Книга "Пятая колонна" и Николай II, страница 9. Автор книги Валерий Шамбаров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «"Пятая колонна" и Николай II»

Cтраница 9

В родстве с Варбургами состояли российские банкиры Гинцбурги, с Ротшильдами — олигархи мощного киевского «куста»: Бродские, Блиохи и др. Но если в России, в условиях самодержавной власти, влияние финансистов на правительство осуществлялось только исподволь, то на Западе оно даже не скрывалось, и сама политика направлялась в зависимости от интересов банков, промышленных корпораций. Через подконтрольную им прессу финансовые столпы направляли общественное мнение. Они были тесно связаны и с Социалистическим интернационалом. Банкиры считали выгодным для себя поддерживать левые партии.

Кроме родственных связей, деловые и политические круги различных государств переплетались масонскими. Это тоже считалось полезным. Обеспечивало поддержку, взаимовыручку. Причем масонские связи, как и родственные, были наднациональными, позволяя взаимодействовать структурам в различных государствах. Так возникло явление, которое великий русский философ А. И. Ильин назвал «мировой закулисой».

Масонство глубоко проникло и в Россию. По закону, оно было запрещено. Каждый государственный служащий давал подписку не состоять в масонских и иных тайных организациях. Но ведь в этих организациях высшими признавались собственные ценности, ложь ради них допускалась. В нашей стране подпольно действовали самые разнообразные ветви масонства — английское и шотландское (классическое), французское (политическое), розенкрейцеры, иллюминаты, орден «Филалет» и пр.

В числе «рыцарей Филалет» оказались даже представители царствующего дома. Общественные деятели предпочитали политическое масонство Великого Востока. Самый радикальный орден, иллюминатов, оказал сильное влияние на социалистов. Праздник ордена, 1 мая (магическая «Вальпургиева ночь»), отнюдь не случайно стал «днем международной солидарности трудящихся». Исследователи уже отметили, что постулаты иллюминатов отчетливо видны в работах Парвуса и его ученика Троцкого [97, 98]. А германские революционеры во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург (помощницей и любовницей Парвуса) неслучайно назвали себя «Союзом Спартака» — псевдоним «Спартак» носил основатель ордена Адам Вейсгаупт.

Но эти же тайные организации позволяли теневым режиссерам так или иначе регулировать их членов. Координировать действия совершенно разнородных сил. В России данные особенности проявились в полной мере. В царствование Александра III, твердой рукой поддерживавшего устои самодержавия и православия, затаившиеся оппозиционеры и масоны возлагали все надежды на перемену власти. Подспудно готовились к этому, продвигали подходящие для себя кандидатуры к верхушке государственного руководства. Но Николай II, взойдя на трон, их надежд не оправдал. Он сразу же объявил, что намерен продолжать курс отца.

Что ж, одни расчеты нарушились — стали строиться другие. Потому что у государя не было наследника. Императрица Александра Федоровна четырежды приносила ему детей — и каждый раз рождались дочери. Тут уже стали закручиваться интриги другого сорта. Ведь со смертью Николая II, естественной или насильственной, его род по мужской линии должен был прерваться. Корона перейдет к кому-то из великих князей. Активизировалась соответствующая тайная работа среди семейства Романовых…

Но царя проблема с наследником подтолкнула еще глубже обратиться к Православию. И Александра Федоровна оказалась достойной своего мужа. Она родилась в Германии, в Гессене, хотя воспитывалась в Англии, при дворе своей бабушки королевы Виктории, и по происхождению считала себя англичанкой, а не немкой. Она до конца жизни разговаривала по-русски с акцентом, но и акцент был английский. Тем не менее она после перехода в Православие стала настоящей русской царицей и веру восприняла столь же глубоко и искренне, как ее супруг.

Они истово молились, ездили в паломничества по святым местам. В 1902–1903 гг. Николай II и государыня лично настояли на канонизации св. преподобного Серафима Саровского, о чем среди церковных иерархов шли уже долгие споры, но вопрос зависал на одном месте. По инициативе Николая Александровича и Александры Федоровны началась подготовка к официальному прославлению еще ряда святых, в том числе благоверного царя Ивана Грозного. И молитвы царственной четы были услышаны. 30 июля (12 августа) 1904 г. у них родился наследниц, царевич Алексей. Стоит ли считать случайным совпадением, что как раз после этого были в полную силу запущены механизмы революции?

Трагедию Кровавого воскресенья царь очень переживал, пытался как-то сгладить последствия. Он поручил собрать делегацию из рабочих разных заводов, 19 января принял ее в Царском Селе. Николай Александрович старался разъяснить им: «Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины. Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить… Но мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах — преступно».

На пособия семьям пострадавших государь выделил 50 тыс. руб. Распорядился создать комиссию под председательством сенатора Шидловского, куда вошли бы выборные представители разных заводов — с одной стороны, вскрыть причины случившегося 9 января. С другой — выявить нужды рабочих, возможности улучшить их положение. Однако успокоения это уже не принесло. Даже лучшие намерения государя выворачивались против него. При выборах в комиссию Шидловского на заводах и фабриках революционеры и либеральная оппозиция протолкнули своих делегатов. Под прикрытием комиссии сформировался легальный орган для раздувания недовольства и организации беспорядков.

Николай II пробовал идти навстречу пожеланиям общественности. Издал указ, что всем подданным и организациям предоставляется право сообщать государю свои предположения о реформах, которых они хотели бы. Обещал создать совещательные органы народного представительства. Он писал: «Я вознамерился привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». Но готовность императора к сотрудничеству оппозиция восприняла, как признание поражения. Либеральное «Освобождение» писало: «Белый флаг… символ трусости и слабости… Нужно только навалиться всей силой на колеблющееся самодержавие, и оно рухнет…».

На Пасху 1905 г. государь издал Манифест о веротерпимости. Упразднил доселе существовавшие ограничения для старообрядцев. Но этот Манифест сочли своей победой сектанты. В Америке провозглашалось, что теперь открыты двери для их миссий по «спасению России», обращению заблудших православных в «настоящее» христианство.

А сбежавший Гапон вынырнул в Швейцарии. Его принялись наперебой тащить к себе меньшевики, большевики, эсеры. Ведь у него было громкое имя, масса сторонников в Петербурге. Расстрига общался со всеми, но Плеханов ему не понравился. Встречи с Лениным стали более плодотворными. Большевики показались ему вполне «боевыми», и вчерашний священник хотел присоединиться к ним.

Но следом приехал Рутенберг и перетащил его к эсерам. Они своей «боевитостью» снискали самые горячие симпатии Гапона. Когда в феврале 1905 г. Каляев убил губернатора Москвы, великого князя Сергея Александровича, сияющий расстрига явился к Савинкову, бросился целовать и поздравлять его. Тот удивился — с чем? «С великим князем Сергием!» — расплылся Гапон. Тут даже Савинкову стало не по себе [69]. С помощью новых друзей расстрига публиковал и рассылал прокламации с призывом к восстанию, брошюру о еврейских погромах, «открытое письмо» государю, называя его «душегубцем Романовым», требуя отречься от престола и грозя скорым судом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация