Еще несколько раз это дело слушалось в городском суде, возвращалось в район, где суд подтверждал право Маленького находиться на поселении, и обратно в горсуд, при, казалось бы, очевидных фактах: после приговора Верховного суда Волов оставался в СИЗО по постановлениям следователей и на основании закона «О содержании под стражей подозреваемых», не предполагающего объявления каких-либо благодарностей и перевода на облегченные условия. Исправляться в добросовестном труде, чтобы заработать поощрение, он тоже не мог в принципе, ведь не считать же таким благим делом уборку собственной камеры. Как не мог и начальник изолятора просить суд об изменении условий Волову, потому что не обладал такими полномочиями. Словом, Андрей Волов должен был отправиться в колонию, определенную Федеральной службой исполнения наказаний, но вместо этого почему-то оказался на свободе. Однако несколько месяцев спустя он попросился… назад в изолятор. Эта просьба была удовлетворена так же оперативно на уровне личных контактов начальников колонии и СИЗО. И по состоянию на начало 2007 года якобы выполнял в изоляторе некие хозработы. Надеемся, не тяжелые, так как арестантов в «тройке» максимум человек пятьдесят. Наверное, после всех мытарств он заслужил условно-досрочное освобождение. Смущает лишь то, что УДО может быть назначено лицу, пребывающему в местах исправления, а Волов находился в бывшем изоляторе ФСБ фактически незаконно. По собственному желанию.
Впрочем, все остальные члены коллектива, осужденные вместе с Воловым, к тому времени уже давно гуляли на свободе. Многие вышли спустя лишь пару месяцев после приговора, и большинство освободилось через районный суд. Так получилось…{ Андрей Волов вышел на свободу в июле 2009 года, в общей сложности проведя в заключении 10 лет. Он добился выхода на УДО, когда до конца срока, назначенного ему судом, оставалось три года…}
* * *
Имущественное расслоение, которое происходило по всей России, не могло не затронуть и среду организованной преступности – в том числе и в Петербурге. По оценкам информированных источников, в современном бандитском Петербурге лишь 5 – 10 процентов бандитов можно было назвать людьми богатыми или состоятельными. Процентов 30 составлял так называемый средний класс. А 60–65 процентов братвы это откровенные бедняки, можно сказать «пролетарии» бандитского мира, которые патологически невежественны и живут одним днем – в Петербурге их называют «голодными».{ Кстати, этот тезис в полной мере применим к коллективу Волова, всегда отличавшемуся большим социальным расслоением. Сам Андрей Маленький и его ближайшие соратники: Прошкин, Яковенко, Смирнов, Рудаков – были людьми более чем обеспеченными. В то же время рядовая братва в большинстве своем влачила жалкое существование. Возможно, именно этим объяснялись странные действия людей Волова, которые при разбойных нападениях порой отбирали у своих жертв буквально все, не брезгуя даже одеждой и поношенной обувью.}
Серость и необразованность бандитов даже среднего звена давно уже стали притчей во языцех, а истории, случившиеся в реальной жизни, напоминают иногда анекдоты из серии про новых русских.
Так, например, в 1997 году один серьезный и довольно известный в Питере авторитет, проживший в городе на Неве всю свою сознательную жизнь, не мог понять, куда надо ехать, когда ему назначили встречу у сфинксов на набережной Невы, напротив Академии художеств. Солидный, взрослый человек, разъезжающий по городу в шестисотом «мерседесе», раздраженно спрашивал у своего окружения: «Что такое сфинксы?» Самый грамотный из этого окружения все-таки сумел ответить: «Сфинксы – это такие памятники».
Другой случай произошел уже в 1998 году. Один коммерсант пытался объяснить представителям своей крыши, почему затормозился очень выгодный бизнес-проект: «Придется подождать, там все вопросы в КУГИ уперлись». Два стриженых братана понимающе переглянулись, а один веско ответил бизнесмену: «А может, ему в башню выписать, раз он такой неотзывчивый?» Бизнесмен не понял и переспросил: «Э-э-э-э, кому в башню?» – «Ну КУГИ этому…» Коммерсант выпал в осадок, когда понял: братаны решили, что КУГИ это не Комитет по управлению городским имуществом, а фамилия. Такая же, как Буре, например, или Кони.
* * *
…Он был очень крутой. Он разъезжал по городу на шестом «ауди» и каждый вечер зависал в «Магрибе». Сидя за столиком на самом козырном месте, он через фразу смачно сплевывал на пол и постоянно пытался ущипнуть за аппетитное заднее место снующих туда-сюда официанток. Официантки от неожиданности взвизгивали, порой роняли подносы, но жаловаться к старшему не ходили. Потому что знали, он – крутой. Он – из казанских.
А еще он обожал сладкое. Наверное, не наелся в детстве, а может быть, в Набережных Челнах в ту пору сладкое было в дефиците. Об этой его слабости прознал один браток, которому срочно понадобилось поговорить с ним о некоем, видать очень важном, братском деле. И вот, прикупив в «Севере» тортик с кремовыми звездочками, браток отправился в гости на Петроградскую. Долго блуждал по подворотням и закоулочкам, пока отыскал нужную парадную, поднялся по темной грязной лестнице, позвонил в квартиру, оказавшуюся коммунальной.
Снимаемые девять квадратных метров он делил вместе с мухами и тараканами, с которых, как известно, и снега зимой не допросишься, не то что денег за оплату проживания. Водруженная на стол коробка с тортом смотрелась единственным белым пятном в унылом и порядком загаженном интерьере. Хозяин гостеприимно замострячил кипяточку, однако тут выяснилось, что чайная ложечка в доме всего лишь одна. Так что пришлось трапезничать по очереди, передавая из рук в руки уникальный сервировочный предмет. Такая вот идиллическая сцена…
Так они и жили. Дебет – кабаки, навороченная тачка, пальцы веером, а в кредите – коммуналка, тараканы, запущенный триппер и одна чайная ложечка на всех… А что делать? Лопни, но держи фасон…
Именно таких вот, голодных, и опасаются серьезные бандитские лидеры. В частности, те же тамбовские генералы вынуждены были считаться с Андреем Маленьким, за которым стояла голодная бандитская молодежь. Ведь голодным, как известно, нечего терять, кроме не очень толстых цепочек из фальшивого золота (да и эта цепочка нередко приходится одна на четверых).
Имущественно-финансовое расслоение в бандитском крыле организованной преступности Санкт-Петербурга, безусловно, было тесно связано с еще одной тенденцией, заметно проявившейся во второй половине 1990-х годов: многие бандитские авторитеты, чьи имена гремели еще совсем недавно, те, кто раньше являлся «знаменем» отечественного гангстеризма, фактически утратили былое влияние. Феоктистов, Ефимов, Седюк-старший… Нельзя сказать, что эти персонажи бандитского Петербурга вовсе сошли с арены, однако по сравнению с прошлыми годами их влияние стало невеликим. Конечно, они не бедствовали, но и ключевых позиций не занимали. Утрата былого величия, безусловно, связана с тем, что всем им пришлось достаточное количество времени провести за решеткой, а оттуда (даже когда все «схвачено и взлохмачено») очень трудно нормально контролировать и развивать свое дело.
С другой стороны, многие лидеры братвы, те, которые еще в первой половине девяностых решали вопросы «чисто конкретно и реально», стали не то чтобы совсем уходить от прямого криминала, но все же держаться поближе к закону. То есть в этом направлении явно начала просматриваться тенденция приближения к легальному бизнесу – на деле это выливалось в интересный симбиоз бизнеса легального и нелегального. Многие видные бандитские авторитеты стали, не стесняясь, представляться коммерсантами и бизнесменами, что, конечно, не очень согласовывалось с чисто уголовными традициями. К таким лидерам относились и Владимир Кумарин, и Валерий Ледовских, и Константин Яковлев, и братья Гавриленковы (собственно говоря, после гибели Степаныча-старшего 30 июня 1995 года остался только младший брат, Виктор Гавриленков, который предпочитает не появляться в Питере, опасаясь, что и его добьют), и Александр Ефимов (Фима-банщик), и многие-многие другие. Интересно, что, когда в телевизионной передаче ТСБ сотрудница пресс-службы РУБОПа назвала Кумарина бандитом, он настолько остро среагировал на это, что пообещал подать на РУБОП в суд. Чтобы уладить конфликт, в ресторан «Антверпен», в котором тамбовские лидеры часто собирались для обсуждения вопросов, приехали несколько офицеров во главе с заместителем начальника РУБОПа. Эти офицеры принесли извинения Кумарину, и он согласился не доводить дело до суда.
