— Я ничего не понимаю. Судя по линиям руки, это уже произошло.
— Как это может быть? — в свою очередь удивился Джагдиш.
Мина сидела ни жива, ни мертва.
— А, все очень просто! — воскликнул предсказатель, догадавшись, как может обстоять дело. — Я думаю, что ваша жена уже беременна! Потому линия руки и показывает, что ребенок уже есть.
— Отлично! — обрадовался Джагдиш.
— Я выйду, а вы уж здесь расскажите моей жене все-все: когда это произойдет, ну и все такое.
Он не замечал, в каком состоянии находится его жена. Она готова была разрыдаться. Когда Джагдиш вышел, Мина сказала поспешно:
— Я вас очень прошу. Посмотрите, может быть, вы ошибаетесь?
Прорицатель не любил, когда ему говорили о возможных ошибках, но в голосе молодой женщины звучала такая мольба, что он смирил гордыню и опять взял руку Мины в свою.
— Нет, нет, — сказал он после долгого изучения, показавшегося ей целой вечностью. — Я не ошибся, моя госпожа. У вас будет только один ребенок.
— Значит, у меня не будет детей! — вырвалось у нее.
— Почему же? — удивился старик. — Будет ребенок, будет, поверьте мне. И он принесет вам много счастья.
Он не знал того, что знала Мина. Что ребенок, ее единственный в жизни ребенок, уже был. И он не принес ей счастья. Этот старик, наверное, действительно, мог предвидеть. Но сейчас Мина знала больше, чем он.
— Спасибо, — прошептала Мина.
Старик проводил ее до дверей. Джагдиш бросился навстречу жене.
— Ну? — спросил он нетерпеливо. — Что же он тебе сказал?
— Что сказал? — переспросила Мина, не зная, что ответить. — О чем сказал?
— О ребенке. Когда он появится?
— Знаешь, милый…
У Мины язык не поворачивался сказать мужу правду. Сказать — и увидеть, как погаснет его улыбка? Убить в нем радость и ожидание скорого счастья? Нет!
— Знаешь, прорицатель сказал, что все — в руках Всевышнего. Надо терпеливо ждать, и тогда все сбудется.
— Да-да, — сказал счастливый Джагдиш. — Надо ждать. Это он правильно сказал, мудрый старик.
Он был так взволнован известием о будущем ребенке, что не замечал состояния жены.
То, что сказал прорицатель, было не просто плохо. Это было ужасно. Он заглянул в будущее и лишил их надежды. Не Мину лишил, она была готова расплачиваться за свой грех. Еще одно несчастье на ее голову? Пусть. Но вместе с ней надежды лишался ее любимый Джагдиш. Он-то чем виноват? Чем прогневал небо этот добрый человек? И от осознания этой несправедливости Мине было горько, еще горше, чем если бы беда коснулась ее одной.
Она не могла сказать мужу правду. Это было тяжело для нее, просто невыносимо. Что ж, она наказана еще раз. Пусть так и будет.
МАХЕШ ВЫГОНЯЕТ СВОЕГО СЫНА
Рамеш с Рошаном возвращались из школы.
— Я сказал дяде Абдулу, что у меня есть друг, — сказал Рошан. — Этот друг — ты.
— И я сказал, — быстро произнес польщенный Рамеш. — Я сказал маме про тебя, и она спросила меня, почему ты не приходишь к нам в гости.
Он вдруг остановился.
— Послушай! А почему бы сейчас тебе не пойти к нам?
— Куда?
— К нам домой! А?
— Я не знаю, можно ли, — неуверенно ответил Рошан.
— Конечно, можно! — воскликнул Рамеш и хлопнул друга по плечу. — Ведь ты мне как брат! Идем!
Он уже все решил и не собирался отступать.
Дом судьи Махеша Капура выделялся своими размерами и красотой. Рошан никогда не переступал порог такого дома, и поэтому остановился в воротах в нерешительности, не решаясь войти во двор. Рамеш взял его за руку и потянул за собой.
Они вошли в дом, который внутри оказался более прекрасным, чем снаружи. Красивые полы были застланы коврами, изящные статуи отражались в многочисленных зеркалах. Как все это было не похоже на жилище старого Абдула!
— Пойдем, Рошан! — Рамеш тянул своего друга за руку. — Я покажу тебе дом.
— Хороший дом! — сказал Рошан искренне, не в силах сдержать восхищения. — Мне у вас нравится.
Они прошли в следующую комнату. Со стены на них смотрели два старика: красивые портреты в обрамлении цветов.
— Кто эти люди? — спросил Рошан.
— Это два моих дедушки. Вот тот — папин отец, а тот — мамин. Но их уже нет.
— Нет? — вскинул брови Рошан.
— Они умерли, — сказал Рамеш и вздохнул. Очевидно, он очень любил этих людей.
Чуть в стороне, на комоде, стояли в подставках еще две фотографии: мужчина и женщина. Рамеш показал на них.
— А это — мои родители, — сказал он. — Вот папа, а вот мама.
Рошан взглянул на фотографию Махеша, сказал уважительно:
— У тебя очень красивый отец.
— У меня и мама красивая!
Рамеш хотел еще что-то добавить, но в этот момент откуда-то из глубины дома раздался женский голос:
— Рамеш! Мальчик мой!
Малти спускалась по лестнице. Рамеш влетел в ее объятия, прижался.
— Здравствуй, мой хороший! — сказала Малти и тут увидела стоящего поодаль Рошана.
— А это кто? — спросила он с улыбкой, которая выдавала в ней доброе сердце.
— Это Рошан. Он мой друг! Помнишь, я тебе о нем рассказывал?
— Помню, конечно, — кивнула Малти.
Она подошла к Рошану, потрепала его по волосам. Никто из женщин еще не гладил так мальчика по голове, он не знал материнской ласки и поэтому замер.
— Какое хорошее имя — Рошан, — сказала Малти. — Оно означает — «светлый». Ты принесешь своим родителям счастье, — она повернулась к сыну. — Давайте пообедаем. Мойте руки.
Пока дети плескались в ванной комнате, Малти накрыла для них стол. Рамеш и Рошан появились одновременно.
— Садитесь, — сказала Малти.
У Рошана от обилия еды на столе разбегались глаза, но он ни к чему не притрагивался, потому что был гостем.
— Молоко! — канючил Рамеш. — Я не хочу пить молоко!
— Рамеш! — Малти склонила голову. — Не капризничай, ладно?
После этого она хлопнула в ладоши.
— Значит, так. Берите по стакану молока, а я буду считать до десяти. Кто первый выпьет — получит в награду яблоко. Договорились?
Она была хорошей матерью и знала, что надо делать.
Мальчишки с готовностью придвинули к себе стаканы.
— Ну? — сказала Малти и взглянула на них лукаво. — Готовы?
— Готовы! — ответил Рамеш.
