Попытка сближения
Ариадна Владимировна и ее муж находились в лагере непримиримых по отношению к советской власти. Однако перемены в политике диктовали мыслящим людям новые ориентиры. Но Тыркова-Вильямс и ее муж в данном случае меньше беспокоились о себе — их больше волновала судьба России. «Теперь мы с ним оба в раздумье, — размышляла в письме Ариадна Владимировна, — что выгоднее для России: чтобы она подвергалась политическому бойкоту до тех пор, пока Советы не сменятся более человечной властью, или, напротив, попытка сближенья с русской государственностью, даже Советской?..» Для Тырковой-Вильямс привычнее и ближе было продолжить непримиримую борьбу с большевиками до победного конца. Но как просвещенный человек, бесконечно любящий свою многострадальную далекую родину, она не могла не сомневаться в том, «выгодно ли это для русского народа», далекого от пафосных планов эмиграции и желающего мирной жизни. Тем более что, по свидетельству Тырковой-Вильямс, в те времена в Лондоне не было «ни одной активной антибольшевистской русской организации, которую можно было бы считать серьезным боевым фактором». Сама Ариадна Владимировна считала, что «нужно усиление экономических сношений, но не политическое признание».
Тыркова-Вильямс с горечью констатировала, что политическая жизнь русской эмиграции в конце 1922 года походила больше на обыкновенные споры «между милюковцами и антимилюковцами… желанье тех или других объявить себя Учредилкой». Упомянутые «милюковцы» являлись сторонниками политического деятеля и ученого П.Н. Милюкова, который в те времена провозгласил «новую тактику» борьбы с Советской Россией. Милюков недолгое время жил в эмиграции в Лондоне и вместе с Тырковой-Вильямс входил в Комитет освобождения России.
Во взглядах Милюкова, занимавшего в прошлом непримиримую позицию, произошли кардинальные метаморфозы в отношении методов и форм борьбы с большевиками. Он отказался от открытой интервенции против России и призывал своих соотечественников строить взаимоотношения с бывшей родиной на признании главных достижений русской революции: установлении республиканского строя, провозглашении федеративного устройства государства и др.
Неоднократно бывавший В Лондоне П.Н. Милюков
Павел Николаевич Милюков был одной из наиболее заметных фигур в среде русских лондонцев. Лидер кадетской партии, историк, член III и IV Государственной Думы, министр иностранных дел Временного правительства, свободно владеющий несколькими иностранными языками, Милюков принимал активнейшее участие в жизни всего эмигрантского сообщества.
После Октябрьского переворота в России Павел Николаевич уехал из Москвы на Дон, где стал одним из организаторов Добровольческой армии. Из-за трений с однопартийцами по поводу своей пронемецкой позиции Милюкову пришлось уйти с поста председателя Центрального комитета кадетской партии. Однако вскоре он признал свои ошибки и поддержал интервенцию в Россию стран Антанты. Павел Николаевич эмигрировал в конце 1918 года и до приезда в Лондон успел пожить в Румынии и Франции. Его пребывание в британской столице было непродолжительным, и уже в 1921 году он переехал во Францию, где и закончил свою жизнь в возрасте восьмидесяти четырех лет. Активным долгожительством Милюков отчасти был обязан своему коллеге по кадетской партии Владимиру Дмитриевичу Набокову.
Потомственный дворянин, сын министра юстиции Российской империи Д.Н. Набокова и отец известного писателя Владимира Владимировича Набокова, член I Государственной Думы, депутат Учредительного собрания от кадетской партии, министр Крымского правительства Владимир Дмитриевич Набоков тоже оказался ненадолго в эмиграции в Лондоне в одно время с Милюковым. Здесь они вместе издавали журнал «Новая Россия». В 1920 году Набоков поселился в Берлине, где в 1922 году погиб от пули монархиста-террориста, защитив своим телом П.Н. Милюкова.
П.Н. Милюков
Восхищение этим поступком выразил писатель Александр Иванович Куприн:
«Без обыденнопышных фраз, но без колебаний шел он туда, куда его влекли разум, совесть и инстинкт непоказного рыцарства… Так он и погиб, кинувшись навстречу неизбежной смерти, безоружный, движимый лишь мгновенным повелительным чувством — помешать злому и гадкому делу».
Задолго до своей вынужденной эмиграции Павел Николаевич несколько раз тоже посещал английскую столицу. К началу XX века сорокалетний Милюков уже имел степень магистра, читал курсы по истории в Московском университете и приобрел большой вес в ученых кругах. Однако его вольнолюбивые высказывания и независимые суждения в аудиториях и журналах того времени, успех и авторитет ученого в молодежной среде вызывали недовольство властей. Опала и давление на Милюкова усилились после его участия в чествовании народовольца П.А. Лаврова в 1900 году в Петербурге. Павел Николаевич вынужден был на время уехать из России.
В 1903–1905 годах он отправился в зарубежное турне по Европе, США, Канаде для чтения лекций по истории России и славянства. Путь его пролегал и через Лондон. Живо интересующийся новыми и старыми направлениями и тенденциями общественной и политической мысли Милюков не преминул воспользоваться случаем и пообщаться с легендарными русскими эмигрантами в британской столице: П.А. Кропоткиным, Е.К. Брешко-Брешковской, Н.В. Чайковским, В.И. Ульяновым-Лениным и другими.
В 1909 и 1916 годах Павел Николаевич снова посетил Англию. Первый раз — в составе делегации Государственной Думы и Государственного Совета. Вторая поездка была приурочена к присвоению ему в Кембриджском университете звания почетного доктора наук.
Глава седьмая
История одной поездки
Идея принадлежала профессору Б. Персу
Английская культура, английское самоуправление, основанное на уважении человеческой личности, всегда имели горячих поклонников в русском обществе. Известные англичане Шекспир и Байрон, Вальтер Скотт и Диккенс, Бокль, Маколей, Миль, Гладстон и многие другие были знакомы и дороги просвещенным русским. Долгое время существовала отчужденность между двумя государствами. Такая ситуация была характерной для начала прошлого века. Очевидно, корни не совсем доброжелательного отношения друг к другу следовало искать в недальновидности политиков, различиях государственного устройства и в недостаточной обоюдной осведомленности о жизни английского и русского народов.
Англичанин Говард П. Киннард проживал несколько лет в России и написал книгу о русском крестьянстве. «Россия»! Самое слово дышит тайной для бесчисленных масс. Франция, Германия, Индия, Япония, Америка, Африка, Австралия, даже Китай — все это страны известные людям, но Россия приводит в недоумение, рождая ощущение глубокой неизвестности и громадности, вызывая в мозгу идеи деспотизма, невежества и крепостного состояния», — писал Киннард.
