгребли в машину свое добро и ружейные части (за вычетом бойков, которые Луис повыкидывал в лес). Когда сборы закончились, Стив уселся за руль, а Фил остановился у пассажирской дверцы. Энджел с Луисом стояли, непринужденно опершись на перильце крыльца; лишь пистолеты выдавали, что это не четверка знакомых, мирно судачащих перед расставанием.
— Всего-то за то, что мы с тобой в баре малость пошутили, — печально укорил напоследок Фил.
— Нет, — качнул головой Луис. — Все из-за того, что вы козлы.
Фил сел в машину, и она тронулась с места. Луис подождал, пока истают на автостраде габаритные огни, после чего потрепал по руке Энджела.
— Ну вот, — сказал он. — Слушай, а разве нам из Джерси звонят?
— Что-то не припомню, — пожал плечами Энджел. — Да и на кой он нам вообще, этот Джерси?
Сойдясь во мнении, они с чистой душой пошли баиньки.
Глава 31
Утром мы выехали на север, в Джекмен. Перед джекменской факторией нам пришлось постоять в ожидании, пока от нее сдаст задом фура. Даже в ноябре возле фактории, словно белье на ветру, колыхался ассортимент маек. В стороне возле дороги стоял черно-белый муляж машины с манекеном на водительском сиденье, выдающим себя за полицейского — пожалуй, самого северного в этих широтах. И крайне редкого.
— А у них вообще здесь копы бывают? — поинтересовался Луис.
— Кажется, был один полицейский не то в шестидесятые, не то в семидесятые.
— А что с ним сталось? Зачах от скуки?
— Теперь здесь дежурит констебль, насколько мне известно.
— Наверное, долгие зимние ночи мимо него так и свищут.
— Не только. Было здесь как-то и одно убийство.
— Одно? — переспросил Луис, явно не впечатленный.
— В свое время эта история наделала шуму. Был такой Нельсон Бартли, ему принадлежал отель «Мус риверхаус». И вот этого парня застрелили в голову. Тело нашли запихнутым под выкорчеванное дерево.
— Да? И когда это было?
— В девятнадцатом году. Кажется, в какой-то связи с сухим законом.
— Ты хочешь сказать, с той поры здесь больше вообще ничего не происходило?
— Большинство людей в здешних местах на тот свет перебираться по возможности не спешат, — сказал я. — Как бы дико это для тебя ни звучало.
— Видимо, я просто вращаюсь в других сферах.
— Видимо, да. Тебе, я вижу, сельский уклад не очень по нутру?
— Мне его хватило по гроб жизни, когда я был ребенком. С той поры я по нему не ностальгирую. И за истекшие годы в эту сторону вряд ли что сдвинулось.
Еще возле фактории стоял дощатый двухэтажный сортир. На двери верхней будки было написано «Консерваторы», на нижней — «Либералы».
— О, — указал я Луису. — Твой народ.
— Ошибаешься, не мой. Я либеральный республиканец.
— Так до сих нор и не возьму в толк, что это означает.
— А то, что, по моим убеждениям, люди могут творить все, что им заблагорассудится, лишь бы от меня подальше.
Я-то думал, сюда вкладываются смыслы посложней.
— Нет, это все. А ты думал, я могу выйти и сказать им запросто, что я гей?
— На твоем месте я бы не решился даже сказать им, что ты черный, — вставил с заднего сиденья Энджел.
— Не судите об этом месте по тому вон сортиру, — сказал я. — Это просто аттракцион, повеселить туристов. Такой мелкий городок не то что не преуспел, а и не выжил бы, будь здешний народ сплошь мракобесами или идиотами. Не спешите делать о них такие выводы.
Невероятно, но это их обоих утихомирило.
За факторией налево величаво возносила свои шпили церковь Святого Антония. Построенная в тридцатые из местного гранита, ее громада высилась на фоне бледного чистого неба. Ей было бы самое место где-нибудь в большом городе, в городке же на тысячу душ она смотрелась попросту неуместно. Тем не менее именно от нее Беннет Ламли замахнулся на создание Галаада, рассчитывая, что сиятельный шпиль его храма со временем взметнется еще выше церкви Святого Антония.
