В начале 2007 года, устав от повышенного внимания со стороны местной полиции, Монастырский решил перебраться из Испании в какую-нибудь другую страну. Это желание, возможно, и стало для него роковым: в апреле 2007 года он погиб на автотрассе в Швейцарии. По одной из версий, Монастырский вышел из машины, чтобы посмотреть, в правильном ли направлении едет, и в этот момент его сбил грузовик. Авторитета потом даже не сразу смогли опознать.
Похороны Монастырского прошли на удивление тихо, без широкого освещения в российских СМИ – так, что даже всегда интересовавшиеся его судьбой правоохранительные органы с огромным опозданием узнали о постигшей их утрате. Хотя, как говорят очевидцы, проводить Монастырского в последний путь пришло немало боевых товарищей. Включая «безнадежно больного» Сергея Тарасова.
После автокатастрофы испанская полиция произвела обыск в квартире Монастырского, где вскрывала даже полы. Откуда такое рвение у испанцев, можно лишь поразмышлять. Очевидно, как и за прочими авторитетными русскими, испанцы вели за Михаилом Львовичем наблюдение и внимательно слушали его переговоры. А так как Монастырский практически в каждой беседе упоминал фамилии ведущих российских политиков, то, очевидно, полиция надеялась найти и важные для своих интересов документы. Очень может быть, что и нашла. Так что Михаил Львович даже и после своей смерти сынициировал приличную интригу, до которых он был большой охотник. Кстати, перед смертью, находясь в федеральном розыске от МВД РФ, Монастырский принял ислам…
…Завершая рассказ об этой поистине уникальной личности, мне бы хотелось немного развеять бытующий долгое время стереотип о том, что Монастырский являлся типичным представителем (а то и одним из лидеров, как писали некоторые СМИ) тамбовской бизнес-группы. Мне кажется, дело здесь обстояло не совсем так. Монастырский, безусловно, был хорошо знаком и с Михаилом Глущенко (говорят, у них имелся даже некий совместный бизнес за границей), и с братьями Шевченко, и с Владимиром Кумариным – словом, со всеми теми, кого сегодня причисляют к верхушке тамбовских, однако в структуру их «империи», как мне представляется, он не входил (а если входил, то совсем краем – на уровне неких паритетных договоренностей). Попытка связать его с тамбовскими через ОПГ Тарасова также несостоятельна, поскольку Тарас всего лишь поддерживал нейтралитет с тамбовскими, но отнюдь не подчинялся им.
Словом, на мой взгляд, Монастырский был фигурой сколь самобытной, столь и самодостаточной. Со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. В любом случае, я думаю, что, заручись он поддержкой тамбовских в этой совершенно банальной истории с квартирой, проблему Смирнова можно было разрешить вполне мирно и к полному удовольствию обеих сторон. Но, как это частенько бывает, гонор и личные амбиции взяли верх над холодным расчетом и здравым смыслом.
Сказ про то, как менты хохла невзлюбили
На страницах этой книги имя Михаила Ивановича Глущенко (он же Тренер, он же Миша Хохол) фигурировало уже неоднократно. Здесь нет ничего удивительного – на протяжении последних десяти – пятнадцати лет оно регулярно на слуху в Санкт-Петербурге, причем отнюдь не только в определенных кругах. Дело в том, что именно персона Глущенко со временем стала тем универсальным журналистским штампом, который всякий раз использовался в тех случаях, когда газетчикам требовалось привести красноречивый пример циничного проникновения российского криминала во власть.
Коллег-журналистов в чем-то понять можно. Скажем так: на фоне своих товарищей и бывших думских коллег, Монастырского и Шевченко (те все же в первую очередь были бизнесменами), фигура Глущенко смотрится, безусловно, много колоритней. Да и на фоне целого ряда других отечественных парламентских «авторитетов» тоже. Судите сами: ко времени обладания думским мандатом Михаил Иванович успел получить срок за изнасилование, пройти курс принудительного обследования в психиатрической больнице{ В кризисных ситуациях, например при задержаниях милицией, Глущенко любил «включить дурака», то есть прикинуться невменяемым. В этих случаях он обычно сообщал оперативникам, что когда-то давно его завербовала турецкая разведка, которая охотится за ним по сию пору, и что на днях готовится взрыв танкового завода в каком-нибудь среднерусском городке. После этого психиатр разоблачал Хохла как симулянта. Естественно, в названном им городке ничего более стратегического, чем мастерская по ремонту сенокосилок, никогда не было.}, принять участие в знаменитой разборке в Девяткино, дважды быть задержанным за незаконное хранение оружия, приобрести устойчивую репутацию одного из лидеров тамбовской ОПГ, стать объектом покушения, оформиться в качестве советника Жириновского по Санкт-Петербургу и после всего этого заиметь, наконец, вожделенные депутатские корочки.{ Мне рассказывали, что впоследствии Глущенко не гнушался даже козырять этими корочками, выезжая на бандитские терки-стрелки-разборки, вызывая тем самым естественное недоумение в стане своих, далеких от мира большой политики, оппонентов.} Все эти этапы биографии, конечно, не нашли своего отражения в официальном биографическом справочнике «Кто есть кто в Санкт-Петербурге». В нем весь жизненный путь Михаила Ивановича уместился всего в нескольких строчках: «Родился 5 мая 1957 года, стал вице-президентом городской Ассоциации ветеранов бокса, а в 1995 году избран депутатом Госдумы РФ по ленинградскому областному региональному списку ЛДПР». И кто теперь после этого скажет, что бокс не лучшее занятие для построения политической карьеры?..
До февраля 1996 года Глущенко был членом думского Комитета по обороне, а затем перешел в Комитет по вопросам геополитики. Едва ли этот шаг был предпринят им исключительно для того, чтобы иметь возможность чаще встречаться со своим коллегой Михаилом Монастырским. Дело в том, что, как и Михаил Львович, Михаил Иванович не утруждал себя частыми посещениями думских заседаний. Скучным парламентским посиделкам он предпочитал более живую работу – с людьми, да с огоньком.
И все же за четыре года законотворческой деятельности Глущенко, похоже, очень уютно почувствовал себя в качестве официального творца государственных политических процессов со всеми вытекающими отсюда последствиями. То бишь – привилегиями. По крайней мере по истечении своих депутатских полномочий в 1999 году он настойчиво предпринимал попытки сохранить себя в Белом доме. Поскольку к тому времени у питерских элдэпээровцев отношения с Владимиром Вольфовичем малость осложнились (да и Жириновский, кто помнит, тогда сам еле-еле успел вскочить на подножку уходящего политического поезда со своим наспех сколоченным блоком), Михаил Иванович решил действовать самостоятельно. Он дважды баллотировался, но в обоих случаях потерпел сокрушительное фиаско: 19 декабря Глущенко набрал лишь 2,9 % голосов избирателей по 100-му Кингисеппскому округу, а 26 марта 2000 года на довыборах по 99-му округу получил и того меньше – 0,67 %. Правда, во втором случае он умудрился обойти своего «коллегу» Вячеслава Шевченко, показавшего еще более скромный результат – 0,15 % голосов.
Незадолго до дня голосования в Кузьмоловский отдел милиции от одной бдительной избирательницы поступил сигнал, что рядом с кафе «Сказка» двое молодых людей наливают всем желающим водку в обмен на обещание проголосовать за кандидата в депутаты Госдумы по 99-му округу Михаила Глущенко. Сотрудники милиции задержали как самих агитаторов, так и принадлежащий им автомобиль «Волга», в котором обнаружили 11 поллитровок «Московской», предназначенных для избирателей. Задержанных доставили во Всеволожский федеральный суд, где по решению судьи без всяких проволочек оштрафовали на 20 МРОТ каждого.
