– Перерыв. Собираемся через полчаса, – распорядился Кембл.
Сцена опустела, остались только Элис и Кембл. Он подошел к ней.
– Прости, забыла строчку, – она улыбнулась и помотала головой, – наверное, устала.
Она уже не помнила, когда в последний раз как следует высыпалась.
Кембл был не только талантливым актером, но и не менее выдающимся режиссером. Он установил высокую планку и требовал от актеров полной отдачи. Это была не первая ошибка Элис. В последнее время она часто забывала то одно, то другое. Строчки из разных ролей смешивались в ее голове. И это происходило с ней, с Элис, которую никогда не подводила память. Именно благодаря выдающейся памяти ей удавалось так долго водить всех за нос – окружающие и не подозревали, что она не умеет читать. Она думала, что Кембл устроит ей выволочку, но он не выглядел рассерженным, только встревоженным.
– Ты бледна, Элис.
– Без грима я всегда бледная.
– В последнее время ты много работаешь.
– Недостаточно много.
Рэйзеби по-прежнему жил в ее сердце и мыслях.
– Ты совсем не жалеешь себя. Тебе нужно отдохнуть, слышишь? Ты должна раньше ложиться спать.
– Мне не нужен отдых.
Если у нее появится свободное время, она будет думать о том, о чем думать не должна.
– А мне кажется, что нужен, – упрямо сказал Кембл.
– Нет, я…
Он по-отечески погладил ее руку.
– Ты нужна мне, Элис, но нужна здоровой и бодрой. Мне нужно, чтобы мисс Свитли блистала на сцене и была счастлива. Мы все этого хотим.
– А разве я не блистаю? – спросила она, вдруг ощутив страх.
– Ты снова станешь прежней, когда отдохнешь. Ступай разбирайся со своей жизнью и возвращайся через неделю.
Она прижала пальцы к вискам и закрыла глаза.
– После недельного отсутствия публика полюбит тебя еще больше. И я не хочу потерять тебя.
Она вздохнула.
– Ты сможешь выйти на сцену сегодня вечером, Элис?
– Разумеется. Со мной все хорошо, правда.
Но это была ложь. Элис знала это. Знал и Кембл.
Помедлив, он кивнул и махнул рукой, подзывая служащего театра.
– Принесите в гримерную мисс Свитли чашку чаю. – Он повернулся к Элис: – Иди отдохни немного. А потом мы еще порепетируем.
Рэйзеби стоял у незажженного камина в своем кабинете. Линвуд удобно устроился в одном из кожаных кресел. Утренний свет казался чересчур ярким, часы на камине тикали слишком громко.
Линвуд перевел глаза на пустой бокал из-под бренди, стоявший на каминной полке, но не сказал ни слова.
– Плохая ночь, Рэйзеби?
Рэйзеби отвел взгляд. Это была ночь, полная кошмаров. До утра он не сомкнул глаз.
– Ты не был у Элмака.
– Нет.
– Это имеет какое-то отношение к тебе и Элис? – тихо спросил Линвуд.
Рэйзеби растерянно провел рукой по волосам, не находя в себе сил отрицать очевидное.
– Ты все еще хочешь ее.
Это был не вопрос, утверждение.
– Я никогда не переставал хотеть ее.
Впрочем, «хотеть» – неподходящее слово, слишком незначительное. Оно не может передать те чувства, которые он испытывает к Элис. Рэйзеби усмехнулся и покачал головой:
– Я никогда ничего подобного не испытывал, Линвуд. Ни одна женщина не волновала меня так, как волнует Элис.
Линвуд понимающе кивнул:
– Это всегда нелегко.
– Я не думал, что это будет так…
– Элис чувствует то же самое?
– Она все отрицает, и я не могу винить ее в этом, но я уверен, что мои чувства взаимны.
– Ты знаешь, то, что между вами происходит, не может продолжаться, Рэйзеби.
– Я знаю.
Рэйзеби поднял графин и плеснул в свой бокал немного бренди, потом предложил бокал Линвуду, но тот отказался. Одним глотком он прикончил содержимое бокала, но крепкий обжигающий напиток не притупил его чувств.
– Ты никогда не думал о том, чтобы…
– Жениться на Элис? Если бы это было так просто, я завтра же повел бы ее к алтарю, и к черту светское общество и его условности. – Он горько усмехнулся. – Сейчас ее боготворят, она – несравненная мисс Свитли, но ты лучше других, Линвуд, знаешь, что они с ней сделают, если она переступит черту. Они сделали бы то же самое и с Венецией, не будь она дочерью герцога. Да и твоя семья сделала все, чтобы защитить ее. Элис – другое дело, она не может похвастаться знатным происхождением. Мы с тобой знаем о ее прошлом.
– Но об этом известно немногим.
– Пусть так. – Он покачал головой. – Ты что же, думаешь, моя мать прижмет ее к груди и будет защищать, как леди Мисбурн Венецию?
Линвуд промолчал, и Рэйзеби ответил сам:
– Я люблю свою мать, Линвуд, но не питаю иллюзий относительно ее предрассудков. Она скорее скормит Элис львам, чем признает членом нашей семьи. Это сейчас светское общество снисходительно относится к Элис, потому что она – известная актриса, но отношение к ней сразу изменится, как только она станет моей женой. Ее будут избегать, относиться к ней как к прокаженной, она станет изгоем. – Он потер лоб. – А я не всегда буду рядом, чтобы защитить ее.
– Ты будешь рядом достаточно долго, чтобы…
Но Рэйзеби поднял руку, останавливая его:
– Я не могу жениться на ней, Линвуд.
– Тогда, с учетом всех обстоятельств, я задам тебе другой вопрос: ты можешь жениться на ком-нибудь еще?
– Мне придется это сделать. – Всякий раз, закрывая глаза, Рэйзеби видел стекающие вниз песчинки. – У меня должен появиться наследник.
– Тогда тебе лучше держаться подальше от Элис.
– Я знаю. – Рэйзеби печально улыбнулся. – Мне не составит труда выполнить это условие. Она избегает встреч со мной.
– Значит, она поступает так, как лучше для вас обоих.
Рэйзеби понимал это. Он знал, что не должен больше видеться с Элис.
Он знал, что должен жениться.
Он понимал, какое будущее его ждет.
Но все это не имело никакого значения. Он тосковал по Элис.
Глава 15
Элис отменила все свои встречи и несколько следующих дней сидела дома. Она больше не была уверена в том, что в случае встречи с Рэйзеби сумеет скрыть от окружающих свои чувства к нему. Мысли о нем неотвязно преследовали Элис, и временами ей казалось, что она сходит с ума. Нужно как-то отвлечься, взять себя в руки. Может быть, Кембл прав и она слишком много работала. Может быть, ей просто нужно хорошенько выспаться, и тогда она снова сможет надеть на себя привычную уже маску, скрывающую правду от всех, и в особенности от Рэйзеби.
