Я давно дружу с Александром Невзоровым, считаю его человеком страшно талантливым, а талантливый человек талантлив во всем, в том числе и во взаимоотношениях. У нас они с ним строятся по принципу «дружба – понятие круглосуточное», кстати, это его личный жизненный принцип. Я не хочу обсуждать, какой из него политик, но человек он очень хороший и в высшей степени порядочный. Вообще, мне бы не хотелось сильно углубляться в тему выборов, политики. Могу сказать лишь одно: все эти кандидаты-депутаты-губернаторы, ну, может быть за редким исключением, в разное время так или иначе выходили на меня, просили поддержки. И моральной, и материальной. Сейчас вот новые, декабрьские выборы намечаются. И тоже идут обращения, и лично, и через кого-то. Конечно, это все не афишируется. Более того, в газетах, на телевидении, где-то еще они говорят совершенно другое, о какой-то абсолютной независимости, но на самом деле обращаются. Скажем так, пытаются обращаться… Сам я, кстати, даже не задумывался о том, чтобы попробовать стать депутатом. Мне это ни к чему, и без депутатства этого можно людям пользу приносить.
Вот я тебе расскажу одну такую историю. Совсем недавнюю. Мне хочется ее рассказать, потому что я считаю, что в данном случае действительно сделал очень большое хорошее дело. Через три года будет двухсотпятидесятилетие Александринского театра, старейшего в России. Это серьезный юбилей, к нему уже сейчас надо начинать готовиться. Кое-какие шаги уже сделаны, фасад, например, к трехсотлетию города отреставрировали. Но работы еще очень много. И вот в этот театр приходит новый художественный руководитель Валерий Фокин – уникальный человек (я, кстати, довольно давно его знаю). Ну а поскольку он во всех отношениях человек серьезный, то и к новой своей должности подошел со всей серьезностью и решил провести здесь ряд перемен. Но только он приступил к работе, ему тут же говорят: «Вообще-то, мы тебя не ждали, давай-ка ты дуй отсюда!»
Какой смысл, скажите, лично мне втягиваться в эту историю? Но когда Фокин рассказал мне о том, что в театре творилось, – просто волосы дыбом. А происходило там следующее: все буфеты в театре – это кавказцы, какой-то замдиректора – то же самое… В этих буфетах, как на колхозном рынке каком-нибудь, сидят на корточках «черные», курят там анашицу или еще что-то, по ночам с русскими девками в царских ложах вытворяют черт знает что… Ну не мог я на это все не среагировать. Пришел со своим знакомым адвокатом. Говорю, так, мол, и так, новый директор расторгает с вами договор. В ответ, естественно, вой поднялся – у нас там семь семей, вы нас без куска хлеба оставляете. Словом, состоялся такой разговор, который тогда ничем не кончился.
А потом звонит мне вдруг один майор ФСБ и говорит: «Куда вы на хрен лезете? Это наша разработка, мы там столько лет трудились», – и такое-прочее. Под конец – «давайте встретимся». Встречаемся. Я говорю: «Слушай, майор, у тебя случаем не Займухамедов фамилия? Ты знаешь, что это русский театр, которому скоро уже 250 лет стукнет. А что до ваших оперативных интересов, то похоже, что тут только ваши личные интересы или интересы ведомства, от которого ты говоришь. И заложены эти интересы… – в театральные бутерброды. А раз так, то я найду более значимых людей – полковников или генералов, у которых мнение будет совершенно другое». Поговорили, значит.
Через какое-то время другой чекист или не чекист или какой-то их знакомый приходит к директору театра и говорит: «А вы знаете, что человек, который вам помогает, он вообще-то не Барсуков, его фамилия Кумарин? И мы вам очень не рекомендуем с ним иметь дело». Потом полпредство подключили – теперь уже оттуда названивают, что-де происходит там у вас. В общем, уму непостижимо, какие силы были подключены к тому, чтобы отстоять за кавказцами буфет в русском театре. Я абсолютно не шовинист, но так ведь тоже нельзя поступать.
Словом, вышел я тогда на руководителя их диаспоры, мы обо всем потолковали, и они из театра все ж таки ушли. Заплатили мы им какие-то деньги за оставленные буфетные стойки, которые они якобы сами делали, что-то еще по мелочам. Но главное, они из театра ушли… Позднее я смотрел там «Ревизора», а после спектакля встретился с руководством театра, так они мне сказали, что артисты даже походку изменили. В своем родном доме, наконец, плечи расправили. Ты, говорят, даже не понимаешь, что здесь десять лет творилось…
И это только первый шаг. Я не хочу зарабатывать деньги на таких вещах, я просто действительно хочу помочь этому театру, помочь побыстрее забыть про эти злосчастные десять лет. Вот у меня и моих друзей возникла идея по поводу «Катькиного садика». Идея простая до невозможности. Прошел, скажем, спектакль, зрители выходят на улицу, а в «Катькином саду» столы накрыты белоснежными скатертями, духовой оркестр играет, то есть логическое такое продолжение всей атмосферы праздника.
Я хочу выйти с этой идеей на администрацию района, найти подходящее садоводческое хозяйство. По большому счету, больших изменений там и не требуется – надо просто вырезать кусты у ограды, которые все равно никакой ценности не представляют, и вместо этих кустов разбить клумбы, красиво подсветить вековые деревья… Если на это нет денег, я готов это все оплатить. Естественно, надо договориться, чтобы летом вокруг сада не ставили ларьки – они там абсолютно не нужны. Понятно, что все хотят зарабатывать, но ведь вокруг куча всяких магазинов. А ларьки – это же все временно, а значит, их можно и в другом месте поставить.
Но, конечно, помимо прочего надо убрать оттуда всю эту «голубую» публику. Мы готовы взяться и за это дело и постараться перевести ее куда-то в другое место. То есть я совершенно не собираюсь бороться с этим явлением – пусть каждый хочет, как он хочет. Я понимаю, что вот эта задача как раз самая сложная. За один год ее не решить. Но идеи есть. Например, видеокамеры повесить, чтобы потом сюжеты женам-мужьям рассылать, подсветить все максимально, чтобы они там по кустам не гадили. То есть не борьбу им объявить, а просто дать понять: ребята, уйдите с этой красоты, выберите себе какое-то другое место…
Вот такая история. Может быть, она совершенно не в русле той темы, о которой ты хотел поговорить, но для меня именно эти вещи сегодня наиболее важны и представляют особую ценность. Это то, за что мне не стыдно перед самим собой, то, чем я могу гордиться. Скажем так, сегодня мне это более интересно, но ты, как я понимаю, ждешь от меня каких-то других историй?
…Что произошло за последнее время? Ну вот Русланыча убили, Титыча перевезли в «Матросскую тишину», Миша Глущенко был вынужден уехать… Знаешь, от всего этого мне становится просто скучно. Ведь в основном всё, что связано с этими фигурами, – это вымысел журналистов и всех остальных. Да, я знаю, что Миша не в розыске, но он уехал, потому что в противном случае ему бы тут обязательно или патрон подкинули, или еще что-нибудь, но приземлили бы обязательно. А что, собственно, против него есть – заявления Руслана? Статьи в газетах (в том числе и ваши). Ведь в случае с той же Старовойтовой, я уверен, что, если бы была какая-то достоверная информация, его давно бы уже сюда привезли. Привезли бы и выбили нужные показания. А так я не вижу во всей этой истории главного – смысла. Даже если все эти ребята, которые грушники бывшие, имеют к этому отношение и получали от кого-то задание, то я думаю, совершенно по другим мотивам. И вообще, я не понимаю, зачем на такое дело подряжать чуть ли не двадцать человек. Если бы хотели убить, убили бы совершенно по-другому…
