В христианство — во имя любви?
Судя по всему, Аскольд и Дир были одними из первых россов, оказавшихся в так называемой золотой клетке: коварство Константинополя распространилось и на их души. Согласно легенде, византийцы познакомили Аскольда с некоей юной девушкой-славянкой, которая как две капли воды походила на его погибшую невесту. Расчет оказался верным, и варяжский князь влюбился с первого взгляда.
Аскольд захотел взять девушку в жены. Византийцы не возражали, но поставили условие: так как избранница предводителя варяго-россов — христианка, князю также надлежало креститься и принять христианскую веру.
Хитрые византийцы рассуждали, как утверждал историк, примерно так: «Всем… известно, что образовалось два славянских государства: одно — на севере, на озере, которое по-славянски называется Ильмень, другое — на Днепре. Северные варяго-россы грубы, свирепы, нрав их неукротим, и борьба с ними была бы очень трудна. Теперь и они для нас безопасны. Если между Византией и киевскими варягами установится прочная связь, то нам нечего бояться северных. Киевские варяго-россы станут первым оплотом Византии и никогда они не допустят своих ильменских соплеменников до нас…»
А что же Аскольд?.. Мечтая о женитьбе на прелестной девушке и размышляя о чудодейственном спасении Константинополя, он начинал верить, что «в облаках фимиама над бескровным жертвенником всегда витает Бог христиан, Бог — перед которым ничто и Один, и Тор, и Перун славянский…» и тем более земной человек со своими слабостями и пристрастиями.
Аскольд и Дир крестились. «Князья готовились к принятию христианства под руководством особо назначенных для того Фотием (патриарх) священников, — писал Красницкий. — Мягкие их души готовы давно уже были к восприятию нового вероучения, и они охотно внимали всему, что говорили им наставники. Да, впрочем, многое из этого и Аскольд, и Дир слышали уже ранее, еще в то время, когда они ходили вместе с викингами на франков и саксов; там тоже говорили об этом невидимом, но всесильном Божестве…».
По мере постижения христианских истин Аскольд все больше утверждался в мысли, что встреча с очаровавшей его девушкой-славянкой — знамение Божие. Как гласит предание: от известия о принятии христианства бывшими врагами и варяго-россами возликовал весь Константинополь.
Аскольд увез из Византии вместе с любимой женой страстное желание просвещать «великим светом христианского учения» своих соплеменников, ждущих его и Дира в Древнем Киеве.
Загадка остается
По преданию, перед отбытием из Константинополя Аскольд и Дир дали клятву византийцам-единоверцам никогда больше не идти войной на священную страну христиан. А если их соплеменникам — приильменским новгородским россам вздумается поднять дружины против града Константина, то не пропускать их на днепровских порогах и чинить всяческие препятствия агрессии. Пообещали также «варяжские витязи» при необходимости помогать византийским братьям по вере своими боевыми отрядами. Варяжские князья заключили договор с Византией о дружбе, а также заверили императора и патриарха Фотия в том, что будут приднепровских варваров обращать в святую веру, в том числе и личным примером.
Так ли было на самом деле, или это всего лишь красивый вымысел? Можно по-разному относиться к легендам, но факт остается фактом: долгие годы, почти два десятилетия, после последнего похода Аскольда и Дира в Константинополе, судя по документальным источникам, не наблюдалось событий, связанных с воинственными набегами россов.
Как бы то ни было, после возвращения из константинопольского вояжа Аскольд и Дир не только не пытались нарушить заключенный мир, но и не допускали иных вражеских продвижений в сторону града Константина на контролируемых ими водных путях.
Недовольных договором с Константинополем в Киеве было много: и среди варягов, и среди славян. Особенно воинственно были настроены дружинники, основным занятием которых была война. Но «варяжским витязям» удалось убедить и уговорить большинство из числа даже самых непримиримых противников мирной жизни.
Дружеское сосуществование Киева и Константинополя было нарушено лишь в начале X века.
Амбиции князя Олега
В 879 году умер правитель Новгорода — варяжский князь Рюрик, оставивший после себя наследника — четырехлетнего Игоря (некоторые исследователи полагают, что у Рюрика не было прямых наследников). После недолгой борьбы власть в Новгороде перешла к соратнику (по другой версии — родственнику) Рюрика — варяжскому князю Олегу, который стал опекать наследника Рюриковича и действовать от его имени.
В 882 году Олег совершил поход на Киев и, прикрываясь младенцем Игорем — будущим правителем Руси, обманом захватил город, убил Аскольда и Дира. Олег объединил Новгород и Киев и таким образом утвердил великокняжескую власть в едином Древнерусском государстве под названием Киевская Русь. Смерть Аскольда и Дира стала расплатой за мир с городом Константина.
Существует мнение, что воинственный варяжский князь Олег умышленно выжидал долгое время, не трогая Аскольда и Дира, хотя и был недоволен их примиренческой политикой, особенно по отношению к богатой Византии. Он считал, что рано или поздно все равно завоюет днепровские берега и водные просторы, и хитроумно давал временную возможность своим соратникам — киевским варягам — подготовить для него благодатную почву — сделать южные русские земли более богатыми и преуспевающими.
Некоторые исследователи полагают, что на самом деле амбициозный князь считал Аскольда и Дира изменниками их общего ратного долга. Ему претило их желание жить в мире и согласии с иными племенами и народами. Возможно, Олег не мог простить киевским князьям того, что они не покорили Константинополь. Допустимо также, что Олегу не совсем пришлась по душе попытка Аскольда и Дира без согласия Новгорода склонить киевлян к христианской вере.
История умалчивает, насколько далеко заходили планы Олега как единовластного правителя Древнерусского государства. Был ли в курсе замыслов своего соратника Рюрик, тоже неизвестно. Но, как показала впоследствии история, ловкости и удачливости князю Олегу было не занимать.
«Пошел Олег на греков»
В 907 году князь Олег отправился в большой военный поход на Константинополь. Причинами этого грандиозного предприятия исследователи чаще всего называют желание отвоевать богатую добычу и устрашить силой византийцев. Но вполне может быть, что отправить свое войско князя вынудили многочисленные жалобы вернувшихся из Царьграда купцов на произвол византийских чиновников, мздоимство и притеснения русских «гостей». Сообщали они и о случаях убийства русских торговцев в византийской столице.
