Она замкнулась в себе, и не было надежды, что хоть кто-то утешит и поможет ей. Она осталась одна, вся ее жизнь состояла из того, что днем она не жила, лишь существовала, не смея поднять глаз, а по ночам плакала.
Но вот появился Джагдиш. Ее добрый, благородный Джагдиш. Поступив на работу в контору адвоката, Мина ни на что не рассчитывала, она была благодарна Джагдишу уже за то, что он предоставил ей работу и возможность зарабатывать на жизнь. И вдруг — это неожиданное предложение. Он ни о чем ее не спрашивал, не пытался копаться в ее прошлом, а просто принял Мину такой, как есть. Принял и полюбил.
И все это произошло так просто и естественно, что Мина очень скоро обрела душевное спокойствие. Все проснулось в ней: и ощущение молодости, и чувства, и она отвечала Джагдишу любовью и благодарностью.
Ее Джагдиш сотворил чудо. Он заставил Мину поверить в себя и в то, что счастье возможно. Он окружил ее нежностью, заботой и лаской, и эти забота и ласка, абсолютно, казалось бы, необъяснимые, стали чем-то вроде защитной стены, оградившей Мину от невзгод. Она вдруг почувствовала, что можно жить спокойно, не пряча глаз, и ждать завтрашнего дня с радостным нетерпением. Джагдиш вернул ей жизнь.
Но были минуты, когда Мина словно уходила куда-то далеко, и нелегко было хоть чем-то привлечь ее внимание.
В ней жила глубокая неутомимая грусть. Мина старательно загоняла ее вглубь, в самые дальние уголки души, но она часто напоминала о себе внезапной болью.
Ее малыш, ее мальчик, был не с ней. То, что произошло ночью, когда она оставила сына в лесу, Мина не могла забыть. Она не боялась сейчас людской молвы. Никто не мог бы наказать ее строже, чем она сама. Она бросила своего сына, предала крохотное, беззащитное существо, и не было ей прощения. Расплатой были постоянные терзания и слезы, тайные от мужа.
Джагдиш несколько раз заставал Мину в тяжелых раздумьях, подходил и нежно обнимал ее за плечи. Мина вздрагивала от неожиданности.
— Что с тобой, родная? — спрашивал он и участливо заглядывал жене в глаза.
— Ничего, — отвечала поспешно Мина. — Все нормально.
Но глаза, полные тревоги, выдавали ее.
— Может быть, я могу тебе чем-то помочь?
— Нет, нет, спасибо.
Но такие случаи были редки. В присутствии мужа Мина старалась быть веселой. Да и как она могла не отвечать ласковой улыбкой на доброту своего Джагдиша?!
Они любили друг друга. После работы не спешили домой, а прогуливались по парку, им везде было хорошо вдвоем. Джагдиш покупал мороженое, они садились на скамейку и долго сидели в парке.
Иногда мимо них проходила какая-нибудь семья с маленьким ребенком. Джагдиш подолгу смотрел этим людям вслед, потом поворачивался к жене и говорил с улыбкой:
— Как хорошо, когда в семье есть дети!
— Да, — соглашалась Мина.
Она и сама знала, что Джагдиш очень любит детей, но как-то так складывалось, что она не могла осчастливить мужа, и это ее тревожило.
— Ничего, — успокаивал ее Джагдиш. — Дети быстро рождаются только в тех случаях, когда не очень желанны.
Мина при этих словах вздрагивала и смотрела тревожно на мужа, а он продолжал, не замечая ее состояния:
— А у тех, кто очень хочет детей, не все сразу получается. Такой вот парадокс, — и смеялся.
Мина отвечала ему улыбкой, но на душе было тревожно. А почему, она и сама не могла объяснить.
— Знаешь, — сказал ей в один из дней Джагдиш. — Я думаю, нам надо сходить к прорицателю.
— К прорицателю? — удивилась Мина. — Зачем?
— Ну, чтобы он открыл нам наше будущее, — смущенно пожал плечами Джагдиш.
— А что бы ты хотел узнать о нашем будущем, милый? — поинтересовалась Мина.
— Я хочу знать о ребенке.
— Что именно?
— Когда он у нас появится.
Джагдиш сел рядом с женой, обнял ее.
— Пусть прорицатель скажет нам, когда это произойдет. И еще: я хотел бы знать, сколько детей нам суждено воспитывать.
— А ты бы сколько хотел?
— Сколько? — задумался Джагдиш. — Даже не знаю. Роди мне хотя бы одного, я и тогда буду счастлив.
— Хорошо, — улыбнулась Мина.
Она не знала, можно ли верить прорицателям, но если Джагдиш хочет, почему бы не сделать этого?
Прошло не меньше недели после этого разговора, прежде чем они посетили прорицателя — старого индуса, одиноко живущего в крохотной каморке, сплошь заставленной какими-то коробками и сосудами.
В жилище прорицателя было сумрачно, пахло пылью и какой-то травой, названия которой Мина не знала. Или это был запах не одной только травы?
Джагдиш примостился на старом стуле, стоящем у дверей, а Мину старик посадил у самого светильника, сам сел напротив, взял руку женщины в свою. Он смотрел на эту руку, словно читал на ней что-то такое, что видел только он, и женщина почувствовала вдруг, как холодок пробежал по ее телу. Она оглянулась, ища глазами мужа. Джагдиш улыбнулся ей ободряюще.
— Как много событий в вашей жизни уже было! — сказал неожиданно прорицатель. — И как много их еще будет!
Мина посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она почему-то так испугалась, что если бы сейчас прорицатель замолк, то она потеряла бы сознание, наверное, но старик, к счастью, произнес:
— Очень хорошая рука, моя госпожа. И впереди у вас я вижу много-много счастливых событий.
Он спас Мину, обнадежив ее.
— А дети? — спросил от двери Джагдиш. — Что вы можете сказать об этом?
Старик посмотрел на руку с прищуром. Мина почувствовала, как трепещет ее сердце. Она не была уверена в способностях прорицателя, когда шла сюда, но, очутившись здесь, вдруг почувствовала, что уже почти верит в то, Что судьбу можно предсказать. А когда прорицатель сказал ей, что она многое пережила, поняла, что этот сморщенный старик действительно способен заглянуть в будущее.
— Что ж, — сказал прорицатель, — я отлично вижу линию одного ребенка.
До сих пор сидевший у двери Джагдиш вскочил со своего места и подбежал к столу.
— Что? — взволнованно спросил он. — Только один?
Старик еще раз всмотрелся в ладонь.
— Да, — сказал он. — Только один. У вас будет один ребенок.
Они были так заняты, что даже не обращали внимания на Мину, а она, казалось, вот-вот разрыдается от охватившего ее отчаяния при этих словах старика.
— Значит, у меня никогда больше не будет детей, — прошептала несчастная Мина, но мужчины ее не услышали.
— Что ж! — воскликнул Джагдиш. — И один ребенок нас устроит! Теперь хотелось бы знать, когда же это произойдет?
Старик осмотрел ладонь, пробормотал удивленно:
