Профессор провел русских гостей в приемную колледжа, а затем все отправились в помещение университетского Сената. Русскую делегацию встречали ученые в красных и черных мантиях, съехавшиеся на Дарвиновские торжества со всего света.
Заиграла музыка, и в зал торжественным шагом вошел знаменитый физик, канцлер Кембриджского университета лорд Рэйли. На нем была длинная, обильно шитая золотом, черная мантия и такой же берет на голове, а шлейф мантии нес молодой юноша в студенческой форме, почтительно стоявший за креслом канцлера во время всей церемонии. Впоследствии этот юноша, сын знатного лорда, рассказал дочери Н.А. Хомякова Марии Алексеевне Хомяковой, которая вместе с отцом также присутствовала на церемонии, что он чрезвычайно горд оказанной ему честью нести мантию канцлера во время «дигри-церемони» — то есть церемонии возведения в ученую степень.
К.А. Тимирязев
Во время торжественного шествия за канцлером попарно шли члены Сената Кембриджского университета в красных мантиях и в беретах. А за ними также попарно, но уже с непокрытыми головами, шли двадцать три ученых из разных стран, которых в тот день должны были возвести в степень доктора естественных наук Кембриджского университета. Среди них был наш соотечественник — естествоиспытатель-дарвинист, ботаник-физиолог, профессор Московского университета Климент Аркадьевич Тимирязев. О нем секретарь Сената, перечисляя заслуги русского ученого, в шутку сказал, что он «и в огурце открыл солнечный луч».
«Дигри-церемони» была необычайно торжественной. Церемониймейстер подвел русского соискателя Тимирязева к канцлеру. Секретарь университетского Сената, приподняв берет, стал перечислять по-латыни заслуги ученого, за которые он возводится в степень доктора. Климент Аркадьевич слушал стоя. Затем канцлер встал, взял ученого за руку и сакраментальной фразой, начинающейся словами «Во им Отца, и Сына, и Святого Духа», возвел его в степень доктора. Только после этого новоиспеченный доктор сел на место, приготовленное сзади канцлера, — это был знак свершения действа. Та же процедура повторилась со всеми двадцатью тремя соискателями — иностранными учеными. Было очевидно, что Тимирязев очень волновался. Ефремов отмечал, что когда они часа через два встретили Климента Аркадьевича во дворе Тринити-колледжа и поздравили его, а член делегации В.А. Маклаков приветствовал его как бывшего своего учителя, Тимирязев показался им еще не совсем оправившимся от перенесенного потрясения.
Русскую делегацию пригласили на завтрак в студенческую столовую колледжа. Потом состоялась прогулки по старинному парку и на лодке. Сопровождавшие членов делегации в Кембридж родственницы Звегинцева и Хомякова, Е.М. Звегинцева и М.А. Хомякова, осмотрели несколько женских колледжей. Члены Государственной Думы побывали на приеме в саду (гарден-пати) у семейства Чарльза Дарвина. Три сына великого естествоиспытателя являлись профессорами Кембриджского университета, и один из них в тот день был также возведен в степень доктора наук. Затем члены русской делегации заторопились в Лондон — надо было еще успеть посетить Королевское общество, газету «Дейли Телеграф», а самое главное — подготовиться к встрече с английским королем.
Королевские милости
25 июня праздновался день рождения короля Эдуарда. Правда, монарх родился в ноябре, но находил более удобным отмечать событие летом, в один день с королевой, тоже избравшей для этого не свою дату дня рождения. Члены Государственной Думы по этому случаю получили приглашения на королевский прием. Всем было неспокойно на душе. Ведь русских народных посланников впервые представляли монарху. Но особенно волновался Н.А. Хомяков. Ему предстояло выступить с ответным словом от имени делегации. Не совсем уверенно чувствовали себя русские гости еще и оттого, что направлялись они в Букингемский дворец, не имея на руках никаких пропусков.
Однако часовой у ворот королевского дворца их пропустил беспрепятственно. Ефремов вспоминал, что в передней, где они снимали пальто, их встретили помощник церемониймейстера, русский посол граф Бенкендорф и советник посольства Поклевский-Козелл. Им сообщили церемониал приема. Следовало подходить к королю один за другим: вначале председатель Государственной Думы, потом члены Государственного Совета, члены Государственной Думы, лидеры и отдельные представители партий в порядке численности их думских фракций.
Наконец открылись двери в тронный зал, где русских делегатов ожидали король Эдуард, королева Александра и свита. Первым вошел граф Бенкердорф и, с помощью подсказок Поклевского-Козелла, стал по очереди представлять собравшихся по именам. Король каждому подавал руку и сказал несколько слов Н.А. Хомякову, Олсуфьеву и Бобринскому. Визитеры пожимали руку королю, кланялись королеве, которая подавала руку для поцелуя. Кстати, обычая целовать руку ее величеству при английском дворе не было, но русским это позволялось.
Король Великобритании Эдуард VII. Художник Л. Филдес
Когда церемония представления была окончена, король Эдуард по-французски приветствовал визитеров, заметив, что со времени открытия российской Государственной Думы он с интересом следил за ее заседаниями по отчетам в газетах. Монарх также выразил надежду, что русские депутаты будут иметь время и возможность познакомиться с Англией и англичанами, а также с различными учреждениями Великобритании. Пожалев о ненастной погоде, он поделился своими благоприятными воспоминаниями о своих двух посещениях России и сказал, что надеется побывать там еще не раз. В заключение король пожелал русским делегатам удачного путешествия.
Ефремов писал, что после выступления короля образовалась небольшая пауза, так как Н.А. Хомяков в волнении замешкался и не сразу начал свою ответную речь. Он говорил тихим голосом, тоже по-французски, и просил короля принять от него и его товарищей глубочайшую благодарность за оказанную настоящим приемом честь и за приятные слова, сказанные его милостью. Хомяков благодарил за взаимность миролюбивых чувств, за проявленные в стране симпатии, которые сделали пребывание русских депутатов в Лондоне «упоительным и воспоминания о нем незабвенным», и что члены Государственной Думы «с радостью увезут в Россию верный отзвук этих впечатлений».
Гром среди ясного неба
После визита к королю русская делегация побывала у герцогини Сутерлэндской, на рауте в Министерстве иностранных дел и посетила множество знатных людей Лондона. Но все карты были спутаны в одночасье после публикации в прессе манифеста английской рабочей партии по поводу ожидаемого приезда в Лондон русского императора Николая И. В заявлении противопоставлялись визиты его и народных депутатов.
