В марте 1911 г. со Столыпиным внезапно рассорился Гучков, до сих пор выступавший его опорой в Думе. Причина разрыва выглядела довольно странно. Петр Аркадьевич предложил новый закон о земствах в западных губерниях. В существующей системе там были представлены только крупные землевладельцы, в основном поляки. По проекту премьер-министра ценз снижался, и в земствах получали преобладание русские. Закон был вполне демократичным, Дума его приняла. Но отклонила верхняя палата, Госсовет. Тогда Столыпин все-таки «продавил». Настоял, чтобы Николай II на три дня приостановил работу парламента, а в таких случаях закон вводился царским указом. Но Гучков, выступавший сторонником закона, вдруг возмутился и ушел с поста председателя Думы. Заявлял, что закон-то хорош, но подобные методы недопустимы. Исследователи приходят к выводу, что Гучкову в данное время зачем-то понадобилось отмежеваться от Столыпина и ему просто подвернулся подходящий повод.
А в ноябре 1911 г. премьер-министр поехал с государем в Киев и был смертельно ранен. Это преступление до сих пор окутано загадками. Николай II с семьей и сопровождающими лицами должен был посетить городской театр. Билеты на представление получила только местная верхушка, театр охранялся, посторонние не допускались. Но в Охранное отделение обратился провокатор Дмитрий Богров. Доложил, что на Столыпина готовится покушение и он сможет опознать злоумышленников. Заместитель министра внутренних дел Курлов (пост министра занимал сам Столыпин) приказал начальнику киевского Охранного отделения Кулябко выдать Богрову пропуск в театр. Он смог пронести револьвер, в антракте подойти к Петру Аркадьевичу и спустить курок.
Кто стоял за этими выстрелами? Богров не назвал никого, был осужден и казнен. Кулябко позже почему-то изменил показания. Выгородил Курлова. Стал говорить, что пропуск выдал по собственной инициативе. Но и сам легко отделался. Квалифицировали как халатность, уволили со службы. Известно, что у родственников Богрова впоследствии брал интервью Троцкий. А брат террориста Сергей Евсеев был большевиком, близким к Ленину. Кстати, сам театр, где прозвучали выстрелы, принадлежал «королю Киева» и хозяину «Киевской мысли» Бродскому…
В завещании Столыпин написал — похоронить его там, где он погибнет. Поэтому он упокоился в Киево-Печерской лавре, и получилось так, что его могила оказалась по соседству с мощами св. Ильи Муромца. Они лежат рядом. Два защитника России. Один силился спасти ее накануне хаоса междоусобиц и татарского нашествия. Другой — на пороге революционной катастрофы. Но трагическим антрактом в киевском театре завершился и «антракт» в великих трагедиях Российской империи. Из-за кулисы открывали занавес для следующих действий.
Узел седьмой. Предвестия бури
В начале ХХ в. финансово-промышленные магнаты США и Англии уже очень хорошо научились делать бизнес на революциях — это приносило не только политические выгоды, но и колоссальные прибыли. Так, в 1903 г. крупнейшая в США финансовая компания Моргана и ряд других концернов организовали революцию в Колумбии. В результате от нее отделилась Панама, и американцы получили «на вечные времена» Панамский перешеек, осуществили сверхвыгодное предприятие, построив Панамский канал.
В это время обострилась и борьба за нефтяные месторождения — началось производство автомобилей, аэропланов, на кораблях появились дизельные турбины. Богатейшие запасы нефти были открыты в Иране, и сразу после этого, в 1905 г., здесь грянула революция. Местные либералы заставили шаха Музефер-эд-Дина согласиться на демократические реформы, ввести конституцию. Но вместо «благ демократии» страна покатилась в полный хаос, и южная часть Ирана с нефтяными промыслами под контроль Англии.
Нефть обнаружили и в Мексике — и случилось в 1910 г. то же самое — революция. Тоже вроде бы за демократию, против диктатора Диаса. Но предводители различных группировок схлестнулись в такой свирепой гражданской войне, что о свергнутой диктатуре оставалось только мечтать. Разных конкурирующих вождей поддерживали правительства и финансовые круги Англии, Германии, США. Выиграли американцы, на Панчо Вилью делали ставки банк Моргана «Гаранти Траст», компания Рокфеллеров «Стандарт Ойл». Кстати, забегая вперед, можно сказать, что и туркам их революция ничего хорошего не принесла. Войны внешние и гражданские, геноцид христианских народов, распад Османской империи. Ее владения — Ирак, Ближний Восток, Аравия — достались англичанам, Сирия — французам.
А Гучков, уйдя с поста председателя Думы, покатил в эпицентр следующей революции, хотя ее вроде еще не было. В Китай. Встречался там с регентом малолетнего императора Пу И, с лидерами оппозиции и в интервью газетам за полгода до революции уверенно предсказывал, что она будет. Стоит отметить, что в Китае, как и в Македонии, косвенно пересеклись пути Гучкова и… Крейна. Потому что здешнюю революцию готовили американцы. Соглашение России и Японии помешало им влезть в эту страну. А правительство Китая не осмеливалось нарушать волю Петербурга и Токио. Значит, надо было свергнуть это правительство. Именно Крейн взялся финансировать Сунь Ятсена и тайное общество «Тонг Мэн Хуэй», которое в 1911 г. подняло восстание. Деньги для революции шли через нью-йоркский синдикат «Хант, Хилл энд Беттс» — партнеров Крейна [70].
Природные богатства России тоже очень интересовали западных бизнесменов. Например, один из магнатов американской горнодобывающей промышленности Герберт Гувер — будущий министр торговли и президент США — успешно поработал в Китае, стал директором китайской фирмы «Чайнз Инженеринг энд Миннинг Компани», партнером английской компании «Бевинг-Моринг». В 1907 г. он отправился в Россию, под видом обычного инженера поступил на уральские предприятия, вел разведку. Через подставных лиц скупал акции, стал совладельцем Кыштымского медеплавильного завода, директором британской Российской Объединенной корпорации. Иностранцев притягивали бакинская и грозненская нефть, месторождения золота, железные дороги.
Конечно, великую Российскую империю трудно было сравнить с Китаем, Мексикой или Ираном. Но как раз в 1911 г. против нее тоже начала готовиться атака.
Шифф неожиданно потребовал от президента Тафта расторгнуть торговый договор с Россией, заключенный еще в 1832 г. Тот не понимал — зачем? Но могущественный банкир раздул бурю в прессе, добился, что и сенаторы присоединились к его требованию. Тафт счел за лучшее подчиниться. Договор был расторгнут. Причем в материальном плане американская сторона проиграла от этого гораздо больше, чем русская. Но для организаторов главное было опять перенастроить общественное мнение против России.
А в 1912 г. в США состоялся международный сионистский съезд. Отнюдь не тайный, прибыли 3 тыс. представителей из разных стран, ход съезда широко освещался прессой. Газета «Нью-Йорк Сан» публиковала речь партнера Шиффа, банкира Лоеба: «Конечно, неплохо отменять договоры, но лучше… освободиться навсегда от имперского деспотизма… Подобно тому как трусливая Россия вынуждена была уступить маленьким японцам, она должна будет уступить богоизбранному народу… Деньги могут это сделать» [48, 70].
И в том же 1912 г. в США состоялись президентские выборы. Демократическая партия выставила кандидатуру Вудро Вильсона. В высших политических эшелонах это был человек совершенно новый, ученый-историк. Он назвал свою программу «Новая свобода» — ратовал за защиту прав «маленького человека» от засилья крупных корпораций. [31]. Конечно, такая агитация имела огромный успех у избирателей. Он стал президентом с рекордным в истории США перевесом голосов. Но стояли за Вильсоном люди далеко не «маленькие». Председателем финансового комитета Демократической партии был Чарльз Крейн. Он сделал большой личный вклад и организовал финансирование предвыборной кампании. А ее режиссерами стали нью-йоркский банкир Бернард Барух и финансист из Техаса Эдвард Мандел Хауз (или «полковник Хауз» — но в армии он не служил, в южных и западных штатах США титул «полковника» передается по наследству).
