Но начались вдруг интриги внутри Союза. Его основателя и идейного вдохновителя, врача Александра Дубровина, стал теснить в руководстве честолюбивый заместитель, Владимир Путишкевич. После конфликтов он вообще откололся, создал отдельную организацию — Союз Михаила Архангела. Покатились и дальнейшие дрязги. Дубровин был противником парламентаризма, выступал за возврат к неограниченной монархии, а против него выступил Марков, считая Думу положительным явлением. Нашлись и другие деятели, метившие на лидерство. Дубровина вообще попытались отравить. А пока он лечился, его заменили в руководстве графом Коновницыным. От Союза отвернулась и церковная верхушка, запретила священнослужителям участвовать в нем. Перессорившись, Союз Русского Народа распался на несколько обломков. Те из них, которые получили представительство в Думе, стали блокироваться с октябристами Гучкова.
После русско-японской войны было обращено большое внимание на изучение ее опыта, повышение боеспособности войск. Комиссию по реорганизации армии возглавил великий князь Николай Николаевич. Но и в этих вопросах Гучков неожиданно стал играть очень яркую роль. Он предложил создать в Думе комиссию по государственной обороне и сам же возглавил ее. Со стороны царя и военного командования такая инициатива вызвала недоумение и недовольство. Руководство вооруженными силами они считали собственной прерогативой и допускать в военную сферу думских политиков не считали нужным.
Но Гучков повел очень умелую игру. Своими союзниками он сделал молодых генералов и полковников — энергичных, талантливых и при этом недовольных начальством. Считавших, что в высших эшелонах командования засели ретрограды, а их самих затирают, не дают ходу. Из военных друзей Гучков создал подобие неформального клуба. Они встречались дома у Александра Ивановича, обсуждали армейские проблемы. Этот «Домашний генеральный штаб» или «кружок Гучкова» подавал действительно ценные идеи по реорганизации вооруженных сил, Гучков собирал здесь и информацию о недостатках, а потом озвучивал ее с думской трибуны.
Особенно громкой стала история с великими князьями: по давней традиции они возглавляли рода войск, те или иные направления работы в армии. В 1908 г. Гучков произнес речь, где вывалил факты, перечислил имена великих князей и показал, что их руководство является помехой для вооруженных сил. Подхватили газетчики, раздули скандал. Царь был очень возмущен, но не самим вскрытием негатива, а методами Гучкова. Говорил, что председатель Думы вполне мог сделать ему конфиденциальный доклад. А речь с думской трибуны, по сути, подрывала авторитет царствующего дома. В общем-то, многое было правильно, со многим Николай II согласился, и некоторых великих князей вскоре убрали с командных постов. И другие преобразования, которые разрабатывала и предлагала думская комиссия, оказывались нужными и полезными.
Но в случае с великими князьями для Гучкова получился полезным как раз скандал, очень поднял его персональный рейтинг. А в военной верхушке в результате его деятельности образовалась трещина. Среди генералов и старших офицеров, причем лучших и настроенных однозначно патриотически, стала складываться группировка, ориентирующаяся не на царя, а на Думу. Ну а Н. Н. Берберова приводит данные из доклада масона Маргулиеса, сообщавшего о «военной ложе», куда вошли Гучков, генерал Гурко, полковник Половцев и еще ряд лиц «Домашнего генерального штаба».
А укрепление вооруженных сил было действительно насущной задачей. Международная обстановка оставалась нестабильной. В 1908 г. она обострилась очередной революцией — в Турции. Здесь существовала либеральная партия «Иттихад» («Единение и прогресс»), тесно связанная с масонской ложей «Молодая Турция», из-за этого членов партии чаще называют «младотурками». Существовали и армянские партии «Гнчак», «Дашнакцютюн», также переплетенные с масонскими структурами.
Все эти партии в Османской империи были запрещены. «Дашнакцютюн» создавала в армянских селениях отряды самообороны, поскольку султан Абдул-Хамид несколько раз устраивал резню армян. Но она участвовала и в русской революции, примыкая к эсерам. После ее подавления многие боевики «Дашнакцютюн» бежали в Турцию. В Париже младотурки и армянские дашнаки провели совещание и договорились объединить усилия. В это время в Македонии вспыхнуло новое восстание, турецкие войска выступили усмирять его, но среди офицеров многие состояли в заговоре. Момент сочли удачным. «Иттихад» и «Дашнакцутюн» подняли мятеж в Стамбуле. Султан вынужден был согласиться на конституционные реформы, созвать парламент, предоставив ему большие полномочия.
Правда, турецкие консерваторы скрытно подтянули в столицу надежные воинские части, и Абдул-Хамид сделал обратный ход. Отменил все уступки, объявил свою власть неограниченной. Но взбунтовалась армия в Македонии. Двинулась на Стамбул. К ней присоединились и македонские повстанцы, сразу прекратившие войну. Абдул-Хамида заставили отречься от престола. Выслали в Салоники, где он доживал век под домашним арестом. Султаном провозгласили его брата Мехмеда Решада, но он стал только марионеткой, от его лица стал править младотурецкий триумвират: Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша.
Для России последствия оказались сперва очень неопределенными. С одной стороны, Абдул-Хамид был ее убежденным врагом. С другой — и революционеры никак не были друзьями царского правительства. Зато российскую оппозицию роднили с ними политические симпатии, а многих и масонские связи. Делегация кадетской партии решила посетить Турцию, перенять полезный опыт. Позже кадет и масон Маргулиес вспоминал: «В 1908 г… трое русских, я в том числе, решили съездить в Константинополь, чтобы познакомиться с техникой турецкого переворота… Неудача нашей революционной попытки 1904–1905 года, удача турецкой делала поездку поучительной. Каково же было изумление… когда в приемной Ахмет-Риза Бея мы встретили Гучкова». Встревоженные кадеты пытались предостерегать турок, что это сторонник правительства, дружит с «черносотенцами». Но те успокоили, что с Гучковым у них нормальные отношения. «Консультации с турецкими товарищами» стали совместными. А когда Александр Иванович вернулся в Россию, к его партии октябристов тоже пристало прозвище «младотурки».
Событиями в Стамбуле заинтересовались не только кадеты и октябристы. Респектабельная либеральная газета «Киевская мысль», самая читаемая на юге России, решила послать в Турцию своего корреспондента. Хотя по какой-то странной причине выбрала для этого беглого политического преступника, Александра Гельфанда — Парвуса. Появились его статьи, радостно приветствующие свержение «кровавого Абдул-Хамида», и читателям нетрудно было увидеть слегка завуалированные аналогии с Россией.
Впрочем, работа Парвуса не ограничилась журналистикой. «Киевская мысль» принадлежала мультимиллионеру Льву Бродскому. Его называли «королем» Киева. Он был членом правления нескольких банков, контролировал более четверти производства сахара в России, судоходство по Днепру, ему принадлежали крупнейшие мукомольные и другие предприятия, театры и игорные дома Киева, акции железных дорог на Украине [27]. А революция нарушила снабжение в Турции, развалила хозяйство. Парвус наладил поставки продовольствия от хозяев «Киевской мысли» и их компаньонов — муки, зерна, сахара, — чем спас Стамбул от голода.
