– Но разве греть рукой на расстоянии на несколько градусов каждый может?
Казалось бы, убедительно. Президент не спешил, однако, в подвал лаборатории, где так наглядно наблюдался «эффект Джуны», а собирался в очередную командировку, на сей раз на Урал, пообещав взять в дорогу переданные ему мои материалы и прочитать их в дороге.
Президент уехал.
* * *
На следующий день позвонил профессор, как обычно, в полночь, и сделал выговор:
– Ты везде ходишь, говоришь. По-видимому, нас прикроют. Снимки твои гуляют по Москве. Вице-президент в бешенстве. Джуну уволят. Вот к чему все это привело. А президент в ярости. Загубил ты дело. Академики рассказывают анекдоты, видят во всем этом ахинею. Я этим делом больше не занимаюсь. Неужели все кончено?
Но трубку профессор не бросил:
– Потерять все можно быстрее, чем получить. Сегодня все научные дела делаются без шума, – поучал он меня. – Скажи Джуне, чтобы фотопленку уничтожила и никому больше не посылала.
– Приезжайте, но без фотографа!
Чем всех расстроили невинные фотографии? Не успел я прийти в себя от выговоров профессора, как раздался звонок доктора наук:
– Я потратил на это дело два года жизни! Что ты шумишь? Тебе тоже перепадет! Сорвал ты нам эксперимент. Джуна думает, что ей передали компанию ученых. Фотографии действуют на физиков как красный цвет на быка…
И Джуна выдавала на орехи столь же яростно, как и физики:
– Это моя работа, почему они не дают отзыв? Я не старший подопытный кролик, а старший научный сотрудник! Где бумаги? Это моя история, моя жизнь! Да, посланные мною фотографии наделали много шума. Но в руки президенту попали. Он их показывал ближайшим сотрудникам. Не знаю, что им при этом говорил, может быть, старый анекдот про тетушек и дух Льва Толстого.
…Неужели следовало тогда сидеть и ждать, не писать, не фотографировать, не звонить, не добиваться справедливости?… Но каким другим путем изменить общественное мнение, добиться гласности? Другого пути тогда, в конце 1982 года, я не знал.
Ничего о результатах опытов ни испытуемому «старшему научному сотруднику», ни мне, специальному корреспонденту московской газеты, не сообщали, никаких «отзывов» не давали. Молча встречали, молча провожали. Все выглядело так, словно ничего не происходило, вроде бы и эксперименты не проводились, вроде и подвала самого нет, и Джуна в нем ничего особенного не производит. Ну, машет руками, ну радуется, глядя на цветные картинки на термовизоре, как ребенок. Ну и пусть радуется, это ее сугубо личное дело. Молчание, выжидание, какая-то враждебность тяготила до слез.
– Брошу все, уеду, хотят меня уволить, ну и пусть…
В стенах лаборатории физиологов
На следующую пятницу, однако, был назначен третий опыт в подвале, физики просили настойчиво приезжать без фотографа, мол, он мешает чистоте эксперимента, не принято так: «Не нужно шума». Ни доктор наук, ни профессор больше не желали, чтобы я отправлял снимки президенту.
* * *
Однако у меня появилось предчувствие – вот-вот истина дорогу себе проложит. Опыты идут, снимки лежат на столе президента, там же текст беседы с «профессором Ю. Васильевым», там же увесистая книга «отзывов». Что-то должно произойти, раз с этими материалами президент познакомился.
Часов в шесть вечера позвонил в Президиум Академии наук СССР. На дворе стемнело, зима в разгаре. На календаре 23 декабря.
– Прочитал я ваши материалы, – тотчас включился в разговор президент. – Приезжайте…
– Когда?
– Сейчас.
– А пустят? Ведь уже трижды приезжал?
– Пустят, – заверил президент.
Через главный вход прошел в здание Президиума АН СССР. Время позднее. У кабинета президента, дверь которого расположена в углу парадного зала бывшего Нескучного дворца, ждут приглашенные на аудиенцию. Зал высокий, залит светом, со старинной массивной мебелью, расписным потолком. Неужели все наяву и Волк в самом деле шагнул через порог царского дворца на прием ко Льву?
Перед заветной дверью за маленьким столом располагается референт Наталья Леонидовна, вдохновившая меня летом написать басню. Как долго не допускала она меня к этим дверям! Я положил ей молча на стол визитную карточку. Она молча взяла ее.
Долго еще в эту дверь входили и выходили люди. Среди них я узнал вице-президента, который и слышать не желал, когда заходила речь о феноменах.
Это он недавно мне категорически заявил:
– Мы это не изучаем и не собираемся изучать!
Наконец я вошел в овальный кабинет, очевидно, самую малую приемную в этом бывшем царском дворце, которую по традиции занимают президенты Академии наук СССР. Мне очень хотелось рассмотреть обстановку знаменитого кабинета, но этого я сделать не сумел. Все внимание приковал сидящий за большим столом, придавленным книгами, бумагами, президент. Он предложил сесть и, ни слова не говоря, начал что-то искать в бумагах, довольно быстро нашел мою беседу с «профессором Ю.Васильевым» и возвратил ее мне. Кто вам дал интервью, кто такой профессор Васильев, я наводил справки в Высшей аттестационной комиссии – такого профессора нет? – негромко начал президент. Тон его голоса придал мне уверенности.
– За этим псевдонимом скрываются заведующий лабораторией и его шеф.
– Они нам известны?
– Да, но они не хотят огласки, опасаются реакции коллег и вашей тоже. Это заведующий лабораторией, доктор физико-математических наук Эдуард Эммануилович Годик и профессор Юрий Васильевич Гуляев, член-корреспондент Академии наук…
– Гуляева я хорошо знаю, – заметил президент и выразил готовность слушать дальше.
– Два месяца они работали над этим текстом. Но подписи не ставят, боятся. Страшатся огласки. Но разве наука и страх совместимы?
Говорю, а сам думаю, что же мне возвращает президент? Взглянул на текст. И увидел подпись президента. Черными чернилами он внес поправки, вычеркнув, к сожалению, фамилию Нинель Кулагиной, поскольку не видел ее. Но про Джуну все оставил.
– Можете печатать…
Спрятав заветную бумагу, вынул папку с давно припасенными на сей случай документами. Взял фотографии, сделанные в поликлинике № 36, где работала Джуна, снимок, сделанный корреспондентом «Огонька», когда удалось запечатлеть свечение рук и головы, а также несколько снимков Нинель Кулагиной, держащей на весу между ладонями пластмассовый шарик от пинг-понга, старые фотоснимки опытов с ней в университете… Никто их не смел публиковать.
И протянул все это президенту.
– Все это, – кивнул президент головой в сторону сборника с «отзывами» о Джуне, – главным образом идет через каналы психические. Психическая податливость людей все это может объяснить. И воскрешение Лазаря относится вот к таким же вещам, – добавил он и сам засмеялся своей шутке.
